И что вы думаете он сделал дальше? Дёрнулся в мою сторону, намереваясь заграбастать своими ручищами. Путь отступления был только один – в воде. Только этот… этот… этот мужлан не дал мне даже развернуться. Шагнул за мной в воду, не заботясь о своих брендовых вещах и просто взвалил на плечо!

Я от такого нахальства потеряла дар речи, просто висела на широком плече и вспоминала, когда меня последний раз носили на руках. Наверное, когда ломала ногу – отец тогда ещё был с нами и каждое моё передвижение в тот период было сделано на его руках. Подобные воспоминания навевают на меня злость – они не дают забыть его любовь и возненавидеть окончательно.

Опомнилась возле родного трейлера, где толпа маминых покупателей, которые меня хорошо знают между прочим, наблюдала с открытым ртом за нами.

– Тимофей Вольдемарович, а что вы делаете? – постаралась задать вежливый вопрос пятой точке Македонского. Точка не ответила, лишь напряглась на очередном шаге. Я почти залюбовалась открывшимся видом, руки вовсю потянулись потрогать. А что, ему можно, а мне нет? Придерживал то он меня одной рукой за икры, а другой за попу. Как я думаю, чтоб не весь пляж разглядел моё белье. Но факт остаётся фактом.

И только моя ладошка оказалась в сантиметре от вожделенного, как я оказалась прямо перед носом Македонского, точнее перед его грудью. От резкой смены положения меня пошатнуло, пришлось вцепиться в руки мужчины. Он придержал меня за талию. И если вы думаете, что между нами пробежала искра – зря. Но именно так и подумала добрая половина пляжа. Иначе откуда я услышала этот восхищённый вздох?

– Я, милая моя Мариам, везу тебя отрабатывать нанесённый мне физический и моральный вред.

Мля… а сказано это было на ушко и таким зловещим тоном, что по спине уже слоны носиться стали. Попыталась высвободиться, но оказалась прижата к груди ещё сильнее. Пришлось вдыхать мужской одеколон, хотя теперь не могу, когда мужчина пользовался парфюмерией. Бывает идёт мимо красавчик, а от него так пахнёт, словно он ведро духов на себя вылил. Для меня максимум чем должен пользоваться мужчина – это дезодорант и пару капель одеколона. Но запах Македонского как ни странно не вызвал отвращения. Лёгкий аромат бриза, очень даже пряный…

Чёрт, да что же такое!

– Не имеете права! – возразила, когда вернула себе здравый рассудок, а то подобное появление и заявления мужчины ввели меня в некое подобие транса. Вроде все вижу слышу, но осознать происходящее не могу.

– Ещё как имею. Находясь в рабочее время, на рабочем месте, ты ударила начальника… Как это называется? – Македонский отстранился, придерживая меня за плечи и смотря с превосходством.

– Вы подписали моё заявление! – я, конечно, предприняла попытку защититься, но кто мне поверит. В нашем шалаше не было камер, а мои "коллеги" точно не будут выступать на стороне правды – моей правды.

Понимал это и Македонский. Понимал и стоял довольно щурился.

Я не знала, что значит его отработка, только страшно было всё равно. Я не знаю этого человека. Вон, он меня на плечо свободно закинул, а разглядывает как! С прищуром, словно определяя стоимость. От такого ожидать можно чего угодно.

Я попыталась снова вырваться и не добившись результата стала дёргаться сильнее.

– Бесполезно! – был шёпот мне на ушко и снова я оказалась на плече.

– Мамочка! -взвизгнула, и уставилась на окружающих. – Чего вы стоите? Меня похищают! Позовите маму! Ма-ам!

Почему-то все только стояли с дурацкими улыбочками. Словно смотрели представление. А может, они думают, что это всё подстроено?

И тут наконец-то выскакивает родная мамушка. А чего это она такая счастливая?

– Ой милая, такой сюрприз, такой сюрприз! – подлетает она и начинает щебетать, пока я, опираясь на спину похитителя пытаюсь подняться, чтобы взглянуть, а не пьяна ли моя матушка. О каком сюрпризе идёт речь? А этот всё продолжает идти, не сбиваясь с шага, в то время как мать едва поспевает за ним. – А ты пока отдыхала Тимочка подъехал и говорит, что хочет украсть тебя на выходные.

Тимочка? Тимочка? Она серьёзно? Она сейчас Македонского назвала Тимочкой?

– Спросил где ты. А я и подсказала твоё любимое место! Говорит, что отдыхать будешь, заработалась ты у него!

– Мама, очнись, он вчера меня с работы выставил! – попыталась вразумить родительницу, но та была непробиваема

– Ничего, донь, милые бранятся только тешатся. Вон, мы с папкой…

Оп-пачки! Мать до такой степени рада, что нашлись мужские руки, которые с радостью готов закинуть меня на свои могучие плечи, что даже про отца проболталась.

Поняв, что только что ляпнула, мамушка буркнула что счастлива за меня и зачем-то оббежала Македонского. А когда я смотрела в её удаляющуюся спину, моей сумочки, что до этого была у неё, не наблюдалось!

– Что за лапшу вы навешали на уши моей матери? И зачем вам моя сумка?

Но кто бы мне ответил! Вместо ответа меня бесцеремонно забросили в салон машины и заблокировали двери.

– Добрый день, – грудной бас прозвучал неожиданно.

Я подпрыгнула на месте, но завизжать не успела. Вовремя увидела водителя и нашла на ком сорвать зло! Не раздумывая полезла через все сиденья к водителю намереваясь расцарапать если не его рожу, то хотя бы лысинку.

– Вы считаете это добром? Выпустите меня немедленно! Вы соучастник преступления!

Но и тут меня слушать не стали. Этот гад, засуетился что-то тыкая на панели, как оказалось спрятался за подъёмной тёмной перегородкой.

Только сейчас обратила внимание, куда меня упрятали. Кажется, это какой-то Мерседес, не разбираюсь в их классификации, но просторный салон, четыре отдельных кресла и столик между ними, удивили. Я люблю наш трейлер и другие подобные машины. У нас вот дом, а здесь наблюдается мини офис на колёсах. Не успела я потыкать на все кнопочки, и сделать ниже столик между сидениями, как Македонский решил присоединится.

– А я тебя предупреждал, что лучше сразу спрятаться от этой ведьмы! – хохотнул он, присаживаясь на кресло напротив меня и стучась к водителю.

Сейчас довольная улыбка бывшего начальника вызывала раздражение и желание стереть её. И я, с особым удовольствием устроилась с удобством в кресле. А на свободное, что находилось рядом с хозяином машины, положила босые ножки с элементами подсохшего песка. Никто же не дал мне возможности обуться.

Пальчики красовались черными лаком с рисунками костей и черепов разных видов. Это мои мальчики художеством занимались – любят они рисовать и хотят заниматься татуировками. И как альтернативу тренировкам, я предложила им набить руку в мелких элементах экспериментами с лаком.

А эти засранцы, и рады стараться лишь бы напакостить. Но как ни странно, мне понравилось – очень красиво получилось. А ещё купила им набор для тату, пока с временными красками. Естественно в тайне от родителей. Набор хранился у меня же, и сорванцы имели возможность заниматься татуировками только у меня и на мне…

Вот тут я тоже доверила им свои ноги, думала после лака набьют что-то в том же стиле и не просчиталась. Теперь мои пальчики красуются не только черепками, но и извилистыми черным нитями, идущими от ногтей и оплетающими ступни на подобии босоножек. На нитях висят черепа и кости. Рисунок уже потускнел и больше был похож на какую-то заразу. Что было мне на руку.

Македонский проследил за моим ножками и даже состряпал брезгливую мину, но присмотревшись, исправился и его брови спрятались под тёмными волосами.

– Оригинально!

– Благодарю, старалась!

Дальше он продолжал меня удивлять, скинул ботинки, стянул носки и сложил свои длиннющие ноги на кресле, что стояло рядом со мной. Таким образом, ноги наши образовали Х. Но он оказался джентльменом и свои просунул под моими, чтобы не доставлять дискомфорт немалым весом.

– Тоже люблю после рабочего дня расслабиться.

Я была в шоке! Да что там, я оттуда ещё не выбиралась с тех пор как увидела Македонского сегодня.

– Что-нибудь выпьешь? – спросил и открыл мини бар.