<p>
Проповедь оказалась довольно короткой и сменилась музыкальной частью. Заиграли гусли, вступил тимпан, и детские голоса затянули духовное песнопение, в котором сведущие люди без труда смогли бы опознать Хлыстовскую песню Михаила Кузмина:</p>
<p>
"О, кликай, сердце, кликай!
Воздвигни к небу клич!
Вельможный день, великий
Тем кличем возвеличь!</p>
<p>
Струи на струны руки,
Ударь, ударь, ударь!
Вернется из разлуки
Наш Горний Господарь!</p>
<p>
И горница готова,
Предубранный Сион,
Незнаемое слово
Вернет на землю Он.</p>
<p>
Дождусь ли, о, дождусь ли
Тебя из дальних стран?
Звончей звените, гусли!
Урчи громчей, тимпан!</p>
<p>
Ой, дух! Ой, царь! Ой, душе!
Сойди в корабль скорей!
Прожги до дна нам души
И рей, родимый, рей!</p>
<p>
Крылами пышно машет
И дышит надо мной.
В поту нам пашню пашет
Хозяин Неземной.</p>
<p>
Вздымай воскрылья крылец,
Маши, паши, дыши!
Гееннский огнь, Кормилец,
Огнем нам утиши!"</p>
<p>
Солировал в исполнении этого гимна Яша Воскобойников. Его громкий высокий голос прямо таки завораживал, напоминая ангельское пение, и мальчишка при этом не просто стоял на месте. Выйдя на середину комнаты, воздев руки над головой, он совершал движения, напоминающие кобру, внимающую дудке факира.</p>
<p>
Марио, расширив глаза, смотрел на поющего сверстника, плохо даже воспринимая слова перевода, что продолжал шептать ему в ухо Ладик, очарованный мелодией и еще больше голосом и телодвижениями певца. Когда гимн закончился, он восторженно прошептал Ладомиру:</p>
<p>
- Я тоже так хочу!..</p>
<p>
- Кто ж запрещает, только слова сперва разучи, - ответил тот.</p>
<p>
- Я разучу, - кивнул юный итальянец, - только я и сейчас хотел бы что-то для вас исполнить. Не, я понимаю, что в чужое богослужение вмешиваться нельзя, но...</p>
<p>
- Погоди, скоро официальная часть закончится и начнется просто увеселительная, - усмехнулся Ладик. - Тогда кто угодно сможет петь, только, конечно, не похабень всякую, а что-нибудь приличествующее моменту. И ты тоже сможешь попроситься.</p>
<p>
Действительно, музыка на время затихла, присутствующие в комнате заулыбались, девушки в праздничных венках из искусственных цветов внесли на расшитых рушниках заранее порезанные пироги, дети, а за ними и взрослые стали разбирать угощение, появились откуда-то и бутыли с домашними наливками и квасом, люди расслабились, послышались смешки, а там уж и вновь зазвучала музыка, и какой-то мужчина затянул протяжную народную песню.</p>
<p>
Марио слушал, внимал, сам трескал за обе щеки вкусный яблочный пирог, наконец, созрел и прошептал Ладику:</p>
<p>
- Если я "Аве Мария" исполню, ничего будет?</p>
<p>
- Ничего, у нас Богородицу тоже почитают, - промолвил в ответ Ладомир и протиснулся к старику, главному распорядителю праздника, о чем-то почтительно с ним пошептался и кивнул Марио, дескать, пой, разрешили.</p>
<p>
Сперва, правда, Ладику пришлось пообщаться с музыкантами, объясняя, что за мелодию им предстоит играть, потом они некоторое время настраивались, поскольку эту музыку на своих гуслях доселе не исполняли никогда, но все же как-то приноровились, сыграли вступление, и Марио запел. Вышло не хуже, чем давеча в школьном зале, а может, даже и лучше, поскольку помещение было куда меньшим по размеру и не было необходимости слишком-то напрягать голосовые связки. Аплодировать певцам тут было не принято, но одобрительный гул со всех сторон дал понять Марио, что его песня понравилась, причем настолько, что люди стали требовать исполнить ее на бис.</p>
<p>
Тут к Марио подошел Яша, тянувший за рукав Ладика, и через этого переводчика дал понять, что хотел бы спеть с юным итальянцем дуэтом. Где уж там он раньше слышал эту мелодию, что успел ее разучить, выяснять было некогда, Марио решил поверить, что блаженный ее знает, и, как оказалось, действительно знал. Спели на два голоса, упиваясь и мелодией, и собственным созвучьем. Ладик, отошедший от певцов обратно в толпу, решил, что вышло классно, абсолютное большинство присутствующих было того же мнения.</p>
<p>
Антонио не удержался и заснял своего сына вместе с Яшей во время их выступления, затем на память его же вместе с Ладиком и Мишей Севастьяновым, а потом уж, раз пошла такая пьянка, и всех остальных, кто просил. Молельный дом отец и сын Бугатти покидали радостные и немного ошалелые.</p>
<p>
- Ну как, понравились наши праздники? - спросил Ладик у Марио на прощание.</p>
<p>
- Еще бы! - расплылся в улыбке тот. - Хочу еще!</p>
<p>
Антонио был того же мнения. Этот веселый сектантский праздник полюбился ему куда больше знакомых торжественных католических богослужений, на которых прихожанам положено сидеть с постными лицами. Жаль, друзья в Генуе не ведают, какие прекрасные обычаи встречаются здесь, в России!</p>
Глава 9.
Как стать божьегласцем.
