Друг мой, вспомни, что молчать

хорошо, безопасно и красиво.

Ф.М. Достоевский

Секретарь Лима, Шоф, лениво сидел на своем рабочем месте. Чанто в участке, казалось, стояли на месте, солнце тоже. Время тянулось невозможно медленно. Шоф чувствовал себя очень плохо – казалось, что каждая клеточка тела болит. Но он не мог найти причину своим ощущениям. Когда на боль во всем теле пожаловался агент, секретарь спокойно ответил:

– А ты что хотел? Вы же в таргуве перевернулись, вас потоком чуть не убило! Но почему я сегодня разваливаюсь на части, вот это не понятно. Я же не участвовал с вами в погоне, не попадал под селевой поток…

– Ты за компанию болеешь – безрадостно хохотнул агент. Затем добавил – куда шеф исчез? Он что, тоже на космолете улетел?

– Шеф был здесь раньше всех – сердито буркнул Шоф. Он работает лучше всех вас вместе взятых.

– Ну да, я и забыл с кем разговариваю, ведь Лим твой кумир… – отмахнулся агент. – «Не говори плохого о шефе при Шофе, иначе Шоф твою шкуру пошамкает» – выдал агент скороговорку отделения.

Шепонам легко давались шипящие звуки и у них немало было подобных скороговорок, но эту сотрудники придумали не так давно. Шоф еще не слышал ее и молодому шепону стало обидно. Шоф кинулся бы на обидчика, если бы тот не был бы в три раза больше секретаря. Раньше сотрудники не издевались так явно над Шофом, и он не мог понять, что же изменилось сегодня?

Прошло много времени. Сегодня спиктон не звонил ни разу, будто преступления на Тифере закончились вместе с исчезновением носителей жемчужин.

– Значит прав был шеф, что от них только одни проблемы – лениво проговорил секретарь, обращаясь к одному из агентов.

– А я думаю, что народ просто еще не понял, что случилось. К тому же кто будет сообщать о грабеже, если магазины и так открыты и никого в них нет? Заходи, бери что хочешь и уходи – возразил собеседник.

– И правда… – всполошился Шоф – а что если сейчас все растащат пока мы на работе, а потом нам придется голодать? Ведь в магазинах ничего не будет!

– Ты прав… – медленно поднялся другой агент – пойду-ка я прогуляюсь по городу, посмотрю, что там творится?

Все сотрудники поняли, что именно собирается делать находчивый агент. Все встали со своих мест и направились к выходу.

– Мы ненадолго… – сообщил последний выходящий Шофу.

Но нерешительный шепон вдруг проявил решительность. Он тоже ушел из участка, закрыв дверь на ключ. Все поражались тому, как медленно получается передвигаться! Шепоны хотели бежать, но передвигались так, словно кто-то прокручивал фильм по одному кадру в час. И у всех было чувство, что время все больше затормаживается.

«А что случится, если время вообще остановится?!» – с ужасом подумал робкий секретарь, покидая офис.

Утро, казавшееся бесконечным для всех, наблюдатели потратили на обсуждение впечатлений после всего, что произошло вчера и сегодня и они все уже знали, что время тянется необычно долго для всех существ, оставшихся на планете. Всем казалось, что и говорить они стали словно через эквалайзер, замедливший звуки в несколько раз и только глаза и мысли работали в прежнем режиме.

Время останавливалось во внешнем мире, чувства и мысли летели с обычной скоростью. Боль нарастала в каждой клетке тела, словно его разрывали на молекулы очень медленно, но неотвратимо. Каждый житель планеты понимал, что сегодня только первый день их новой жизни или медленного умирания. Пусть этот день и казался всем бесконечным, но он был первым из неизвестного числа дней, месяцев или лет…

Все наблюдатели отправились в магазины, запасаться провизией. Они согласились с тем, что вполне возможно всем предстоит испытать голодные времена, пока планета не оправится от всего, что с ней произошло. Если оправится.

Наблюдатели оказались не первыми ворами в магазинах. На полках многих лавок уже было пусто, склады тоже изрядно поредели. Теперь шепоны поняли, что всем остальным было не до звонков в их отдел – каждый запасался провизией как мог. Только они, боясь строгого начальника вышли сегодня на работу. Ответственных сотрудников города можно было посчитать по пальцам. Вышли работать только те, кто панически боялся своего руководителя. Большинство «промышляли» вместе с руководством.

Шепоны не задумывались над тем, что провизии и одежды, произведенной на всех существ, при разумном распределении хватило бы оставшимся не на один год, даже если бы они вообще ничего стали бы производить. Но для разумного распределения нужны были разумные существа, способные думать не только о себе. А все подобные существа улетели с Тифера.

Шоф торопился как мог. Он не был сильным и знал, что сможет взять только небольшую сумку продуктов.

«Придется ходить несколько раз…» – причитал он, все сильнее раздражаясь на собственную нерасторопность. Но другие шепоны тоже двигались по улице как улитки, так что он был не один в своей досаде. Шоф набрал сколько мог унести и направился домой.

Дома его ждала жена. Она была такой же хрупкой и болезненной шепоной. Обычно шепонам их сильный хвост не часто требовался, если только в драке. Но для Жумат хвост был необходим почти для каждого шага, чтобы держать равновесие и поэтому на ее хвосте мозоль снизу был даже крепче, чем на пятках ног. Ведь на хвост не наденешь обувь.

– Жумат, сходи со мной в магазин – почти приказал Шоф.

– Милый… ты же знаешь, что я не могу… – капризным тоном затянула Жумат свою привычную песенку – я плохо себя чувствую…

– Если ты сейчас не пойдешь – будешь голодать – пригрозил Шоф.

Шепона явно затаила обиду, и муж знал, что она обязательно отомстит вскоре, но встала с мягкого дивана, на котором любила проводить дни. На ночь она перемещала свое тело в спальню в мягкую постель. Шоф всегда удивлялся, что при этом жена остается хрупкой и даже худой. По мнению Шофа она должна была уже кататься как шарик. Ведь Жумат только ела, спала и слушала сказки, записанные на звуковые кулоны. Она не работала со дня их свадьбы, но и детей не хотела иметь.

Обычно Шофу лень жены не сильно мешала. Шепон был рад, что хоть одна девушка из его племени, в котором ценилась сила, ловкость и выносливость согласилась стать его женой. Он все время проводил на работе и зарабатывал достаточно, чтобы покупать готовую еду. Но сейчас ее демонстративная жажда безделья буквально взбесила шепона.

– Что за спешка? – Жумат, которая в обычной жизни была медлительной, сейчас, казалось, почти не двигалась.

– Все магазины открыты и в них нет хозяев. Все и всё растаскивают – сообщил Шоф – скоро там не будет ничего! Если бы я мог побольше продуктов взять сам, то не ждал бы тебя.

– Но как же я потащу? – Жумат догадалась, чего от нее ждут и не собиралась этого делать – я же слабая женщина… – она изобразила что сейчас заплачет.

Это всегда работало. Но сейчас муж вдруг взорвался. Его тонкие губы ниточкой нервно задергались. Шепоне показалось, что еще немного и муж ее ударит. Это оскорбило женщину до глубины, она привыкла манипулировать мужем, изображая страдалицу. Но сейчас все «работало» против нее. Муж только злился все больше. Шепона испугалась и ускорила сборы.

– Я тут вспомнила – сообщила шепона из кладовой – у нас же есть сумка и чемодан на колесах. Так будет легче. Мне их мама подарила.

– А почему ты никогда мне об этом не говорила? Я каждый день носил домой тяжести! – возмутился Шоф – Давно она подарила?

– На свадьбу – буркнула Жумат, обиженно надувшись. Если бы у шепоны были губы, они бы сейчас надулись как у капризного ребенка, но рептилоидам подобное было недоступно,

Сначала Шоф хотел сказать все, что думает о своей эгоистичной и капризной жене, но потом решил промолчать. Шепона никогда не прощала даже маленьких ошибок. Иногда Шофу казалось, что в голову его жены кто-то вмонтировал записывающее устройство, которое реагирует, включая запись на малейшие его ошибки, но никогда не включается, если он что-то попросит, даже мелочь. То, что Жумат не подумала предложить мужу сумку на колесах, чтобы он мог привозить домой продукты из магазина, не удивило его, но обидело.