Такая погода всегда нагоняет сон, и поэтому я никак не могу продрать глаза. Хотя понимаю, что надо вставать. В хижине долго отсиживаться не выйдет. День-два и мусора выйдут на след.

Ещё девка эта. Не надо было её сюда тащить, задницей чую, что от неё будут одни проблемы. Лучше бы высадил на какой-нибудь придорожной заправке. А теперь уже поздно. Она хибару видела и дорогу могла запомнить.

Тяжело выдыхаю. В глотке першит от дикого сушняка и жрать хочется невыносимо.

Пытаюсь перевернуться на бок, но в этот же момент давление на грудь усиливается и что-то мягкое и тёплое придавливает меня обратно к койке.

Кое-как разлепляю глаза, и взгляд тут же упирается в тёмную макушку. Как её там? Леся, чёрт её подери. Лежит на мне сверху, обвив руками и ногами как мелкая шимпанзе. Каштановые волосы раскиданы по моей груди, а сама девчонка продолжает спать, как ни в чём не бывало.

В какой-то момент ёрзает, пытаясь принять более удобную позу, и упирается бедром в рану на моём боку.

— Чёрт! — шиплю, отталкивая от себя девку, и прижимаю ладонь к бинту. Кровоточит.

Надо будет опять перевязывать. Малая тут же распахивает свои огромные круглые глазищи и таращится на меня так, будто я её сожрать пытаюсь. Ухмыляюсь своим мыслям. Точно, я же убийца и насильник, а ещё маньяк и извращенец. Что-то такое же она вчера тараторила весь вечер как заведенная. Ничего, правильно, пусть боится лучше, может вести себя будет тише, а то от её бесконечных разговоров уже череп ломит.

— Простите, — начинает пищать, отползая ближе к стенке. Хватает одеяло и натягивает его на себя до самого подбородка. — Я не специально… я замёрзла просто ночью. Это во сне, непроизвольно как-то. А вам очень больно? Просто домик такой маленький… и кровать тоже. Может, вы на полу будете спать? Очень тесно…

— Да замолчи ты уже, — грубо прерываю её словесный понос. Встаю с кровати и натягиваю футболку.

Слышу, как девчонка за спиной начинает кряхтеть. Бросаю на неё взгляд из-за плеча. Ёрзает на кровати, губы поджимает. Что за чёрт?

— Ну что ещё? — бросаю раздражённо.

— Я просто… — замолкает и снова поджимает губы. — Да нет, ничего.

— Леся!

— Я в туалет хочу…

Устало закатываю глаза. Боже, за что ты наказал меня этой пришибленной?

— Пойдём. Хватаю Лесю за локоть и стаскиваю с кровати, но у самой двери она упирается пятками в пол и начинает тормозить.

— В смысле пойдём? Вы что, со мной пойдёте что ли?

— Ага. За попу тебя подержу, чтоб не промахнулась.

Девчонка застывает на месте и таращит на меня глаза испуганного оленя. Ну как можно вот так бесить и смешить одновременно? Так наверно только она умеет.

— Я не пойду, — начинает пищать и пытается выдернуть руку. — Я перехотела. Прошло уже.

— Да? — изобразив на лице удивление, опускаю голову вниз. — Что-то не видно лужи. Пошли давай, я сказал. Возле туалета тебя подожду. Я же говорил уже, кажется, что глаз с тебя не спущу. Так что либо под себя ходишь, либо в сортир, но со мной.

Леся дует губы, морщится, но в итоге сдаётся.

— Надевай, — кидаю к её ногам валяющиеся возле двери старые галоши.

— Зачем? Они же огромные, да ещё и мужские.

— А, ну извини, принцесса, — бросаю раздражённо. — Действительно, до деревенского туалета удобнее будет на шпильках.

Девчонка хмурится, поджимает губы и молча обувается.

Когда выходим на улицу, бросаю быстрый взгляд на девку. Ёжится, руками себя обхватывает, а кожа то уже гусиная стала. Сегодня действительно очень холодно и ливень ещё этот никак не пройдёт, хоть ковчег иди строй.

— Подожди, — окрикиваю её, когда она уже собирается сделать шаг с крыльца.

Возвращаюсь в дом и подхватываю со стула свою толстовку. — Сюда иди. Девчонка приближается медленно, с опасение. Ей богу, такое ощущение, что она в любой момент ждёт, что я на неё наброшусь, на самом деле это даже начинает немного подбешивать. Хватаю её за руку и рывком подтягиваю к себе. Она взвизгивает и пытается отстраниться.

— Да стой ты, ненормальная, — шиплю и, быстро надев на неё свою толстовку, натягиваю капюшон на её растрёпанную голову. — Хватит дёргаться как эпилептик. Сказал же я тебе вроде, ты меня не интересуешь.

Хватаю Лесю за руку и веду в сторону покосившегося деревянного нужняка. Эта бедовая естественно несколько раз спотыкается на мокрой траве. Вообще не удивляюсь. Я уже понял, что эта девчонка сплошная катастрофа, посланная мне чёртом в наказание за все грехи.

— Четыре ступеньки на крыльце, семнадцать шагов до туалета, бревенчатая дверь с выбившейся деревяшкой, — снова начинает тараторить, когда мы доходим до сортира. — Иди давай, быстрее, — открыв дверь, подталкиваю её вперёд. — Только умоляю, внутри не комментируй.

На мгновение остановившись, сосредоточенно смотрит на меня, явно соображая что-то у себя в голове, а потом кивает с совершенно серьёзным выражением лица.

Ну точно чокнутая.

— А вы писать не хотите? — кричит уже из-за двери.

— Не переживай, я на улице пописаю.

— Сейчас?

— А ты с какой целью интересуешься?

— Ну просто если мы одновременно будем это делать, то вам будет не слышно… ну… меня.

Еле давлю в себе приступ хохота. Что вообще в голове у этой ненормальной? Она в том мотеле точно работала, а не от санитаров психбольницы скрывалась?

— Боюсь тебя расстраивать, солнце, но я пока не хочу, так что журчи, не стесняйся.

— А я всё уже, — со счастливейшим выражением лица распахивает дверь. — Успела, пока с вами разговаривала.

— Поздравляю, — бросаю скупо и снова беру девчонку за руку. — Пошли давай, у меня на тебя планы.

— Какие ещё планы?

Улыбки с лица как не бывало. То-то же. Не знаю, что меня раздражает сильнее, когда она шугается от меня, как от лешего, или, когда сияет, как начищенный самовар.

— Ну как? Мы с тобой одни, в заброшенной хижине на окраине леса. Сама подумай, Леся. Пораскинь мозгами.

Холодные пальцы в моей руке начинают дрожать, и девчонка в один момент бледнеет. Замечаю, как начинает трястись подбородок. Это она что, реветь сейчас начнёт? Ну не хватало мне ещё сопли ей подтирать.

— Да успокойся ты. Жрать будешь готовить.

Подвожу Лесю к старой самодельной беседке и подталкиваю к узкой деревяшке на двух сваях, выступающей в качестве скамьи.

— Я в дом и обратно. У меня это меньше минуты займёт. Так что удрать не успеешь, сразу предупреждаю. Рыпнешься, прихлопну.

Лихорадочно кивает, выпучивая на меня глаза.

Да, так всё же лучше. Пусть боится.

Захожу в дом и подхватываю с пола спортивную сумку. Рану на боку жжёт, когда нагибаюсь. Чёрт, если не успею восстановиться, дерьмово будет. С огнестрелом далеко от ментов не свалишь. До аптеки метнуться тоже не вариант, моя рожа наверняка уже на каждом столбу светит. Да и девка эта как чемодан без ручки.

Возьму с собой, развизжится сразу же, как в людном месте окажемся, оставлю здесь, сбежит и попалит моё местонахождение мусорам. Всё-таки зря я её тогда на заправке не скинул. Одна надежда, что хоть жрать приготовит.

Вернувшись на улицу, шмякаю сумку на деревянную столешницу в беседке и вытаскиваю оттуда скромные припасы. В основном консервы, рыба, кукуруза, горох, буханку хлеба, немного соли и парочку помидоров с огурцами.

— И что я из этого приготовлю? — Леся растерянно смотрит на стол, вжимая голову в плечи.

Мёрзнет наверно, ноги-то голые, ещё и без трусов сидит. Чёрт. Не о том ты думаешь, Молот.

— Суп рыбный свари.

— На чём? В вашей этой хибаре ни плиты, ни электричества, ни кастрюли.

— На мангале.

Когда я бывал здесь в детстве, мы часто жарили шашлыки на старом закоптившемся мангале. Он до сих пор здесь стоит. Тут вообще ничего не изменилось за двадцать лет. Время в этом месте будто застыло. Только хозяин хижины никогда больше не вернётся.

***

С дровами приходится повозиться. Лежа в сарае, они успевают немного отсыреть, но в итоге всё же развожу в мангале костерок и жду, пока деревяшки дотлеют до углей. В хибаре нахожу котелок, с которым мы раньше ходили в походы и старый рыболовный нож. Кидаю его на стол перед девчонкой.