Игорь, пока ждал выздоровления напарника, не унывал духом, и проводил время в спортзале, подкачивая и без того литые мышцы. На его фоне светловолосый и светлокожий Макс выглядел бледной, осунувшейся тенью. Мы все искренне надеялись, что солдат вскоре пойдет на поправку, и на его щеки вернется здоровый румянец.

Костя с Женей нашли сбой в системе шатла, и уже заканчивали перебирать запчасти, отрапортовав Райнеру, что к утру третьего дня будут готовы присоединиться к общей группировке.

Я старательно стремилась впихнуть в себя месячную программу по работе с эмоциями, но изменений в своем состоянии не наблюдала совсем. Лишь мрачно озарялась вокруг, почему-то ожидая подвоха. Меня не покидало странное ощущение, что будь я эмоционально непригодной к службе, то и в группировку по созданию купола не попала бы.

Лишь одна Дант была легка и весела. Она непринужденно болтала с солдатами, поправляя важным жестом очки на переносице, и небрежно смахивая с плеч каштанового цвета волосы, убранные в тугой хвост.

Два дня мы находились в гарнизоне, но время медленно отмеряло свой ход, будто не желая отпускать нас. Текло нехотя, вяло… И это еще больше нервировало.

На третий день, – утром – я получила на руки протокол о прохождении курса. Вместе с Дант отправившись к командиру гарнизона Жмурковскому, где ждали вестей от Райнера, когда к нам присоединились Костя с Женей. Макс с Игорем должны были отправиться на следующий день, если лейтенант даст добро.

Отправив вызов по видеочату, командир гарнизона ждал ответный сигнал. Наконец, связь установилась. Поприветствовав Райнера, Жмурковский доложил, что солдаты к несению службы готовы. Лейтенант выслушал донесение беспристрастно, в своей обычной манере. После чего произнёс:

– Дант, Мин, Укров, Новицкий – немедленно вылетают.

– А Лин? – поддалась я вперед.

– Лин и больной Комьюнин остаются в гарнизоне.

Я не поверила своим ушам. Что, простите?

– Лейтенант Райнер, почему я не могу прибыть в космос для несения службы? – не сдержавшись, задала вопрос напрямую.

– Вы сопровождаете Комьюнина.

– Его напарник – Новицкий! – не сдавалась я.

– Теперь – вы.

Серые глаза холодно смотрели на меня с мерцающего дисплея. Я задохнулась от негодования: нянька! Теперь я нянька, а не боевая единица Вооруженных Космических сил!

– Еще вопросы? – донеслось с экрана, пока я мысленно полыхала от гнева. Оглянувшись на нас, Жмурковский оценил обстановку, и холодно ответил:

– Вопросов больше нет.

– Удачного дня.

– Всего доброго, – попрощался командир гарнизона. После чего подошел ко мне, и опустил по-отечески руку на плечо.

– Смирись, Лин.

Я вскинула голову: и не подумаю! Но напоролась не на привычный добродушный взгляд командира, а утонула в тревоге синих глаз. Чуть острее, чем обычно, Жмурковский сжал мое плечо, и через мгновение, резко развернувшись, не прощаясь, вышел из помещения.

На улице было зябко и морозно, я стояла, глядя в синь неба, в котором вот-вот растворится транспортер с моими друзьями…Уходить не хотелось. Перед крыльцом казармы раскинулся учебный полигон с полосой препятствий. Взлетную зону закрывал угол здания, да и смотреть в этом направлении не хотелось. Я передернула плечами: зимой что полигон, что взлетное поле одинаковы, благодаря снегу. Так какая разница, куда смотреть?

Ко мне тихим шагом приблизилась Дант.

– Лин, ты как?

– Нормально, – пожала я плечами.

– Ситуация, конечно, ненормальная, – согласилась подруга. – Но ты знаешь, такое впечатление, что тебя намеренно оставляют на Земле.

– Вопрос, зачем?

– Этого я не знаю. Но если так складывается ситуация, может, оно и к лучшему?

Я глянула на Аню и горько усмехнулась. Сидеть взаперти на Земле и ожидать час расплаты? Это и есть то самое лучшее? Ну, уж нет, уж лучше в бой!

– Я понимаю, – без слов произнесла девушка. Поддавшись порыву, я крепко ее обняла, прижав к себе и уткнувшись носом в меховую опушку капюшона.

– Обещай, не киснуть! – возле моего носа заалел длинный ноготок подруги.

– Нет, обещать не буду, – усмехнулась я.

– Это-то меня и тревожит, – усмехнулась в ответ Дант, и привычно поправила очки. – Ну ладно, нам пора.

Стремясь сдержать горечь, я скривила губы:

– Удачи, Дантик! И не смей подставляться!

– Есть, командир, – шутя отрапортовала подруга, беря за козырек. После чего легким бегом направилась к транспортеру, откуда белели два недовольных лица – Укрова и Новицкого.

Пока я пыталась понять, где Мин, почувствовала, как меня сгребли огромные ручищи в охапку.

– Женя! Ну перестань! Хватит, – заворчала я, вырываясь из его объятий. Послышался тихий смешок, и мои губы тронул легкий, мимолетный поцелуй.

– Не кисни, Лин! – отпустив меня, сослуживец махнул на прощание рукой, направляясь к транспортеру. – Еще повоюем!

Я лишь горько усмехнулась. И долго смотрела вслед исчезающей механической махине, ощущая странную пустоту, будто оказалась в давно забытом Богом двору.

Промучившись от безделья первую половину дня, я в итоге обессилено рухнула на кровать и провалилась в тяжелый сон. Мне снился кристалл как нечто живое, что я держала в руках, и это нечто, очень похожее на куб, реагировало на мои прикосновения, тянулось своими гранями, словно ожидая ласки. Я осторожно проводила подушкой пальца по краям, и они чуть щекотали, и казалось, подрагивали.

Спустя какое-то время, кристалл перевернулся в моих руках и расширился, став уже и не кубом вовсе, а икосаэдром, раскинув в стороны подрагивающие нити. Я осторожно коснулась одной из них, она оказалась шелковистой на ощупь, и зачем-то намоталась на мое запястье. В попытках содрать живой шелк с руки прошло несколько мгновений сна, из которых меня внезапно выдернул видеозвонок.

Пытаясь прийти в себя, я ошарашено хлопала ресницами, пока видеосообщение собиралось в лицо Нины.

– Привет! Как ты? – почему-то полушепотом спросила она меня.

– Терпимо, – буркнула я, вспомнив и то, что подругу с собой забрал Райнер, и то, что она находилась в Космосе, а я на Земле. Чертыхнувшись про себя, я внимательно всмотрелась в задний план сообщения. Камера выхватила часть корабля за спиной Нины, и лейтенанта, напряженно наблюдавшего за ее разговором со мной. Кажется, Алексей даже забыл про своего собеседника, вглядываясь издали в экран монитора, – с какой-то долей ехидства отметила я.

– Переживаю за тебя, – таким же полушепотом произнесла Нина.

– С чего вдруг? – наотмашь бросила я, и осеклась. Нина, конечно, та еще с…ка, но симпатия к ней Алексея – это не совсем ее вина. Она и своего мужа-то не видит, вечно недовольная им, и его помощью, не замечая, ни его нежных взглядов на жену, ни искренних чувств… Третью дочурку уже родили, а она все еще не верит, что муж её любит! А Райнер… Что, Райнер? Я вздохнула.

– Извини, – повинилась я. Самро лишь отмахнулась на мою недовольную физиономию.

– Это – правда, что тебе запретили вылет?

– Правда.

– А причину ска…

– Самро! – послышался тяжелый голос лейтенанта за спиной подруги. – Вы все выполнили? У вас больше нет иных задач, кроме как общаться с Лин?

Мои брови удивленно поползли вверх. Ого, Нина – не фаворитках больше?

– Потом перезвоню, – тихо прошептала подруга, и экран погас.

Пытаясь стряхнуть с себя остатки странного сна, и не менее странного разговора, я вышла в коридор и направилась проведать Комьюнина. Сердце тревожно ухало в груди. Максим нашелся в общей, – и такой же пустой, как и в женской части – комнате, и выглядел гораздо лучше.

– Привет, – мягко произнесла я.

– Привет. Извини, – зачем-то повинился Макс.

– За что? – искренне изумилась я, и тут же сообразила:

– А, не бери в голову. Это лишь повод, – отмахнулась я, присаживаясь на одну из пустых, аккуратно застеленных кроватей.