Хотя агент в штатском, который сейчас, чтобы не привлекать внимание, оделся зажиточным купцом или царедворцем, говорил тихо и очень вежливо, в его голосе звучала сталь, и Синеглаз невольно пожалел, что не остался лежать на полу. У него пересохло горло и предательски подкашивались ноги. Еще со времен путешествия в треугольник он умел держать удар, но оказался совершенно не готов к шантажу. Вероятно, если бы он в этот момент послал зов Кристин, они бы с Семеном Александровичем что-нибудь придумали и сумели бы спрятать ее от «Кобры».

Но помимо сестры на Васуки оставалась мать, и она полностью находилась во власти князя Ниака, который не преминул об этом сразу же напомнить.

— Попробуешь ослушаться или еще раз закроешь от меня сознание, — прошипел он сыну в ухо, до синяков сжав его плечо, — до конца жизни останешься в облике роу-су, а твою мать, которая воспитала такого никчемного сына, я отдам на развлечение наемникам, не поглядев, какая она там царица.

Именно эта угроза окончательно Синеглаза сломала. Двенадцатилетним мальчишкой он не испугался профессора Нарайана, но тогда он отвечал только за себя, да и что по сути мог ему сделать слишком занятый событиями в городе глава научного отдела? Сейчас княжич чувствовал себя скованным по рукам и ногам. Скорчер он оставил в своих покоях. У дверей и в коридорах, ведущих на женскую половину дворца, караулили наемники, а до вертолета отец и советник из Альянса все равно добрались бы быстрее. Да и куда лететь? Даже если бы они с матерью дотянули до Страны Тумана, отец бы их и там достал. Вряд ли дядя Хонти, который тоже видел лучевое оружие в действии, захочет ввергать страну в кровавый хаос.

Поэтому Синеглаз вверг в кровавый хаос Ванкувер.

Впрочем, в тот момент княжич до конца не думал о последствиях, мечтая лишь о том, как вырваться из дворца, и чувствуя себя ничтожеством из-за того, что не может забрать с собой мать. Если бы он позаботился об этом чуть раньше, когда на Васуки тайно высаживались не эмиссары Альянса, а Саав Шварценберг! Впрочем, осторожный пират не хотел портить отношения со старым подельником, да и бедная мать, живущая в плену предрассудков, считала надзвездные края уже иным миром.

Вот тогда он осознал, что значит жизнь на коротком поводке. Отец контролировал каждый его шаг, буквально залезая в голову. Синеглаз, который представлял, сколько усилий старый асур затрачивает на постоянное поддержание ментальной связи, только злился от бессилия, не ведая, как его переиграть. Стоило ему лишь помыслить о бегстве или попытке связи с Семеном Александровичем и барсами, на руках и спине начинала отрастать серая шерсть, а перед глазами возникали омерзительные рожи наемников, срывающих с несчастной царицы последние покровы.

Особенно противно было врать Кристин, которая хотя и заподозрила неладное, понять ничего не могла. Тем более, она и сама сейчас что-то скрывала. Выходила на связь урывками, о себе и о сыне говорила мало. А среди картин, которые Синеглаз видел ее глазами, все чаще попадались пейзажи незнакомой планеты и операционные полевого госпиталя.

Указанного офицера он обработал без особых усилий, сыграв на честолюбии и обидах. И лишь несколько месяцев спустя узнал, что этот подонок за свои тридцать серебряников не только слил секретный план контрнаступления на Ванкувере, но и перевел стрелки на ни в чем не повинного Олега Арсеньева. А ведь парень просто не имел такого уровня доступа, хотя в плену у змееносцев его мытарили почти также жестоко, как и его отца. Впрочем, этот зазнайка, который, пользуясь отсутствием Синеглаза, вскружил голову сольсуранской царевне, свою участь заслужил.

Сам княжич к тому времени уже сражался на подступах к системе Ванкувера и вместе с другими пилотами никак не мог понять, почему тщательно выстроенный план рушится и расползается по швам, а Альянс теснит их по всем направлениям. Не случайно эту операцию называли не иначе как Ванкуверской катастрофой. Еще одно неприятное открытие ожидало его уже на планете. Он узнал, что Кристин, оставив сына с сеньорой Эстенией, присоединилась к Звездному флоту в составе бригады военных медиков и находится на передовой наземных действий.

— Срочно свяжись с Командованием! «Драконы» Альянса прорвали фронт и движутся в сторону госпитальных блоков! У меня тут несколько сотен раненых! Прикрытие уничтожено, устройства межсети выведены из строя.

Получив это послание от Кристин, вернее, даже не послание, а вопль отчаяния, Синеглаз, который как раз находился на орбите планеты, врубил форсаж и помчался по указанным координатам, едва не сгорев в атмосфере. Информацию командованию он передавал, отбиваясь от целого звена истребителей Альянса, которых смел с пути, как стебли прошлогодней травы.

Глазами Кристин он видел Смбата, Прокопия, Цветана и других бойцов, пытавшихся остановить «Драконов» при помощи гранат, оснащенных системой отключения защитного поля. Проблема состояла в том, что бросать эти устройства приходилось с самого близкого расстояния, дедовским способом пропустив танки над собой. В это время Кристин и другие медики, среди которых находились и студенты первого и третьего курсов Камо и Камилла, с помощью уцелевших дронов выносили раненых из охваченных огнем блоков и грузили их на антигравитационные платформы. Впрочем, путь к эвакуации был уже отрезан, а разгромленные позиции Вооруженных сил Содружества выглядели хуже любых гноящихся ран.

— Пожалуйста, продержитесь еще чуть-чуть! — умолял Синеглаз.

На подступах к госпиталю, когда он уже расстреливал с воздуха неповоротливых «Драконов», к нему присоединился Алехандро.

— Почему ты не сказал, что Кристин находится в самой Хоаловой мясорубке! — напустился на него княжич, поливая противника плазмой, хотя вместо нее сейчас сгодились бы клокотавшая в сердце ярость и разъедавшее нутро кислотой чувство вины.

Если Кристин погибнет, его сделка со змееносцами станет еще более чудовищным обманом.

— Она просила тебя не тревожить. Дескать, у тебя и так какие-то терки с предками, — оправдывался младший Гарсиа, закладывая крутой вираж, чтобы избежать попадания из наземных орудий. — Она же суеверна, как моя мать! — пояснил он, продолжая преследовать остатки отступающей танковой группировки. — Решила, что таким образом сумеет вернуть моего брата и своего отца!

Эту атаку им все-таки удалось отбить, хотя часть раненых и врачей из крайнего блока погибли, раздавленные гусеницами танков, и еще полтора десятка сгорели заживо и задохнулись в дыму. Кристин, Камо и Камилла чудом уцелели, отделавшись лишь легкими ожогами и опаленными волосами. Впрочем, с короткой стрижкой наследница рода раджей выглядела еще более женственно, а Камилла походила на настоящую воительницу.

А вот Ванкувер они потеряли, и агрессия Альянса грозила перекинуться на другие миры и в первую очередь на беззащитную Васуки. И вот теперь, пытаясь дотянуть до нейтральной окраинной Каллиопы, через которую после потери Ванкувера Содружеству приходилось перебрасывать грузы и раненых, Синеглаз размышлял о том, что, если бы он избежал той ловушки, все могло бы сложиться иначе.

Не встретив истребителей противника, он уже почти пришвартовался к одному из ржавых, но надежных и исправных дебаркадеров, когда почувствовал ментальный зов, исходивший не от Кристин и не от отца. Быть не может! Впрочем, дочь Маркуса Левенталя ожидаемо его опередила. Хотя и стояла в этот момент у операционного стола.

— Савитри! Неужели! Я все эти пять лет верила, что вы выберетесь! Где вы сейчас находитесь? Как папа? Где Пабло, Брендан и Ндиди?

— Все живы, все спаслись, скоро будем на Каллиопе, — бодро отозвалась махарани. — Но про какие пять лет ты говоришь?

На причале Синеглаза встретил слегка ошалевший Алехандро.

— Слышал новость? «Эсперанса» и «Нагльфар» вышли на связь и запрашивают посадку на Каллиопе.

Синеглаз лишь рассеянно кивнул. К этому времени они с Кристин не только ввели обескураженную махарани в курс дела, но и сумели убедиться, что и Маркус Левенталь, и Ндиди, и Пабло Гарсиа, и Саав Шварценберг, и Эркюль пребывают в добром здравии.