Ремонтный цех, который обеспечивал работоспособность всего оборудования, посчитали затратным. Вывели в отдельную организацию вместе с ценными «стариками» и продали. Теперь стоимость ремонта подскочила в три раза. Приехали.

Не понравилось молодёжи, что на заводе до сих пор крутится, вертится десятитонная шаровая мельница, трофейная, вывезенная из побежденной Германии. Решили её заменить современной, китайской. Но и тут перестарались. Попытались перехитрить китайцев и составили такой договор, что вынудили узкоглазого поставщика сделать поставку без полной оплаты. Обиженные представители китайской народной отправили главный элемент мельницы, станину, с серьёзным дефектом, трещиной. Думать о том, что она выдержит высокую вибрацию даже не стоило. Китайцы проявили упрямство и брак не признали.

А работать надо, производство-то безостановочное. Отправили «старика» запчасти к немецкой мельнице искать. Нашёл, съездил, проверил, с ржавчиной, но будет работать. Установили. И впрямь работает. Осталась вибрация, которая быстро разрушит мельницу. Остановили, вызвали специалистов, таких же молодых и образованных, от сторонней организации со специальным, супер-пупер, оборудованием для определения причины вибрации. Дано заключение. Вызвана бригада другой юной, без советских корней, организации для устранения причины. Работа сделана. Оплачены миллионные счета. Месяц. Вибрация вернулась. Пошли по второму кругу: специалисты для поиска причины вибрации, затем лучшие специалисты выполняют предписания. И вновь выброшенные на ветер миллионы. Вибрация, брошенная молодёжным нигилизмом, бумерангом вернулась. А ведь в советское время работало, через «твою мать», но работало.

Что же делать? Новый менеджмент, технический директор чесали уже не столь буйные головы. Бывший начальник цеха, Андрей Тарасович, знатный алкаш, за то и пострадал, был снят с должности и переведён заместителем директора коммерческого департамента. На совещании предложил позвать Ивана Петровича. Молодым управленцам идея показалась безумной. Но затем согласились. Терять было нечего. Пенсионер пребывал в запое. Привезли с трудом стоящего на шатких ногах. Глаза заплывшие, мутные. Руки трясутся.

– Надо налить ему сто пятьдесят, – предложил Андрей Тарасович.

– Ты что такое предлагаешь? С ума сошёл? – шикнул на него технический директор.

– Он без этого не сможет. Видите, в каком он состоянии?

– Ладно, чёрт с тобой.

Технический директор лично съездил в свой кабинет и привёз литровый нераспечатанный виски, новогодний подарок от благодарных подрядчиков, дважды ремонтировавших ту самую мельницу.

– Подойдёт? – спросил он, вернувшись.

– То, что нужно, – засиял Андрей Тарасович.

Он схватил бутылку. Глаза горели. Тут же из ниоткуда появились три гранённых стакана и через мгновение стояли наполненными до самых краёв.

– Не много ли? – забеспокоился технический директор, – он же сейчас просто упадёт.

– Самый раз, – заверил Андрей Тарасович, – и протянул один Ивану Петровичу.

Трясущаяся рука приняла, и не чокаясь, пенсионер жадно приложился к сосуду. С каждым глотком дрожь утихала, глаза прояснялись, ноги выпрямились, осанка ровная почти строевая.

– Ах, – крякнул Иван Петрович, занюхав рукавом и подставляя стакан для следующей дозы.

Чарка, словно по волшебству, наполнилась.

– Петрович, беда у нас, – заискивающе проговорил Андрей Тарасович, – без тебя никак.

– Вот как?

– Совсем никак, – продолжал бывший коллега, – в шаровой мельнице вибрация. Будь она не ладна. Что только не предпринимали, приборами мерили, бригадами исправляли. А «бр-р-р», окаянная, хоть ты тресни, возвращается.

Второй стакан Иван Петрович уже осушил не столь резво, смакуя, наслаждаясь вкусом и ароматом импортного зелья.

– Уксуса многовато – заключил он.

– Что?

– Говорю, уксуса многовато. Мой желудок такие вещи сразу понимает. Наша беленькая куда приятнее.

– А что про мельницу-то скажешь?

– Мельницу-то?

– Ну да.

Иван Петрович повернулся к агрегату.

– Ну-ка, включи, – пенсионер прищурился.

– Запускай мельницу, – громогласно скомандовал технический директор.

Двигатели загудели, зажужжали. Огромный барабан пришёл в движение. Увесистые стальные шары загремели, размалывая каменный уголь в пыль.

Иван Петрович прислушался, приложив правую руку к уху.

– Добавь оборотов.

– Добавить оборотов, – продублировал команду технический директор.

– Вырубай, – махнул рукой пенсионер и опрокинул в себя остатки алкоголя.

– Стоп-машина, – гаркнул начальник.

Мельница замедлила вращение и через пару минут остановилась.

– Что скажешь, Петрович? – полюбопытствовал Андрей Тарасович.

– Скажу, что третье крепление на передней стойке перетянуто, шестое и восьмое на задней недотянуто. Вибропрокладки вот здесь явно разрушены. Проверьте. А в этом месте рессора между агрегатом и фундаментом из другой партии, более жёсткая.

– Как ты, как Вы, всё это поняли? – технический директор стоял, разинув рот.

Кажется, что цеховая муха залетела внутрь, поползала по зубам, да по нёбу и вылетела, не найдя ничего для себя интересного и примечательного.

– Опыт, – выдохнув, ответил Иван Петрович, – В наше время таких диковинных приборов не было, вся надежда была на это, – и постучал указательным пальцем по лбу.

В течение недели перечисленные пенсионером недостатки были устранены собственными силами. Расходы не превысили десять тысяч рублей. Мельница до сих пор исправно работает без вибраций.

Ещё, помнится, случай был. Новый менеджмент принял решение запустить линию по склейке резиновых изделий. Конечно, не изделие номер один, и даже не два. Но без этой резинки станок нормально фунциклировать тоже не мог. Так вот. На линии поклейки использовался растворитель, много растворителя. А он, как известно, летучий, то есть, хорошо испаряется и улетает в неизвестном направлении. Тут возникало две проблемы. Первая – экономическая. Снабженцы просто не успевали столько растворителя закупить, чтобы он за день-два не успевал полностью испариться. Налили, улетел, налили, улетел. Дорого для завода это стало, накладно. Вторая проблема – экологическая. Местные жители, ощутив в воздухе аромат знакомого по домашнему ремонту вещества, забили тревогу. Какая-то часть, конечно, населения, главным образом, токсикоманы, наркоманы и просто подростки, очень этому событию даже обрадовалась. Слава мигом облетела регион. К забору предприятия начал подтягиваться разношёрстный народ из соседних районов, сёл и даже городов. Особенно активно паломничество наблюдалось с понедельника по пятницу, когда завод работал на полных парах. Тысячи пестрых, всех мастей пилигримов при виде первого сакрального молочного облачка приходили в вибрирующий восторг. С открытыми ртами и жаждущими глазами провожали его. Вещи в руках, шнурки завязаны, широкие юбки задраны. Облачко отклонилось на юг. И вся свара по кустам, цепляя репей, обжигаясь жгущей крапивой, спотыкаясь и падая, несётся вдоль забора на юг. Ветер гульнул на север. И страждущие несутся обратно.

Люди предприимчивые продавали прихожанам воду, чипсы, шоколадки, соорудили по периметру завода восемь отхожих мест. Установили колокол, извещавший часы начала мессы, обеда и окончания службы. Начали курсировать автобусы. Появилась остановка «Благодатная».

Одни сотрудники предприятия учинили саботаж. Мол, травят, караул. Падали в обморок, теряли сознание, катались по полу. Другие, напротив, просились, грудью вперёд, работать смену, а и то и две, без всякой на то защиты. Говорили, что готовы свои жизни положить на выполнение плановых показателей. И, если потребуется, с удовольствием перевыполнят. Выходили рабочие из цеха с видом блаженных, голова на плече, глаза красные, губы растянуты в благословенной улыбке.

Жёны рабочих, не выдержавшие столь частых счастливых лиц мужей, никогда они так не стремились на работу и неохотно возвращались в семью, пожаловались администрации района. Те не смогли отказать, поскольку у самих были жёны, давление шло по всем фронтам. А этому сопротивляться – себе только хуже сделаешь. Вынесли предписание прекратить безобразие, нечего народ рабочий и приезжий саботировать и от семейного сурового быта отвлекать.