- Благодарю вас.

- Гм. Что касается генерала Аренского и его злополучного неверия в ту историю, которую поведала ему мисс Александру, Аренский свое... получил. Я правильно сказал, не так ли? Он оказался счастливее, чем заслуживал, когда снаряды, которыми стрелял этот нацист, стали рваться в море, и вместе с остальными отделался лишь испугом. Нам тоже повезло. Я изрядно намучился, улаживая дела по конференции с местными властями. Едва ли мне удалось бы чего- нибудь достичь, узнай они, кто был вовлечен в это дело, которое, без сомнения, провалилось бы при самой широкой огласке, если погиб бы хоть один из участников конференции.

- Но ведь никакие улаживания не скроют того факта, что ваши люди доставляли морем "нелегальных иммигрантов".

- Хороший вопрос. - Ермолов еще раз глубоко вдохнул. - Отвечая на него, боюсь снова скатиться на официальный тон. Однако попробую этого не делать. Видите ли, богатая держава всегда может найти способ уладить чисто технические проблемы с более бедной. Но как бы там ни было, конференция завершена. Такой ответ вас устроит?

Бонд усмехнулся.

- Если другого нет, то устроит. А что же Аренский?

- Он, конечно, пытался свалить ответственность за обстрел на вас. Но это ему не удалось. Правительства всех заинтересованных государств уже получили полный отчет о предпринятом китайцами покушении. Вам и вашему начальству не нужно об этом беспокоиться. С вашего позволения скажу, что для нас куда важнее, чтобы пострадала репутация Пекина, нежели Лондона. Этим теперь занимаются опытные люди.

Бонд смаковал ласкающую жгучесть водки.

- Какова будет дальнейшая судьба Аренского?

- Думаю, его ждет исправительный труд. Перевоспитание в духе фундаментальных идей социализма в Сибири. В этом смысле мы стараемся придерживаться наших традиций. В более гуманном виде, чем прежде. Гораздо более гуманном. Что же... Кажется, мы обсудили все, кроме...

Ермолов пожевал губами. Шум вечеринки на заднем плане нарастал. Бонд заметил Ариадну; красивая, облаченная в нарядное сиреневое льняное платье, она была в центре восхищенных русских. Первое по- настоящему глубокое чувство облегчения охватило его. Все было позади. Они победили. И не просто победили.

Человек из Москвы снова заговорил:

- Я хочу сказать вам: то, что вы сделали, чрезвычайно важно. Это помогло показать моему начальству не только то, кто наш подлинный враг - об амбициях китайцев мы знаем даже больше, чем ваши наблюдатели - но и то, кто наш будущий друг. Англия. Америка. Запад в целом. Это дело на острове Враконис может привести к большому сотрудничеству.

А это значит, что на короткое время я снова должен принять официальный тон. Извините. Мое правительство хочет, чтобы за заслуги в деле укрепления мира вы приняли орден Боевого Красного Знамени. И я тоже прошу вас об этом, мистер Бонд.

- Это очень благородно со стороны вашего правительства, - улыбнулся Бонд. - И с вашей тоже. Но в нашем подразделении запрещается принимать награды. Даже от имени собственной нации.

- Понимаю, - Ермолов грустно кивнул. - Я ожидал такой ответ. И говорил об этом товарищу Косыгину. Что ж, это было честное предложение, выражающее искреннее чувство. Может быть, кавалерство в этом ордене кажется вам недостаточно почетным. Или престижным. Конечно, если в будущем вы столкнетесь с нашей контрразведкой, как это уже бывало, вам оно не поможет. Действительно, - тут Ермолов доверительно подался вперед, - даже наших людей, кавалеров этого ордена, он. не очень- то защищал... от разного рода неприятностей. Но простите старику его цинизм. Уж больно быстро привыкаешь к человеческому разговору.

Он встал и протянул руку, Бонд пожал ее.

- Если вам потребуется моя помощь, мистер Бонд, дайте мне знать. Может ведь так случиться, что вы приедете в Россию... как турист, конечно?

- Не сейчас. Но я буду помнить.

- Я тоже. Прощайте.

Ариадна теперь вырвалась из кружка русских и разговаривала с Лицасом. Бонд подошел к ним.

- Благодарю тебя за все, что ты сделал, Нико. Я уже говорил это, но сейчас, кажется, не лишне повторить это.

Лицас хлопнул его по спине.

- Не стоит благодарности. Я был счастлив. Не колеблясь, повторил бы все сначала. Кроме одной вещи.

- Я знаю, - помрачнев, заметила Ариадна.

- Как я отвратительно себя чувствовал, Джеймс, когда вернулся с... прогулки с фон Рихтером. Я был, как ребенок. Я не смог заставить его понять, Джеймс. - Его карие глаза были грустны, как никогда. - Он думал, что действовал в Капудзоне, как надо. Карательная акция против гражданского населения в наказание за действия партизан, как сказано в приказе. Я спросил его про детей, и он сказал, что... сожалеет. Я хотел заставить его понять, что он сделал. И раскаяться. Он не захотел. Он так и не понял. Пока я не застрелил его, он считал меня чудаком. Я собирался свершить акт возмездия, справедливости. Но я просто убил его, потому что был в гневе.

- Значит, это было не просто убийство ради убийства, - Бонд отчаянно старался успокоить друга.

- Верно. Я должен был подумать об этом, - С нескрываемым трудом Лицас улыбнулся. - Ты, похоже, уже совсем оправился. Снова обаятельный секретный агент. Наверное, твой костюм напичкан мини- радиопередатчиками, скрытыми камерами и тому подобными вещами.

- Напичкан до последнего шва, - с легким удивлением, впервые с момента своего возвращения Бонд вспомнил о тех приспособлениях, которые были установлены в секции Кью - отмычки, пилки, миниатюрный передатчик. Он был совершенно прав, считая их бесполезными и бессмысленными, когда дело действительно принимает серьезный оборот.

Лицас проглотил содержимое своего бокала.

- Я должен идти. О Ионидесе дам знать. Всех, кого знаю, попросил быть настороже. Видно, он продал "Альтаир" в Египте или еще где и решил пока переждать. Но странно. Я готов был поручиться за его честность.

- И я тоже, - сказала Ариадна.

- И я, - присоединился Джеймс, вспоминая невинный взгляд Георгиса, его гордую осанку.

- Ну, ладно... Уезжаешь утром? Приезжай в Грецию еще, Джеймс. Когда за тобой не будут гнаться ни китайцы, ни русские. Есть еще много мест, которые я хотел бы тебе показать.