достаточной, чтобы старший имел право отчитывать и наказывать младшего, причем
наказание неизбежно должно было следовать за каждую шалость. В отсутствие
родителей, либо если они были заняты, старший ребенок в семье руководил своими
младшими братьями и сестрами. Так сам Глеб подчинялся Эмилии, а когда она вышла
замуж и старшим ребенком в семье стал он, ему самому теперь подчинялись Поль и
Николас. Уж каким бесстрашным и отвязным пацаном ни был девятилетний Поль, как
ни любил пошалить шестилетний Ник, но в случае любой их шкоды достаточно было
одного слова Глеба, чтобы и тот, и другой улеглись к нему на колени и безропотно
приняли положенное наказание, даже если через эту процедуру приходилось
проходить на глазах у других пацанов. Впрочем, тех пацанов в их семьях
наказывали точно так же, если не старшие братья и сестры, так родители. Ничего
позорного в этом не было, позорным считалось, напротив, пытаться увильнуть от
заслуженного наказания или не по-мужски вести себя во время оного. Только
трехлетнюю Маришку Глеб пока не трогал, все-таки она девочка и еще совсем
маленькая, пусть пока с ней мама разбирается. Но кроме власти над младшими,
положение старшего означало и его ответственность за них. Когда год назад во
время их совместной прогулки по лесу Поль вывихнул ногу, Глебу пришлось тащить
его на себе километров пять до ближайшего жилья. Ногу Полю тогда вправили, он
быстро выздоровел, с обожанием стал смотреть на старшего брата и охотно ему
подчинялся. Глеб знал, что сейчас, когда он с отцом находится в отъезде, Поль
выполняет точно такие же функции по отношению к Нику, и тому тоже наверняка не
приходит в голову протестовать. Зоя на целых пять лет старше своего брата, ведет
он себя по-хамски, родители, похоже, все ему спускают с рук, почему бы тогда
сестре и не поучить братца вежливости. Впрочем, это все их дела, может, у них
тут на Земле другие традиции, не ему их учить.
Тем временем, ребят позвали к столу. Ради дорогого гостя Рамзины выставили
роскошный торт, Глеб никогда еще таких не видел, да и младшим Рамзиным подобное
лакомство перепадало нечасто. После застолья были игры, в которых наравне с
детьми участвовал и Юрий Викторович. Глебу в гостях понравилось, он даже не
заметил, как пролетело время и пришла пора возвращаться домой к Савельеву.
Вечером за чаем мальчик поделился впечатлениями с отцом и Аркадием Ивановичем:
- А еще меня там на радиоактивность проверяли! Их мать водила по мне индикатором
радиоактивного излучения, наверное, хотела узнать, сколько во мне радионуклидов!
- Дикость какая-то! - в сердцах вымолвил Савельев.
- Конечно, чушь, - подтвердил Иштван. - Она, видимо, просто не знает, что у всех
люцийцев ускоренный обмен веществ. Если ты и нахватал каких радионуклидов на
стройке, то за те несколько дней, что мы живем в Москве, они уже вышли из твоего
тела.
- А дочь у них красивая... - мечтательно произнес Глеб.
- Хочешь поближе с ней познакомиться? - улыбнулся Савельев. - У них дача на
Валдае, послезавтра они уезжают туда на пару недель всей семьей, думаю, они
будут не против взять тебя с собой. По крайней мере, там ты познакомишься со
среднерусской природой, а то на Урале тебе было не до того, здесь в Москве
зелени тоже почти не осталось, а у себя на планете ты только тропический лес и
видел. Когда вернешься оттуда, у тебя еще будет достаточно времени, чтобы
посмотреть Москву, да и в Питер мы тебя успеем свозить.
Глеб с благодарностью принял предложение. За Зоей он теперь готов был податься
хоть на край света!
Глава 6. На даче.
Рамзины охотно согласились взять Глеба с собой. До дачи семейство добиралось на
скоростном поезде, идущем в Петербург как раз через Валдайскую возвышенность.
Всю дорогу Глеб, не отрываясь, смотрел в окно. Начиная от вокзала, добрую сотню
километров вдоль дороги тянулись одни урбанистические пейзажи, и было даже
непонятно, где тут кончается Москва и начинаются ее пригороды. Юного люцийца, на
чьей родной планете редкие городки были разделены десятками километров полей и
лесов, эта картина, свидетельствующая о перенаселенности Земли, даже несколько
угнетала. Только когда поезд покинул пределы Московского региона, городской
пейзаж сменился сельским, кое-где даже стали мелькать перелески, по мере
приближения к Валдаю лесов становилось все больше. Сама Валдайская возвышенность
давно уже стала дачной местностью, куда любила переезжать на лето московская и
питерская элита. Здесь поезд делал остановку, а с вокзала в дачные поселки
пассажиров развозили на электромобилях.
Дачный поселок Стрелецкое чем-то напомнил Глебу его родной город. Конечно, людей
здесь жило поменьше, чем в Дориополе, и не было промышленных предприятий, но на
улицах поселка так же вольготно стояли двухэтажные кирпичные особняки, и при
каждом был приличный участок земли, огороженный забором. Правда, если
дориопольцы обычно разбивали рядом с домом огород, то здешние обитатели
предпочитали заводить огромные цветники. Глеба, привыкшего к роскошным
