– Виртуоз Мелироанский, странствующий бард, стихотворец и ретивый почитатель красоты и искусства.

Пассажиры кивнули ему и отвернулись. Только я продолжала рассматривать Виртуоза Мелироанского, похожего на радужную птичку. У него был большой, цыплячьего цвета берет, свисающий с одной стороны, и жёлтые сапоги, подвёрнутые у голенища. Поверх зелёного бархатного сюртука висела маленькая бутылочка с золочёной арфой внутри. Струны её вибрировали. Возможно, если бы я разбила этот сосуд, то услышала бы музыку.

Недовольный произведённым на попутчиков эффектом, бард приподнял свою лютню и запел:

«Отправились прочь они в синей карете,

Скрывая в душе путешествий азарт.

Нет лучше друзей на всём белом свете:

Лу-лу и красотка, учёный и бард!»

– Меня зовут Роллу, – возмутился рудвик. – Попрошу ко мне не обращаться лу-лу, лу-лу.

– Я знал! – обрадовался бард. – Знал, что моё творчество объединяет людей! Как здорово, что мы уже начали знакомство! Вот вы, как вас, эээ… лу-лу? Чем вы занимаетесь?

– Я Роллу, лу-лу, – насупился ушастый пассажир. – Я купец. Везу корнеплоды.

– Чрезвычайно увлекательная профессия, мой пузатый друг! Сколько невероятных приключений, должно быть, случалось с вами! Вам никогда не подкладывали в мешки баторских жуков? О, можете не говорить, я знаю, что такое тайна торговой сделки!

Рудвик с подозрением покосился на свои мешки. Человек в кожаном плаще надел на кончик носа очки и посмотрел сквозь них на нового пассажира. Тем временем дилижанс уже тронулся и набирал скорость. Барду пришлось сесть, потому что при выезде из города паровая карета подскакивала на каждой ухабине.

– А вы, должно быть, любитель поэзии? – обратился Виртуоз к другому попутчику, указывая на его пергаменты. – Я могу надиктовать вам по памяти все свои баллады, пока мы путешествуем в этой славной голубой буханке!

– Я исследователь, – отозвался мужчина с явным акцентом. – Квибрл из Тимберии. Пишу летопись про ваша страна. Как это вы называть – королефство. Очень большая королефство, много людей и рудфики. Много фолшебство.

– Вы имеете в виду магию, наверное? – уточнила я.

– Да-да, магия, – подтвердил исследователь.

– О изящная Нарцина, сегодня ты одарила меня аквамарином! – музыкант взял мою руку и зачем-то обслюнявил её губами. – Даже двумя! Бирюза и лазурь, невинность и порок, наивность и искушение! Как зовут тебя, дар богов?

Я не знала, что делать с влажной от его слюны рукой, и решила вытереть её об дорожный плащ.

– Юна, – не сразу сообразив, кого он имеет в виду, ответила я. – Жила в Фарелби с отцом в домике у озера, ловила рыбу. Теперь еду поступать в академию Кроуница. Только получу фамильный пергамент в Нуотолинисе – и сразу отправлюсь. А то без него не принимают, мне мой друг Лоним рассказывал.

– Прелестное создание, если бы вы знали, как я завидую вашей истории! Невероятная, увлекательная, завораживающая!

– Вообще-то, рыбалка и правда увлекательное занятие. Мы с отцом ставили ловушки по…

– О нет, не той истории, лин де шер. А той, которая только начинается, – пояснил Виртуоз Мелироанский.

– Откуда вы знаете, что у меня начинается какая-то история? – захлопала я глазами.

– Потому что я бард, – отчеканил музыкант. – Я всегда чувствую, когда начинается великая история. Иначе я бы не добился такого ошеломительного успеха у моих почитателей!

Я слышала о многих знаменитых бардах, но имя Виртуоза Мелироанского было мне незнакомо. К тому же, я сомневалась, что настолько успешный бард приехал бы на выступление в таверну Фарелби.

Мой пёстрый спутник прислонился к стенке дилижанса и вновь тихо завёл своё творчество. Пальцы его засветились, по струнам забегали яркие жёлтые искры. Это зрелище заинтересовало меня даже больше, чем сама музыка.

«Историй занятных большой я охотник,

Коль сердце нагое трепещет в груди.

И вот начинается сказка сегодня,

Что ждёт синеглазку на длинном пути»

Нагое сердце?!

Да уж, если бы бард знал, какая страшная и кровавая сказка ждёт меня впереди, то, возможно, спел бы совсем другую балладу. Но рассказывать об этом кому-либо было нельзя, так что я, следуя его примеру, облокотилась о ближайшую дощатую поверхность и попыталась уснуть.

Глава 3. Детерминанты и персонагвиры

Много лет я засыпала и просыпалась под плеск воды. Тихий шелест озера Фарелби убаюкивал меня на ночь и нежно будил по утрам. Я так привыкла спать под шум воды, что не представляла себе отдых без этого мерного звука. И прямо сейчас, прижавшись ухом к стенке дилижанса, я слышала, как знакомый плеск приятно ласкает слух.

Открывать глаза не хотелось: я боялась, что моё наваждение, моя маленькая связь с дорогим сердцу прошлым пропадёт, как только развеются остатки сна. Но выбора не было – скоро мы прибывали в Нуотолинис, и оставаться в дилижансе я точно не собиралась.

Двое моих попутчиков бодрствовали. Предприимчивый рудвик плотнее завязывал мешки, мужчина в очках вчитывался в пергамент и делал какие-то пометки с помощью длинной тонкой палочки. Судя по тому, что в ней не было чернил, она являлась магическим артефактом. Бродячий бард сладко спал, прижимая к груди лютню. Его берет съехал на бок, за расстёгнутым воротом камзола виднелась мятая нижняя рубашка из тонкого батиста.

Сонно потягиваясь, я выглянула из окна дилижанса… и обмерла.

Ласковый шелест мне не почудился. За окном плескалась вода!

Казалось, горизонта не было и небо не заканчивалось, а сине-голубой бездной продолжало стелиться по земле. Причудливое отражение солнечных лучей от водной ряби создавало иллюзию пляшущего белого пламени. Ближе к берегу вода была тёмно-синей, почти чёрной, с белыми гребешками, напоминавшими сахарную пенку на ежевичном варенье. И эта громада все время двигалась, то приливая к берегу, то отступая от него. Плавно, как полог леса, потревоженный ветром.

Я припала носом к стеклу, не смея даже вдохнуть от восторга.

Главное очарование заключалось в какой-то тайне, которую эта бездна хранила в себе.

Наше озеро всегда казалось мне большим и прекрасным, но, по сравнению с тем, что я видела сейчас, Фарелби было ничтожной лужей. Я знала, что море – просто большой водоём, но не могла представить себе его силу и могущество. Это завораживало и… пугало.

Я вспомнила свое обещание убить Кирмоса лин де Блайта. Это выглядело так, будто маленькое озеро из далёкой тихой провинции собиралось утопить в своих водах море. О нынешнем наместнике полуострова Змеи мне было известно не так много, но даже в нашей глуши знали, что он – великий воин, подчинивший себе несколько видов магии. Могущественный и жестокий, сметающий всё на своём пути.

«Что ж, в академии нужно будет выяснить о нём как можно больше. Уверена, у него тоже есть свои слабости», – приободрила я саму себя и чуть не слетела с лавки от резкой остановки.

Дилижанс замер возле белокаменного строения.

Здание было длинным, с большими полукруглыми арками окон, выкрашенными голубой краской. Оконные рамы гармонировали с такими же голубыми лавочками, расставленными вдоль всего побережья.

Наша маленькая компания покинула транспорт. Я с удовольствием размяла затёкшие ноги и подставила лицо уже по-осеннему прохладному солнцу.

Воздух здесь можно было пить, таким густым он казался. Во рту появился привкус соли и горьких трав, подсохших за жаркое лето. За разноцветными крышами выбеленных домиков, что тянулись вдоль кромки моря, можно было рассмотреть уже пожелтевшие верхушки гор, плотно укрытых ковром растительности.

Люди вокруг спешили, налетали друг на друга, тащили свою поклажу и придерживали за локти спутников. Я вертела головой, пытаясь рассмотреть всех сразу. Исследователь из Тимберии скрылся в толпе, махнув на прощание широкими полами своего плаща. Купец Роллу принялся вытаскивать мешки, за которыми его едва было видно.