Нас различал только возраст. Как это часто бывает, я чувствовала, что была для Даяны намного ближе матери. Мы вместе гуляли, вместе смотрели фильмы, вместе читали книги и ругали нерадивых авторов. Я прививала внучке хорошие манеры, которые Лидия в свое время не сумела привить дочери в силу молодости и ненависти к мужу.

Дея росла очень умным ребенком, хотя после выдуманной встречи с дедом и Тристаном, она изменилась. Стала более замкнутой, а потом и вовсе начала закатывать истерики.

– Ну что, милая? Идем ложиться спать? Я тебе книжку почитаю. – ласково сказала я.

– Что? Нет! – закричала девочка. – Нет, мама, пожалуйста, только не спать, умоляю!

Я упала на колени перед дочерью, крепко обняв ее. “Как же я испугалась этой вспышки… Ни разу не видела дочь в таком ужасе. Я думала, что страх для моей девочки – какое-то мифическое существо.”

– Но почему, доченька? Я чего-то не знаю? – немного успокоив дочь, я наконец решилась спросить.

– Мне снятся очень страшные сны. Уже почти месяц… – девочка виновато опустила голову и поводила ножкой по полу. – Прости, что я тебе не сказала. Мы с бабушкой решили…

– Вы с бабушкой? – я решительно перебила дочь. – Вы с бабушкой решили, что матери не нужно знать, про проблемы ее ребенка?!

Я зло шипела на дочь прогоняя по кругу одни и те же мысли: “Хорошая же я мать, если месяц не замечала, как ребенок плохо спит…Да, нельзя срывать злость на ребенка. Но как же не оторваться? На работе аврал. Карьера хоть и мчит в гору, но впахивать для этого приходится ого-го как! Вот и где взять время на дочь? И так целый год пропустила, пока сидела в декретном отпуске!

Вдруг девочка подняла голову и перебив меня, совершенно по-взрослому спросила:

– Мам, ты серьезно думаешь, что после вот этого я тебе еще хоть что-нибудь расскажу? Мы обе понимаем, что тебе совершенно не до меня, у тебя работа. Так зачем устраивать никому не нужные сцены? – договорив, девочка спокойно прошла в свою комнату, легла на кровать и выключила ночник.

Я в немом изумлении стояла посреди гостинной. Чуть слева от меня стоял огромный п-образный диван с мягким вязаным пледом, ручной, кстати, работы и бессчетным количеством подушек. Перед ним массивный дубовый стол, хоть и низкий, сделанный под высоту дивана. Вокруг стола – два кресла, даже на вид настолько удобных, что хотелось немедленно скинуть туфли, влезть с ногами в это самое кресло, и читать, читать…

А в двух метрах от стола, вместо огромной плазмы, как сейчас модно, был камин. Не электрический, самый настоящий! Что нарушало все мыслимые и немыслимые правила пожарной безопасности.

Я тяжело опустилась на шкуру, лежащую в метре от камина. Приподняла голову медведя и нашарила сигареты и зажигалку. Чиркнув, затянулась и закашлялась – это была заначка мужа. Сама никогда не курила, но сейчас вдруг захотелось. Шок и раскаяние сжигали ее изнутри – моя шестилетняя дочь внезапно стала взрослой! И как можно было этого не заметить?

Риторический вопрос, конечно. Не мудрено. Хотелось позвонить мужу и спросить: а он-то в курсе, что у дочери проблемы? Или он тоже дерьмовый отец?

Я всегда был хорошим отцом… Когда бывал дома, разумеется. Мою жену, Лидию, любил… когда-то. Безумная любовь, резко вспыхнув, так же быстро прогорела до тла. От нее осталась только светлая память и смешливая малышка по имени Даяна. Дочь я любил до беспамятства. И это была самая сильная, самая взаимная любовь в моей жизни. Мы часто подолгу разговаривали, я читал дочери книги, когда та засыпала. Я знал, что дочь больше любит взрослую литературу, а детские сказки ей не интересны лет с четырех. И конечно же, я знал про кошмары.

Девчонка росла очень хитрой. У нее были тайны с папой от мамы и бабушки, и с Катериной от родителей. Вот только с матерью отношения не складывались… В свои шесть лет Даяна отчетливо видела мамины приоритеты, как и отсутствие среди них себя.

Я это тоже видел. Более того, поговорив однажды с женой на эту тему, понял – все именно то, чем кажется. Лидии плевать на семью… Значит и семье будет плевать на нее.

Чертовски устал сегодня! Наспех скинув с себя верхнюю одежду, я заторопился к лестнице на второй этаж – надеялся, что дочь еще не успела уснуть.

Едва слышно отворив дверь в детскую, прислушался к ровному дыханию дочери. Грустно вздохнул и, только было начал закрывать ее, как услышал тихое:

– Папочка, это ты? – сонный голос дочери будил все отцовские инстинкты. Хотелось обнять ее, защитить от всего мира! Вот только, как бы не хотелось, спасти от кошмаров он ее не мог…

– Да милая, я здесь. – осторожно присел на край кровати. – Как день?

– Нормально. В школе училку фашисткой обозвала, она мне двойку влепила. – весело отозвалась дочь, протерев глаза.

– И за что ты ее обозвала? – рассмеявшись, спросил я.

– Она сказала, что моя подружка, Хоуп, глупая. И сказала учиться читать. А я сказала, что мы умеем читать. И, – она снизила голос до шепота. – Назвала ее фашисткой и парту на нее опрокинула. Нечего моих друзей обижать! Будь она хоть сто раз училкой!

– Милая, ты, конечно молодец, что за подружку вступилась… Но ты хоть думала о том, что у папы из-за этого могут быть проблемы? – строго спросил я.

– Ой, пап, ну какие проблемы? – округлила глаза Даяна. – Это же была са-мо-о-бо-ро-на! Фух, выговорила!

– Ладно уж, самооборона! – со смешком сказал я и тут же нахмурился. – Пора спать! Кстати, как обстоят дела с кошмарами?

– А, их уже пару дней как нет. – отчаянно зевая, отмахнулась она.

– Вот как? – приподняв бровь от удивления, спросил я глядя на дочь.

– Да, мне Тристан, водитель из смешной зеленой машины приснился. Он сказал, что прогонит кошмары. И прогнал. – пожав плечами, девочка поцеловала меня в щеку и, коснувшись головой подушки, провалилась в сон.

Последние три недели ничего не происходит. Просто люди, просто жизни… Я только что отвез семнадцатого человека и теперь мне положен сон. Из-за тесного взаимодействия с миром живых, мне нужно хотя бы минимальное время на восстановление. А ведь изначально я не мог взаимодействовать с миром живых. Я и видеть его толком не мог, только если он не был связан непосредственно с мертвецом.

Представляя, как сейчас лягу на кровать: вытянув ноги и обняв подушку, провалюсь в сон, я практически перетек в нирвану. Мысли сразу же сбежали из головы, как трусливые крысы с тонущего корабля. Божественно. Простые человеческие радости, что может быть лучше?

Я знаю, что лучше. Секс, наркотики и рок&ролл. Мы, люди, берем все это не задумываясь. Принимаем как должное то, что мы живы. И знаешь, я не буду пытаться заставить тебя ценить каждый момент. Смысл? Сейчас ты прочитаешь эти строки, подумаешь о том, как сильно я прав, а потом снова пойдешь строить из себя страдашку, потому что тебя не любят, бросили или еще чего-нибудь. Слишком мало людей умеют ценить то, что у них есть. В приюте я знал одну девушку… Точнее, не совсем в приюте – она дружила с пацанами к компании которых я одно время прибился. И сейчас я расскажу вам её историю.

Ей было шестнадцать, когда начались проблемы со здоровьем. Она занималась боксом, училась в колледже… Всё шло в точности как надо, до момента, когда выполняя упражнение на тренировке, её правая нога не смогла перепрыгнуть мяч. Она упала. Никаких слез и соплей, только лицо слегка покраснело. Тренер, не обращая внимания на её слабые отговорки о том, что ничего не болит и она готова продолжать, отволок её в раздевалку и заставил показать ногу. Естественно, она была синей. Растяжение, порванные связки? Что это было? Как выяснилось позже, просто растяжение. Но оно повлекло за собой такую цепочку событий, что я бы, наверное, сдох, если бы мне пришлось это пережить.