— Может быть, мне стоит с ними поговорить, — предложила Кристин, указывая на шов, под которым пытался прижиться протез жабр. — Объяснить, что далеко не все жители верхних уровней так благополучны.

— Да какой толк тратить время и силы, — потерял терпение Шварценберг. — Пора кончать уже весь этот базар, прокладывать новую трассу и готовить корабли к старту. Хорошо у вас тут в гостях, но пора и честь знать.

— И все же мутанты такие же жители города, и мы не можем просто отвернуться от них, как будто их нет, — нахмурился Маркус Левенталь.

— Довольно того, что ими столько времени манипулировали, используя как буфер, — поддержал конструктора Ндиди, вызвав горячее одобрение своей махарани.

Принцесса Савитри в свою очередь решила выступить в качестве парламентера. Когда мутанты затянули свою любимую песню о том, что здоровый больного не разумеет, она просто приподняла прическу, оголяя вмонтированную в череп андроида материнскую плату, а потом продемонстрировала почти затянувшиеся шрамы от ожогов на руках.

— Если кто-то еще хочет обсудить проблемы здоровья, — веско и властно проговорила махарани, — готова рассказать, что чувствует человек, когда умирает, и какое это удовольствие — существовать в теле андроида. Кому и этого мало, могу позвать Кристин Левенталь, которая лишилась возможности самостоятельно дышать, спасая вас.

Когда впечатленные мутанты без лишних слов подписали все разрешения и сметы, принцесса Савитри поднялась к Ндиди, и вскоре из-за неплотно притворенной двери донеслись ее тихие всхлипывания и успокаивающие реплики ее возлюбленного.

— Ну наконец-то, Марки, сдвинулось с мертвой точки, — ликовал заскучавший в городе Шварценберг. — И как бы мы обошлись без этих асурских принцесс? Впрочем, ради того, чтобы девочка твоя была сейчас здорова, я бы не только позвоночник свой не пожалел: он у меня из высокопрочных сплавов, влетел в свое время в копеечку, — но даже глаз отдал!

Хотя тяжелая техника, необходимая для замены агрегата энергополевого разграничения материи и антиматерии, смогла выдвинуться в сторону «Эсперансы» только два месяца спустя — столько понадобилось для строительства новой трассы, старый пират не унывал. Почти все свое время он проводил либо с проходчиками на пустоши, либо за руганью с чинушами и неумехами в штабе. В часы же досуга он либо шпиговал Чико, либо наставлял Синеглаза.

— Говорил я тебе, хвостатому упрямцу, лежать тихо на коврике в убежище, — выговаривал он гардемарину после посещения Шаки и Ндиди в госпитале. — Так нет же, захотел приключений на свою мохнатую задницу, и видишь, что вышло: мало того, что хорошим людям досталось, так еще потом и спасать тебя пришлось.

Впрочем, поскольку княжич только внимательно слушал и не перечил, кэп от ворчания переходил к практической и теоретической подготовке:

— А теперь вот скажи, салага, видел, как принц-прохфессор со своей кодлой в пропасть летел? — требовательно спрашивал Шварценберг. — А теперь посчитай, сколько оборотов за это время сделали колеса его танка.

— И этот человек когда-то держал тебя в клетке? — не скрывая удивления, уточнял у Брендана Камо, который вслед за Синеглазом так и льнул к капитану.

— Вероятно, это был какой-то другой пират, — пожимал плечами Брендан, наблюдая, как Шварценберг, собрав вокруг себя ораву подростков, объясняет им основы навигации.

С ребятней помладше все-таки лучше находил общий язык Эркюль, который готов был с утра до ночи показывать фокусы с мартышками.

Впрочем, как только начались работы в котловане, он, вспомнив годы на рудниках Сербелианы, по праву занял место в кабине одного из проходческих комбайнов и появлялся в городе только сменить шарошки и проведать питомцев, которых сдал на попечение Эйо и Брендану. Вскоре к нему присоединился поправивший здоровье Шака.

— Ради общего дела можно и снова кайлом помахать, — разминал могучие плечи квартирмейстер, соревнуясь в работе с Прокопием и Дольфом.

— А что такое кайло? — спрашивал Чико, на ходу обучаясь работать с отбойным молотком.

Понятно, что Шака выражался фигурально. В отличие от танков, большая часть из которых восстановлению не подлежала, дорожной и строительной техники в городе хватало.

— Я бы тоже мог уже управиться с комбайном, — переживал Ндиди, которому опять казалось, что основные события проходят мимо него. — Или хотя бы работать в мастерской.

Брендан товарища понимал. Он и сам использовал любую возможность выбраться на пустошь. К счастью, травмы среди строителей случались не часто, а условия труда отвечали самым строгим требованиям безопасности. Поэтому оставалось долечивать пострадавших, проводить накопившиеся плановые операции, корректировать по возможности генетические поломки и молча завидовать товарищам, которые сейчас занимались переоборудованием кораблей.

Вот только, чем ближе подходило время старта, тем больше оставалось сомнений и вопросов. «Эсперанса» так давно ждала своего часа на пустоши, что ее будущий полет стал событием таким же ожидаемым и спорным, как пришествие мессии. А потрепанный в жарких абордажных схватках «Нагльфар» своим видом и вовсе внушал скепсис.

— Ты правда веришь, что варп-двигатель Левенталя сможет преодолеть гравитационную аномалию черной звезды? — в ночной тиши делилась с Бренданом сомнениями Эйо.

Он только крепче прижимал возлюбленную к себе, покрывая поцелуями нежную шею и густые ресницы, зарываясь лицом в пенное облако спутанных кудрей и точно зная, что похожие разговоры ведутся за дверями почти всех жилых помещений города.

— Ты представляешь, Лакшми боится и едва ли не отказывается лететь, — искренне удивлялся Ящер, который с легкой руки Брендана теперь встречался с одной из его бывших подруг.

— А Манана наоборот — ждет не дождется, когда мы уже отправимся в путь, а мне еще хотелось бы поработать над разведкой здешнего месторождения, — качал головой Аслан, который познакомился с девушкой на стройке. Как инженер-дорожник она участвовала в проектировании и прокладке новой трассы.

В квартале мутантов уровень скепсиса и вовсе превышал все допустимые нормы.

— Да вранье это все, — авторитетно утверждали охотники. — Тридцать лет простоял, а теперь — возьмет и улетит?

— Никому еще это не удавалось, — вздыхали старожилы. — Сколько нам еще лет осталось? Уж лучше тихо провести их в городе, чем погибнуть в схлопнувшемся пузыре.

— Что за подстава, Марки? — возмущался Шварценберг, составляя списки пассажиров. — Я-то думал, от желающих придется отбиваться. Тапки даже приготовил, а выходит — остаются свободные места.

Таким образом, кроме тех, кто крепко поверил в возможности варп-двигателя и удачу пилотов, в путешествие отправились лишь обреченные, кого, как Кристин, в городе под куполом ждала либо скорая смерть, либо безрадостная жизнь калеки. Причем мутантов пришлось еще и убеждать.

— Да вы поймите, за пределами треугольника все ваши заболевания можно вылечить! — уговаривала самых безнадежных пациентов Брендана принцесса Савитри.

После разговора об «уродах» на уровне ее почитали с таким трепетом, которого не удостаивался и покойный профессор Нарайан, называя не иначе как Светоч треугольника. Впрочем, Савитри и вправду дарила свое солнце всем.

— И что мы только со всей этой упертой братией будем после вашего отлета делать? — вздыхал Виктор Громов, который как заместитель председателя совета собирался остаться в городе.

Благо ему, как и Аслану, хватало работы на руднике, а в большом мире его никто не ждал.

Савитри как-то странно на него посмотрела, а на следующем заседании объявила о своем решении остаться на планете.

— Но как же так, Вас же, ваше высочество, ждут на Сансаре? — в один голос недоумевали Синеглаз и Шварценберг.

Последний явно рассчитывал на награду за спасение наследницы династии.

— Прости, малыш, — повернулась махарани к Синеглазу. — Конечно, я бы хотела дать тебе возможность получить хорошее образование и стать достойным правителем, но, боюсь, на нынешней Сансаре из тебя постараются сделать марионетку для своих игр. Или ты в конечном итоге станешь таким, как мой бывший жених.