Таисия подхватила ослушника под микитки и поволокла в избу.

   Через некоторое время он стонами и плачем разбудил Павла и кузнеца. Сестрица не пожалела кипятка с запаренными травами, и бедолага ошпарил рот.

   - Ну, рассказывай, кто за тобой пришёл? - грозно спросила она, уперев почти мужские кулаки в пояс.

   Андрюня пальцем смахнул обваренную кожу и жалостно взвыл. Но родственники и кузнец уставились на него непримиримо. И он начал рассказ:

   - Как трясти начало, варнаки с кладбища поразбежались. Я уж обрадовался, подумал, что побоялись провалиться в могилы или под упавшим склепом оказаться. А тут позавчерась в сторожке глиной печку обмазывал и глянул случайно в окно. А на дворе чужак одноглазый!.. Чёрный рот что лукошко!

   Андрюня стал тереть ладонью глаза и не заметил насмешливых взглядов слушателей. Против варнаков - всяческого сброда, который был горазд и на любую пакость, и на кражу, и даже на убийство - у Мельниковых и кузнеца была немалая сила, почти звериное чутьё и отличные ружья. Подумаешь, чужак во дворе. Да пусть хоть пять разом...

   - Пёс-то где? Тётка Матрёна оставляла тебе брата нашего Полкаши, - сурово спросила Таисия.

   - Третьего дня сорвался с цепи! - Андрюня вскинул на неё умолявшие о сочувствии глаза.

   Хороший сторожевой или охотничий пёс для жизни в предместье был важен так же, как многочисленная крепкая родня, стоил дорого. Бывало, за свою собаку охотник мог и против зверя встать. Но встречались и такие, как Андрюня, ни на что не годные людишки.

   - Я признал в том, кто заглядывал, вашего пастуха! - выкрикнул Андрюня, но снова не произвёл впечатления.

   - Пастуха схоронили... - напомнила ему Таисия, соображая, кто бы мог сунуть горячительного братцу, назначенному на общественные работы. Расплатиться-то ему нечем.

   - Знаю! На нашем же погосте схоронили. А он в окно заглянул! - настаивал Андрюня. - Я утром вышел - под окном следы.

   - Утром вышел? - не сдержала злобной усмешки Таисия. - Сам? Не дожидаясь, пока тебя кто-нибудь от мертвяка избавит?

   Кузнец и Павел присели к столу, дожидаясь продолжения позднего ужина. Не портить же трапезу выслушиванием всяких бредней! Невестка Мельниковых, невысокая худенькая Саша, стала подавать им грибную солянку.

   А Таисия продолжила разговор:

   - Ну и кто за тобой приходил? Если ты ещё помнишь то, что тут наболтал.

   - Да ты послушай, что далее было! - взмолился Андрюня. - Пошёл я в обход. На господской части всё нормально, а там, где упокоен люд попроще, кресты покосились. Пара сломанных попалась. А дальше их встретил...

   - Толкает изнутри подземная сила, - перебила Таисия. - За грехи наши тяжкие пришёл час расплатиться. Ничего чудного в том, что кресты перекосило. На церкви вон колокольню повредило. Мы ж не побросали избы и не сбегли, как ты.

   - Ну да, ну да... А если бы вы видели, как эти кресты без всякой тряски кто-то корёжит! - возразил Андрюня и обхватил голову руками.

   - Батя с мамкой в Николино ездили, сами видели, как на кладбище кресты шевелятся, - раздался тоненький голосок Саши. - И соседка их говорила, что ходила к свёкру на сороковины, а на могиле - крест поваленный, ровно кто из песка выдернул.

   Но на её слова обратили внимания ещё меньше, чем на Андрюнины.

   Таисия недобро сверкнула глазами на братца и снова пошла в хлев.

   Помощь кузнеца не понадобилась, корова отелилась во время глупых Андрюниных речей. Когда телёнка устроили в отгороженном углу у печи, Таисия сказала:

   - Теперь пойдём на погост.

   И кивнула сыну - одевайся.

   - Я с вами, - прогудел немногословный кузнец.

   - Не пойду! - взвыл Андрюня. - Ты даже не дослушала, что недавно, как стемнело, случилось.

   - Слушаю, - ответила Таисия, снимая со стены ружья и подавая одно сыну.

   - Они встали из могил-то! И по погосту ходили! Многих в лицо узнал. Я понял: они от земной тряски проснулись и решили, что я виноват. Я же у всех всегда виноват! Вот и пришли с собой меня забрать! - выкрикнул Андрюня и разрыдался. - Не пойду я никуда. К вам приполз...

   - Пойдёшь. - Таисия накинула ремень на плечо. - Твое-то ружьецо где?

   - Обронил... - пробормотал Андрюня и вцепился в лавку.

   Мужики и Таисия замерли, уставившись на на него. Обронить ружьё... Да это смертный грех!

   Павел резко шагнул к двери, забыв про старшинство. По обычаям, самый возрастной в семье, кроме дедов, конечно, не только ковригу разрезал за столом, но и первым шёл заступаться или отвечать. Андрюня остался на лавке.

   За ним из-за полы занавески в женском углу наблюдали огромные Сашины глаза. Без всякого презрения, с пониманием и сочувствием.

   Ветер разогнал тучи. Вместо снега в воздухе повисла искристая пыль. Небо со звёздным крошевом предстало бездной. От лютого мороза луна нацепила аж три короны и сделалась нестерпимо яркой.

   Усы и борода мужиков тотчас обросли инеем.

   - Снегу-то понавалило, - сказал Павел. - Дороги не видать. Без лыж не доберёмся.

   - Топтаться станем - точно не доберёмся, - буркнула Таисия из-под завязанного по самые глаза платка. - А ну скоренько, по-охотничьи... Нужно же споймать тех варнаков, что моего брата обидели да погосту поругание учинили...