Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Похоже, я был прав. Без пригляда высотку не оставили. Не то, чтобы он был очень уж сильный, но просто так не погуляешь. На окраине Люботина со стороны, обращенной к холму, расположена минометная батарея. Насколько удалось рассмотреть, направлена она как раз в нашу сторону. Там же, укрытая стеной из мешков с землей, установлена стереотруба, с дежурящим возле нее солдатом. А вот и патруль пожаловал: отделение на машине подъехало в район опушки леса, этот район мне с «наблюдательного дерева» не разглядеть, деревья мешают. Зачем я на окраину-то полезу? Я там ничего не забыл!

Наконец, и сами солдаты появились в поле зрения. Идут по натоптанной тропинке. Неясно только, специально так, чтобы лишних следов не оставить, или по какой другой причине? А не все ли едино? Главное, что эту тропу мы сразу приметили и расположились в стороне от нее. Но посмотреть, как патруль ходит, не помешает, глядишь, и пригодится…

Все! Ушли. В нашу сторону даже и не глянули. Оно и понятно: зольдатики просто номер отбывают, никакой личной инициативы. Потому и служат в этом подразделении, а не, к примеру, в разведке. Инициативных, с изюминкой, обычно замечают и двигают. Не так уж их и много.

Приступим к основному делу, ради которого мы здесь — к наблюдению. Как вовремя-то: вон, колонна бензовозов со стороны железной дороги идет с сопровождением. Явно не просто так катаются — какой-то технике горючее подвозят. И техники этой много. Та-ак, куда это мы направляемся?.. Да, вот же! Свернули в огороженный каменным забором огромный двор. Непонятно, что там до войны было: огромные навесы, опирающиеся на столбики, не новые, давно поставлены. А под ними танки стоят. Сверху авиация не увидит, никакой дополнительной маскировки не требуется. По бокам маскировочная сетка свисает, да только не до самой земли, потому и разглядеть броню удалось нормально. Тоже понятно: навесы высокие, стандартных размеров сетки для полного укрытия не хватает.

Для крыс можно будет и подкоп соорудить, если дырку нигде не обнаружим. Сами же «фрицы» из-за забора ничего не увидят. Следовательно, по периметру патруль должен бродить. Придется еще и этим озаботиться, выяснить периодичность прохода. А, может, и подкоп не понадобится. Справа какие-то ворота металлические, не иначе — запасной выезд. Отсюда плоховато видно, но, по-моему, заперты. Поста возле них не видать. А под воротами, хоть маленький, но просвет все равно будет. Для крыс вполне достаточно. Почти напротив ворот дом стоит с садиком. Если нет собаки, будет, где укрыться. Нюансов полно, до сумерек однозначно куковать на дереве придется…

* * *

— Добрый день, Виталий Сергеевич! Снова к Вам. Не прогоните?

— А что, Виктор Иванович, бывает и такое? Пока еще ни разу не слышал. Что-то новое? От Кротова известия?

— Да нет пока от него вестей. Или не может, или передавать нечего. На той стороне — тишина. Раньше по взрывам и пожарам его путь проследить можно было. А сейчас затаился. Но, судя по последним событиям, пока еще бегает. Помог он нам крепко.

— Неужели взяли?

— Да. Сегодня ночью. Не знаю, что уж Ваш старшина там натворил, но предателя ночью срочно на встречу вытащили. Тут мы его вместе с резидентом и упаковали. И, похоже, удачно. До сих пор никто ничего о ночных событиях не знает. Хорошо отработали. Представляете, Виталий Сергеевич, та крыса решила, что его взяли спецназовцы, которых готовил Кротов, как учебного «языка». Занятия-то с оставшимися до сих пор продолжаются, насколько я знаю. Вы бы только послушали возмущение этой гниды! Такие кары небесные обещал, пока не понял, в чем тут дело. А потом сразу потух, как меня увидел. Сейчас вовсю показания дает. Хотя, если честно, это ему уже не поможет. Решение особого совещания будет однозначным: высшая мера социальной защиты. Только чудо может спасти. Но мы с Вами давно вышли из того возраста, когда в чудеса верят.

— И кто же это?

— Начпрод…

— То-то я смотрю, что сегодня всем его заместитель рулит. Я уж, грешным делом, подумал, что он в запой ушел. Было уже как-то такое.

— Скорее всего, все непосвященные так и думают. Пусть и дальше пока остаются в неведении. Меня больше резидент интересует, да и до радиста добраться просто необходимо, пока информация не разошлась. А, может, между ними еще и связной есть. Со своими-то он как-то связывается, не по телеграфу же? Молчит пока, но это, полагаю, ненадолго. Показаниями начпрода его качественно подперли, деваться некуда. Как стенка замаячит, думаю, разговорится. Боюсь только, чтобы поздно не было. Хотелось бы с Христианзеном поиграться еще, да и твоим ребятам подсобить.

— Я только «за». Но только я Вас, Виктор Иванович, хорошо знаю. Вы, ведь, не просто так этот разговор затеяли? Какая-то помощь от меня требуется, не иначе?

— Да вот, Виталий Сергеевич, хотел попросить, да не знал, с чего начать. У Вас кто еще с Кротовым занимался, чтобы поспособнее? Кто за него остался? Продолжает же кто-то подготовку.

— Давайте без политесов, Виктор Иванович. Не обижайтесь, но это — не Ваше. Не получается «из-за угла заходить». Вас же Зотов интересует? Сейчас разведчиков он гоняет, пока старшины нет. А то Вы этого не знаете? Хотите, чтобы я усомнился в Вашем профессионализме? Я и обидеться могу…

— Хорошо, Виталий Сергеевич, сдаюсь. Угостите чайком, пока за Зотовым ходят? В прошлый раз очень уж хороший чай у Вас был.

— Нет, Виктор Иванович, Вы неисправимы. Что с Вами поделать? Сейчас распоряжусь и по поводу чая, и по поводу Зотова…

Ждал полковник Марущак недолго. Сперва принесли чай, затем…

— Товарищ полковник, младший сержант Зотов по Вашему приказанию прибыл.

— Проходи, присаживайся. Чай будешь?

— Никак нет, товарищ полковник. Некогда. Меня личный состав ждет. Сами знаете — занятия, пока войны нет.

— Хорошо. Постараемся побыстрее. Вот, товарищ полковник помощи у нас просит. Говорит, кроме тебя никто не справится. Знакомы?

— Так точно. Начальник особого отдела армии.

— Вот и хорошо, представлять не надо будет. Прошу Вас, Виктор Иванович.

— Спасибо, Виталий Сергеевич. Слушай, сержант, старшине вашему помощь требуется, и помочь ему можешь только ты. Ты как?

— Младший сержант, товарищ полковник. Помогу, конечно, если в наших силах.

— Будешь сержантом, если все нормально сложится. А что это за оговорка такая: если в наших силах? По-моему, Кротов вас учил, что для спецназовца нет ничего невозможного. Или я ошибаюсь?

— Никак нет, товарищ полковник, не ошибаетесь. Так и говорил.

— Тогда слушай. Только сразу предупреждаю. Все что услышишь сейчас ты, и узнают твои бойцы, является государственной тайной. Никто об этом не должен ничего даже предположить, не только услышать. Ясно?

— Так точно, товарищ полковник.

— Значит так: сегодня ночью взяли мы предателя. С ним вместе арестован фашистский резидент. Все бы хорошо, да только молчит немец, время тянет. Понимает, что ничего мы с ним сейчас делать не будем, со временем надеется статус военнопленного получить. Не без оснований, кстати. Он же не диверсант, а разведчик, причем кадровый. Так что вполне может у него получиться. По крайней мере, понимает, что расстреливать его в ближайшее время не будут. Нам же нужно, чтобы он как можно быстрее разговорился…

* * *

День уже перевалил за половину. Гюнтер, резидент абвера в советском тылу, сидел на полу в каком-то небольшом подсобном помещении каменного здания, наскоро приспособленном под камеру. Мебель отсутствовала полностью. Четыре стены с облупившейся старой штукатуркой, обитая металлическим листом дверь с глазком, да заделанное достаточно прочной на вид решеткой небольшое, давно немытое окно, пропускавшее совсем мало света. Что-либо нормально разглядеть сквозь грязные стекла не представлялось возможным. Хотя в окно он все равно не смотрел, целиком погруженный в мрачные мысли. Не прерывали их даже раздающиеся из-за двери мерные шаги часового.

Когда еще ночью шел на встречу с завербованным трусливым начпродом, никаких предчувствий приближающегося провала не было, хотя и не одобрял он неожиданного приказа своего руководства о срочном контакте. Обычная рутинная работа разведчика-нелегала. Ощущение непоправимого возникло только тогда, когда, разрубив кромешную тьму и мгновенно ослепив, в глаза ударили яркие лучи фонарей, его очень жестко свалили наземь, заломили руки за спину, исключив любую возможность даже пошевелиться. Чья-то сильная рука резко оторвала полурасстегнутый ворот гинастерки, не дав возможности воспользоваться ампулой с ядом. Уши уловили ненавидящий крик:

57
{"b":"728735","o":1}