– Все будет хорошо, Серая! – приговаривал я. – Наташка, ух, какая девчонка! Она, конечно, бывает вредная, но котелок у нее варит, – я верил, что Наташа придумает по-настоящему что-то дельное. По-другому и быть не может, времени у нас оставалось все меньше. И, как бы соглашаясь с моими мыслями, Серянка мяукнула так, что у меня застыла кровь в жилах.

Я не знаю, сколько прошло времени. В таких ситуациях и минута кажется годом. Я услышал скрип калитки и увидел три силуэта. Они подошли, и я узнал Иру, старшую сестру Наташи. Ей было уже 14 лет, и мы почти не пересекались, так как у нее была своя подростковая жизнь. Но сейчас она стояла вместе с Наташей и Лешкой рядом и вопросительно смотрела на меня.

– Мне Леша вкратце описал ситуацию, – сказала Ира вместо приветствия. – Как она?

Я молча включил фонарик и посветил им в колодец. Мы все стали пристально вглядываться во тьму, разрезаемую фонариком.

– Вон она, там с краю! – Наташа первая заметила Серянку, которая переместилась в другой конец и держалась одной лапой за стенку колодца. Конечно, может, она и второй лапой тоже держалась под водой, но нам этого не было видно. Я совсем испугался, мне очень не понравилось то, что я увидел.

– Вода очень холодная, – сказал я, – кошкам это очень опасно!

Наташа огляделась вокруг, Ира стала бродить около колодца, глядя себе под ноги. Она пыталась найти что-то такое, что могло бы нам помочь спасти Серянку.

Вдруг Наташа вскрикнула:

– Дима, помнишь, мы вчера вешали с тобой кормушки для птиц?

– Да, помню, но причем тут это? – я совсем не понимал, что она задумала.

– Кормушка сделана из дерева, и она похожа на лодку, понимаешь?

– Точно! – вступил в разговор Алеша. – Мы можем ее использовать вместе с моей веревкой, давай неси ее!

Я побежал в огород, к той яблоне, где вчера мы все вместе вешали кормушку и наполняли ее крошками хлеба. Я особо не думал ни о ветках яблони, ни о грядках. Утром я увидел, что грядки были потоптаны и ветки яблони были сломаны в трех местах. В тот момент ничего не было для меня более важным, чем моя Серянка.

Уже через 2 минуты я вернулся с кормушкой к колодцу.

– Давай ее сюда! – крикнул Леша.

– Постой, – сказал я, – если мы привяжем веревку сверху, то, как только Серянка заберется на нее, она тут же перевернется!

– Точно, – сказала Наташа, – одной веревки мало.

– Не волнуйтесь! – Леша был спокоен. – У меня длинная веревка, я ее разрежу на четыре части, и мы привяжем кусок веревки к каждому углу этой кормушки, получится что-то вроде гамака.

– Отлично! – Ира стала помогать Лёше разрезать веревку.

Мы все вместе достаточно быстро управились.

– Надеюсь, веревки хватит, – твердо сказал я, – должно хватить!

Я и Ира стали осторожно опускать нашу импровизированную спасательную капсулу вниз колодца. Леша держал фонарь, и мы видели, как кормушка опускалась все ниже и ниже.

– Все, кажется, она на воде, – Ира подергала верёвку туда-сюда, – точно, на воде!

Серянка все это время смотрела на нас. «Все-таки кошки очень умные животные, – подумал я, – а Серянка просто гений!»

Когда кормушка достигла воды, мы с Ирой стали тянуть ее поближе к кошке, и, как только до Серянки осталось около 30 см, она отцепилась от стен колодца и поплыла к кормушке, которая болталась на воде из-за того, что мы с Ирой не могли толком синхронизировать свои действия. Наконец кошка уцепилась за кормушку.

– Держи крепче! – крикнул я Ире. – Серянка сейчас будет залезать, нельзя допустить, чтобы кормушка перевернулась.

Мы с Ирой держали веревки, Леша светил фонарем, а Наташа что-то говорила Серянке. Я думаю, что никогда раньше и уже никогда потом мы не были так едины в своих желаниях. Каждый из нас очень хотел спасти Серянку.

Буквально за две-три попытки Серянка смогла забраться на кормушку и уже плавала на своем корабле на поверхности воды.

– Давай, потащили потихонечку! – почти прошептал я.

Мы медленно и осторожно стали поднимать кормушку с нашей кошкой.

– А она тяжелая! – сказала Ира. – Не думала, что кошки такие тяжелые.

– Это от страха так кажется, – сказал Леша. Он много читал и часто говорил цитатами из книг, за что его многие звали «философ».

Где-то через 5 минут перед нами показалась голова Серянки. Она лежала на кормушке и была вся мокрая и совсем обессилевшая.

– Серянка!!! – крикнули мы все хором.

Наташа осторожно взяла кошку на руки.

– Пошли, отнесем ее домой!

Мы пришли домой. Я нашел полотенце, затопил печку. Мы обернули этим полотенцем Серянку и положили около печки.

– Пусть отдохнет, – сказала Ира, – она очень устала!

– Да, отдыхай, милая Серяночка! – Наташа погладила Серянку около ушей, а Серянка лизнула ее руки. – Ты самая лучшая! – сказала Наташа, а потом она встала. – Ну, нам пора, а то родители будут волноваться.

– Спасибо, ребята! Большое вам спасибо! – я искренне благодарил своих друзей, а Ире даже пожал руку. Получилось совсем по-взрослому.

На следующий день Серянка уже вовсю резвилась и бегала, словно прошлым вечером ничего и не было.

– Эх, ты, моя серая повеса, все бы тебе веселиться!

Эта история произошла, когда мне было 9 лет. Я узнал, что у моего друга появилось настоящее духовое оружие. Ну, такое, не настоящее, самодельное, он его сделал из насоса. Но это было не важно, ведь из него можно было стрелять, пусть и самодельными пластилиновыми шариками. А много ли нам, мальчишкам, было нужно? К тому же выстрелом из этого ружья можно было разбить и толстую стеклянную бутылку из-под лимонада. И пусть для этого нужно было предварительно закатать в пластилин шарик, вынутый из подшипника, это не важно. Главное, что для всех это было настоящее грозное оружие, которое с расстояния десяти метров било намного точнее и страшнее рогатки. Я со своим другом Колькой несколько раз пытался сделать свое духовое ружье, но, видимо, мы еще не обладали всеми необходимыми навыками, и у нас толком ничего не получалось.

Я, конечно, очень завидовал Славке, ведь он сделал то, чего мы не смогли сделать. Рабочее ружье, которое стреляло без осечек и заклинивания. Да и сам приклад был очень красивым, покрытый лаком, с выжженным на нем причудливым орнаментом. «Эх, – думал я, глядя, как Славка показывает ружье мальчишкам, – вот бы мне такое, уж я-то показал бы всем, как нужно стрелять. Я бы без труда попал, куда угодно, да что там говорить, я бы на охоту пошел!» А Слава, между тем, продолжал демонстрировать все качества своего ружья.

– Вот вы, ребята, стреляете из своих рогаток, – говорил Славка, – но рогатки годятся, разве что только против пустых консервных банок, а из моего ружья можно попасть в любое место: хоть в центр мишени, хоть в лесное животное. Так что я почти охотник.

Все вокруг кивали и соглашались, просили подержать это ружье.

– Вон, видите, муха сидит на заборе, я сейчас её в лепешку! – Славка показывал на муху, которая сидела в метрах шести от нас на дощатом заборе и грелась на солнце.

– Да не вжизь! – сказал Колька. – В бутылку еще можно попасть, но в муху… Ты, Славка, ври, да не завирайся!

– Не верите, глупые? Сейчас увидите мое ружье в действии! – Слава скатал пластилиновый шарик, шарик от подшипника на муху он тратить не собирался. – Сейчас увидите, увидите! – повторял он, занимаясь своим ружьем.