– Но почему никто не занимается у нас этим вопросом? – я увлеклась темой.

– Уверена? Никто не умеет говорить с мертвыми? Это некроманты. Никто не владеет даром убеждения и гипнозом? Это менталисты. Нет людей, в руках которых оживают самые запущенные растения или которых безумно любят животные? Вот и природники. В вашем мире не умеют использовать магические потоки, накапливать энергию для ритуалов. Это как заставить человека просидеть в инвалидном кресле лет десять – он забудет, как ходить, его мышцы атрофируются. Вот и ваши каналы атрофировались.

– Я запуталась. По вашим словам выходит, что я могу быть магом, но им не являюсь?

– Не совсем. В данный момент все каналы перекрыты и пользоваться ты ими не умеешь, но каким-то образом научилась поглощать часть чужой силы. Плюс очень сильный стержень. Как маг ты пока пустышка, но тем более странно, зачем ты так понадобилась демонам.

– Я бы очень хотела знать, как я вообще здесь оказалась, – пробурчала я опуская голову.

– Это как раз не проблема. Окажешься у нас – мы просканируем воспоминания и ответим на этот вопрос.

– А что за стержень?

– Наверное, в твоем восприятии это можно назвать силой воли и духа. Других объяснений того, как ты переносишь всё, что с тобой происходит, без помощи зелий, у меня нет. Ну, если только ты не из поклонниц жёстких забав.

Маг хмыкнул, увидев, как на моём лице пробегает гамма чувств после понимания, о чём он говорит. Да что бы я?! Моё возмущение переплюнуло мой страх перед этим человеком, почти полностью скрытым плащом. Маг, как будто услышав мои мысли, снял капюшон и, пройдя вглубь комнаты, присел на край кровати. Он внимательно посмотрел на меня. Я же с ответным любопытством рассматривала немолодого, но очень даже симпатичного мужчину с аристократическими чертами лица и очень блёклыми светло-серыми глазами. Русые длинные волосы собраны в хвост, такого же цвета аккуратно подстриженная бородка. Мой страх окончательно испарился, так как я точно знала, что в данный момент мне ничего не грозит, и даже более того, рядом с ним мне пока гораздо безопаснее. Как я это поняла? Интерес. Это как если бы человек жёг книги, для того чтоб обогреться и не замерзнуть самому, и вдруг, кидая в костер следующий экземпляр, заинтересованно зачитался случайно открытой страницей и решил обязательно дочитать её до конца. Да, закончив чтение, он возможно запустит книгу в тот же костер, чтоб спасти себя от холода, но есть крохотный шанс, что книгу могут сохранить, ведь ситуация может измениться. А вот именно сейчас, пока интерес на пике, нужно пользоваться ситуацией, ведь страницы выдирать пока никто не собирается.

– Абсолютно не поклонница.

– Тогда ответь мне на вопрос: «Как?» Я давно в этом мире и видел разное. Но все женщины здесь делятся на тех, кому это нравится, тех, кто предпочитает дурманящие настойки, чтобы пережить ужас, и тех, кто ломается и умирает.

– Нравится? – я даже поверить в это не могла. – Это варварство и вечное унижение?

– Представь себе. В этом мире нет свободных женщин, но это не значит, что все они попадают сюда через рабский рынок. Многие приезжают сами.

– Сумасшедшие?

– Нет. Есть расы, не подверженные боли или обладающие высокой регенерацией, которые заключают контракт на очень неплохую сумму и добровольно участвуют в несмертельных, но часто жестоких или кровавых «вечеринках». Есть «жертвы», желающие максимально насладиться болью. Некоторых девушек готовят к подобной участи с детства и продают обедневшие родители.

– Бред. Да как такое вообще может быть? Как подобное может нравиться? – меня передернуло при воспоминании о некоторых эпизодах, происходивших со мной.

– Я уже понял, что ты не относишься к первой категории. Среди второй я тебя тоже не вижу, никаких настоев в твоей крови я не наблюдаю. Только восстанавливающие зелья. Да и на девушку, мечтающую умереть, ты совсем не похожа. Тогда как ты уживаешься со всем тем, что с тобой сделали? Что заставляет тебя терпеть и жить дальше?

Маг слегка подался вперед, вглядываясь в моё задумчивое лицо. Не знаю, какие эмоции промелькнули в тот момент, но перед моими глазами вновь всплыл образ демона, и жуткое чувство придушить этого урода накатило волной.

– Чувство мести… Так вот в чём дело! – маг откинулся на спинку кровати и улыбнулся. – Так просто?

– Я бы назвала это чувством справедливости, – зло покосилась я на мага, – справедливость требует взорвать этот мир к чертям собачьим вместе со всеми собранными здесь уродами и извращенцами!

Последнюю фразу я почти прошипела, совсем не заботясь о том, что эти слова могут оказаться последними. Но маг всё так же открыто улыбался, ожидая продолжения моей речи.

– Я очень хочу вернуться домой… Раньше я не понимала, какой счастливой была моя жизнь. Считала себя серой и незаметной. Но здесь я постоянно вспоминаю дом… Меня никогда никто не бил. Родители холили и лелеяли, брат всегда ограждал от неприятностей и помогал с уроками. Мальчишки не обращали на меня внимания, как на девушку, ни в школе, ни в университете. Ко мне всегда относились, как к младшей сестре, защищали и помогали. Чтобы доказать, что я взрослая, я ушла с головой в общественную работу, стала старостой группы, но, вспоминая эти годы, я всё больше признаю, что все вопросы слишком быстро решались благодаря ребятам, которые меня окружали. Я могла рассуждать о политике, жёстких мерах, но сама росла за стёклами теплицы. И всегда боялась боли… Даже когда решила пойти всем наперекор и потерять девственность, так напилась успокоительных, что ничего о том дне не помню. Мой парень обиделся, обозвал меня ледышкой и закончил наши недельные отношения. А я была очень рада, что так легко отделалась. Видимо, за это и получила подобный откат от судьбы. Никогда не думала, что окажусь в столь жестоком мире, но «никогда не говори никогда». Хотелось ли мне умереть? Первые недели очень. Но что изменит моя смерть? Накажет тех, кто меня истязал? Успокоит моих родных, которые не знают, где я? Нет… Тогда я поставила себе цель – выжить несмотря ни на что. Стало легче. В моей стране вообще не любят покоряться врагам. Мои предки побеждали даже тогда, когда в победу другие страны не верили, возрождались и становились сильнее, партизанили…

– Странное слово – «партизанили»…

Молчание повисло в комнате. Каждый обдумывал своё. Я внутренне ругала себя. Вот зачем разоткровенничалась? Что на меня накатило?

– Ты незаслуженно обвиняешь здешние устои, – маг встал и прошёл мимо меня к двери, – этот мир возник не на пустом месте, и образовали его личности далеко не безумные. Это своеобразный буфер для цивилизованных миров.

Я издала звук, похожий на фырканье.

– Именно цивилизованных, и заметь, уровень развития цивилизации совсем не зависит от наличия в нём телепортов или ракет, на развитость цивилизации указывает развитие личности внутри данного мира. Вот твой мир еще в детском периоде, – я удивленно подняла брови, – вы пока алчны, эгоистичны и имеете все шансы погибнуть и утянуть за собой, поэтому он и закрыт. Что ты знаешь о союзе миров? Вижу, ничего… Любое насилие над личностью жестоко карается и нет желающих нарушать закон, но запретить плохое не значит искоренить. В любом существе любого мира могут проявиться злость, обида, неудовлетворенность, амбициозность и даже некоторые фобии и пороки. И очень часто, сбрасывая здесь всё, что его гложет, житель другого мира спокойно возвращается к своей жизни и становится прекрасным работником, семьянином и гражданином своего общества.

– То есть вы здесь занимаетесь благим делом? – я злилась.

– Мы делаем то, что нам нравится. Но я хотел обратить твоё внимание, что белого без чёрного не бывает. Однако это долгий разговор. У меня ещё один вопрос к тебе.

– Спрашивайте.

– Если бы сюда попала не подготовленная к подобной участи женщина из союза миров, для неё было бы шоком происходящее. Но ты говоришь об… как ты их называешь? Извращенцах? – дождавшись моего кивка, маг продолжил. – Я так понимаю, для тебя это не новость. В твоём мире существуют такие места, как это?