Человек пересек лужайку. Казалось, что внимание его привлекла великолепная клумба, на которой густыми рядами цвели какие- то яркокрасные цветы в горшках и ранние хризантемы. В его манере держаться отсутствовала скованность. На лице, обращенном к цветам, не отражалось никаких эмоций. Однако в мозгу одна за другой лихорадочно проносились мысли. Уже трижды назначалась сегодняшняя операция и всякий раз в последний момент откладывалась. Весь ее ход был четко расписан по датам, и дальнейшая отсрочка означала бы отмену всего плана. Он очень бы этому огорчился. Всем своим существом он желал операции успеха, и не по каким- то непонятным ему идейным или политическим соображениям, а просто из профессионального самолюбия. В случае благоприятного исхода предпринимаемая сегодня акция увенчала бы собой беспрецедентную по своей дерзости преступную комбинацию, успех которой сулил ему быстрое продвижение по службе. В то время как провал...
Человек в темных очках поежился, словно подступавший вечер принес с собой минутную прохладу. Но он взял себя в руки и снова, как ни в чем не бывало, принял прежнюю позу. Не позволяя чувствам выйти из- под контроля, он размышлял о том бесспорном факте, что временные рамки, в которых ему приходится действовать, куда жестче, чем сроки, отпущенные на выполнение всей операции, к тому же появились реальные признаки того, что и сегодняшняя акция будет сорвана. События разворачивались уже с получасовым опозданием. Этот Бонд и его товарищ явно не торопились в богатом, аристократическом ресторане. Будет совсем скверно, если они еще просидят над напитками, поглощать которые в этот час такие люди, видимо, считают своим долгом.
Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что два англичанина, окончив свою бесконечную партию гольфа, направляются теперь к зданию клуба. Человек в темных очках старался не терять их из виду, пока они, беззаботно смеясь, не вошли внутрь. Больше медлить было нельзя. Вот уже около получаса не смотрел он на часы, он я без них знал время с точностью до минуты.
Человек в темных очках прислушался. Было тихо, если не считать доносившихся обрывков разговоров, шума заработавшего на автостоянке мотора и гула реактивного самолета на горизонте. Где- то пробили часы. Незнакомец скупыми жестами изобразил разочарование человека, который не может больше ждать, и легкой походкой направился к выходу. Выйдя на дорогу, он снял очки и аккуратно положил их в карман своего светло- серого костюма. Его водянистые голубые глаза, которые странным образом сочетались с черными как смоль волосами, светились сдержанным азартом снайпера, ощутившего в своих руках оружие.
- Билл, тебе не кажется, что я начинаю сходить с круга? - задал вопрос Бонд, когда двадцать минут спустя они стояли в баре.
Билл Тэннер улыбнулся.
- Неужели два проигранных очка так на тебя подействовали? - (На последней лужайке Бонд смазал простой четырехфутовый удар).
- Нет, я не об этом... Прежде всего, я совершенно не загружен. Что я сделал в этом году? Одна поездка в Штаты с миссией, скорее напоминающей визит вежливости, а после - июньский провал в Азии, от которого я до сих пор еще не отошел.
Отправляясь в Гонконг, Бонд получил задание проконтролировать переправку на Красный континент агента- китайца и кое- какого груза. Но накануне прибытия Бонда агент исчез и лишь два дня спустя был обнаружен в районе портовых трущоб с перерезанным горлом. Еще через три дня, памятных, главным образом, сокрушительным и затяжным тайфуном, операция была прекращена, а Бонд отозван.
- Ты не виноват в том, что наш представитель заболел еще до твоего прибытия, - сказал Тэннер, машинально переключившийся на особый жаргон, которым пользовались в разведке для разговоров при посторонних.
- Ты! прав, - сказал Бонд, не отрывая взгляда от своего бокала с джином и тоником. - Меня больше беспокоит то, что все это меня начинает устраивать. Я даже был рад, когда не пришлось прикладывать усилий. Раньше со мной такого не была.
- Брось. Физически ты выглядишь сейчас лучше, чем за многие годы нашего знакомства.
Бонд окинул взглядом скромно убранную комнату с удобными диванами, обтянутыми темно- синей кожей, на которых тут и там сидели прилично одетые люди - тихие и достойные, никогда в жизни не совершавшие насилия или предательства. Люди, которыми можно восхищаться; отчего же промелькнувшая мысль превратиться в одного из них показалась ему вдруг отвратительной?
- Перестать быть личностью - вот что страшно, - задумчиво проговорил Бонд. - Стать существом, над которым властвует привычка. С тех пор как я вернулся, три из четырех вторников я провел здесь: приезжал в одно и то же время, всегда с одними и теми же людьми, уезжал около половины седьмого, чтобы дома провести вечер, как две капли воды похожий на предыдущий. И думал, будто так и надо. Человек моей профессии не должен жить по расписанию. Ты это прекрасно знаешь.
Действительно, выполняя задание, секретный агент не должен следовать постоянному жизненному распорядку, который позволил бы противнику предсказывать его шаги. Однако оценить пророческий смысл слов Бонда Билл Тэннер смог лишь позднее.
- Я не совсем тебя понимаю, Джеймс. Ведь это правило не распространяется на жизнь агента в Англии, - сказал Тэннер с иронией в голосе, тоже оказавшейся впоследствии пророческой.
- Я говорю вообще. Моя жизнь попала в накатанную колею. Необходимо найти способ вырваться из нее.
- Скажу тебе по собственному опыту: придет время, и все станет на свои места. Не нужно торопить события.
- Рок или что- то в этом духе?
- Называй как хочешь, - улыбнулся Тэннер. На мгновение в разговоре двух мужчин наступило странное молчание. Наконец Тэннер, взглянув на часы и допив бокал, прервал паузу:
- Ну что, кажется, тебе тоже пора?
Уже было согласившись. Бонд запротестовал.
- К черту. Если уж ломать заведенный порядок, то лучше начать прямо сейчас. - Он обернулся к официантке. - Дот, еще одну порцию.
- К М. не опоздаешь? - спросил Тэннер.
- Он может немного подождать. Все равно раньше восьми пятнадцати он за ужин не садится, а по нынешним временам мне вполне будет достаточно и получаса в его компании.
