Иль святотатство? Я скажу,

И уверяю, если гложет,

Нас клеть былого, к рубежу,

Коль подходило наше время,

Мы рушим цепи. Откажу

Оценку дать тому не смею,

Историй выбрал я стезю.

Эпоха Третья, и идею,

Религий бросили, грозу,

Мы перемен явили, землю,

Наш род желавший ныне всю.

И объявив непогрешимым,

Король Небесный призывал,

Двух дочерей, неумолимым,

Душой остался и мечтал,

Опору будущего власти,

На крови право уповал.

Из двух племён они явились,

Две девы юные, они,

Вожди былые не скупились,

И лордов первые огни,

Так зарождались с кровью в венах,

Рождённый Герцог, уясни

Для одного милее юга,

Земли восточной не найти,

Зима там мягкая и вьюга,

Не посещала те пути,

Вела их «Тень», что Eilen будет,

И власть желавший обрести

И воедино именами,

Король позволил править им,

Скарл-Эйлен ныне, над лесами,

Дано им право. Обратим,

Второму племени вниманье,

Среди извечных правят зим.

На языке нелмийском «Холод»,

На языке Исил то Froi,

Их не смущал ни лёд, ни голод,

Сказали доблестно, стеной,

Супротив холода ступаем,

Зима отступит и ногой

Мы покорим ущелье хлада,

Едины ставши имена,

Скарл-Фрой рождённые, услада,

Им духа гордость, а весна,

Востока северные части,

Среди забвенья бросит сна».

– «То, что забыто». Талм Тролд.

Тридцать девятый день Урд-Хейс. 1005 год.

Soine Urul Targ.

Замок Пика Севера.

Познав однажды, не забудешь,

Вкусив однажды, задрожишь,

Спасенье здесь ты не добудешь,

И пред Ущельем коль стоишь,

То позабудь надежду, смертный,

Зима здесь вечная и лишь

И лишь узрев ты Soine глазом,

То есть «Ущелье», Urul «Вой»,

И холод правящий сим часом

И ледяной ложится слой,

Скрывая твердь саму земную,

И Targ не знающий покой.

О «Ветер», вьюгою разящий,

О покоритель сей земли!

О дух ты мстительный, парящий,

И презирающий угли,

И ненавидевший ты пламя,

Что мы спасением сочли.

О бури снега поднимавший,

И застилающий весь мир!

О ты, в ущелье завывавший,

Живых терзающий, о сир,

Вне сострадания ты сферы,

Живым вовек ты не кумир!

И если дальше шаг свершая,

К ущелья сердцу, где гряда,

Конец скалою созидая,

Узришь твердыню, что горда,

Во одиночестве и камни,

Укрыты прочной кромкой льда.

Ты крепостной стены не зрея,

Сама природа ей оплот,

И над главой востока Змея,

Что открывает звёздный рот,

Пожрать пытаясь Индорина,

Посланца древней песни нот.

С трудом и замком называя,

Семь башен высится, она,

Для взора кажется пустая,

Обитель рода и волна,

Кристаллов снега бьёт в ворота,

И позабыла край весна.

В одной из башен, остальные,

Ей уступают в высоте,

Зубцы на крыше, ледяные,

В своей прозрачной красоте,

Грозят земле от сотворенья,

И в зале тронной, в темноте

Где древесины треск снедает,

И пожиравший тишину,

Где знамя белое спадает,

Перчатка стали, глубину,

Веков познавшее: «Мой герцог,

Зачем вмешались вы в войну?

Простите, Герцог, но взываю,

Я присягал на верность вам,

Остановить приказ, я знаю,

Приказ от Герцога, мужам,

Столь далеко от сердца власти,

И хоть верны мы Небесам

Но вековой закон вступает,

С указом вашим вопреки,

Один послушно отступает,

Второй поднявший кулаки,

И угрожающий соседу,

К победе, он кричит, близки.

И каждый верным остаётся,

Приказ ваш хаос созидал».

И с лорда губ та речь прольётся,

Склонивший голову, сказал:

«Что Герцог Снега нам укажет?

Кто был виновен?» – замолчал.

И взор он к трону обращавший,

Укрыт был шкурами волков,

Шумит камин, в огнях пылавший,

Во зале тронной сей, Снегов,

Владыка с трона наблюдает,

Небесный Герцог серых льдов.

Могучий телом, показалось,

Атлант, что плечи расправлял,

Спиною многое скрывалось,

Рукою солнце бы объял,

И даже трон, что рода гордость,

Камнями герцога стеснял.

Медведь бы вставший вмиг отринул,

Желанье схватки, головой,

И зверя выше герцог, сдвинул,

Валун бы с места, что горой,

Иному кажется для взора.

Но отчего тогда слезой

Глаз наполняется? Взираешь,

На измождённый мукой лик,

Проста причина, понимаешь,

Не стар годами, но настиг,

Уж Жнец его, и без сомнений,

Ступает жизнь его в тупик.

Вгрызались скулы в кожи бледность,

И впалых щёк лежит овраг,

Во оке сером только тщетность,

И крови линии, и благ,

Уж позабыт триумф познанья,

И изнутри снедает враг.

Волос каштановых спадает,

Гряда на плечи, серебром,

Их обруч держит и стекает,

Из пота капля и виском,

Ей путь проложенный, подобным,

Небесный Герцог надо льдом

Представ пред взором и вдыхает,

С трудом холодный воздух он,

Пред нами Тедерик, страдает,

Небес он голос и закон:

«Я свой ответ не изменяю» -

Рукой сжимает камня трон.

«Я приказал отбросить кличи,

И жатву жадности мечей,

Не обращать в подобье дичи,

Отцов и братьев, сыновей,

Лорд Тирен Ройген, я ответил,

Средь Скал не жаждущий смертей».

«Но, герцог, я прошу, взываю,

Иные шествуют огнём!»

«И это пусть я понимаю,

Войну мы братьев не начнём,

Не меч отправлю вам, но слово,

Останусь твёрдо на своём.

Вы опасаетесь, я знаю,

Я с вами герольда пошлю».

«То не отвадит гневных стаю! -

Так лорд вскричавший, – я молю!»

Но серый взор не изменился:

«Прощайте, герцог, отступлю».

И дверь во тронный зал закрывшись,

Двоих оставит за собой:

«Скажи мне, Виланд, я ль забывшись,

С враждой ведя неравный бой,

Народа ль я теперь мучитель?

Иль стал опорой и стеной?»

Кого он Виландом назвавший,

По руку правую стоял:

«Ответа, герцог, вы желавший,

Но я и сам его желал,

Но и сей лорд, во том признаюсь,

Не без причин вас упрекал».

Златые волосы, глазами,

Что неба летнего огни,

Взирает он, и он не льдами,