– Да, это полезно.

– Думается мне, что если постараться, то есть возможность создать такой чугунный сплав, который будет пригоден для литья пушек. Такая пушка будет много дешевле бронзовой. Однако скажу сразу, что дело это небыстрое, такой чугун ещё нужно будет создать. А вот картечь и ядра можно будет начать лить как только поставим домну… Если такой завод будет нужен, конечно, и если ядра будут нужны.

– Нужны, как же не нужны? Мне только надобно заранее узнать, какие ты назначишь цены.

– О ценах я точно сказать не смогу поскольку ещё ничего нет, но думаю, что моё железо выйдет дешевле любого другого, поскольку руды богатые.

– Разумно. А теперь скажи, что тебе нужно для устройства завода. Нам в Северской земле нужен такой.

– Сразу скажу, что нужны люди. Нужен мастер-кирпичник для строительства кирпичного завода, и конечно же, мастер-каменщик, чтобы из этого кирпича сложить домны и мастерскую рядом с ними. Нужны литейщики, способные построить домны для литья чугуна. Нужен мастер, умеющий делать конный ворот, для привода мехов в кузницу и домну. Нужны мастера-кузнецы, способные построить свои домницы и выделывать железо. Ну и ковать его.

– Добро. Я тебя услышал, нужды понял, и хочу сказать, что дело мне нравится. Буду говорить с Иваном Григорьевичем, всё как есть обскажу. А ты, Александр, готовься к разговору. Как Иван Григорьевич решит, так тебя и призовёт для обстоятельного разговора.

Мы раскланялись, и дьяк ушел. Впечатление от него осталось самое благоприятное: дельный специалист, отличный руководитель. Припомнился директор моей школы, он тоже из таких. Из деловитых и знающих

А я бросив все намеченные дела принялся составлять план действий. Нам, учителям, составление планов привычно и просто: ставится цель, определяются средства, назначаются ресурсы, определяются этапы и сроки исполнения по этапам и в целом по начинанию.

Другой вопрос, что заводов мне строить не доводилось, но зато я практически самостоятельно построил свой дом. Коробка, правда, была, но и внутри и снаружи она была переделана и доведена до кондиций современного жилища. В процессе перестройки я понял, что с нуля строить намного легче, да и качественнее. Впрочем, тут у меня будет опора на специалистов.

***

Что самое хорошее в оставленном мной времени, так это наличие учебников во всем предметам. Начальное обучение – пожалуйста! Вот вам букварь, вот вам арифметика, прописи… Средняя школа пожалуйста! Все учебники разных авторов, сотни если не тысячи наименований… Берёшь любое ремесло, даже самое экзотическое, ан и по ним имеются всё что потребно. С появлением же интернета наступили вообще волшебные времена, особенно если комп не сломан, а за трафик заплачено.

Приступая к обучению Осипа и Пети я сразу взялся писать учебники: всё равно пригодятся для будущих учеников. Останется лишь издать, а это вопрос решаемый даже в эту эпоху. Разумеется, создавал я некую компиляцию из учебников, по которым я учился и когда-либо видел. Ну и письменные упражнения, задачки пришлось сочинять самому, всё-таки нужно учитывать реалии этой эпохи. Так что никаких килограммов, конфет, автомобилей, а фунты, аршины, морковки да лошади с телегами.

А ещё я пишу трактат с обоснованием привычных мне мер и весов, благо тема близкая и знакомая: география, пятый класс. Я не собираюсь надрывать пупок доказывая нужность метрической системы на государственном уровне. Зачем? Дадут разрешение географам работать с ней, да и ладно. А со временем может и привыкнут, в истории такие прецеденты бывали. А чтобы всем было просто и понятно, в легенде карты, атласа и прочих географических документов будет таблица соответствия. Всего-то.

В этом же трактате я привязал нулевой меридиан к мысу Рока, крайней западной точке Евразии. Удобно и аполитично. Не будет теперь никаких Парижских, Гринвичских и прочих недоразумений.

И Цельсия обобрал, описав его температурную шкалу, потому что действительно удобная. Для очистки совести всё же упомянул, что опираюсь на советы некоего шведа, по имени Андерс Цельсий.

Вот сижу, занимаюсь столь необходимым плагиатом, и слышу, как под окном на скамейке под вишнями, Петя охмуряет девушек. Песни поёт. Голос у Пети шикарный, глубокий баритон с такими бархатными интонациями… Девушки млеют его слушая. А вот одна и вовсе склонилась к его плечу, ведя в унисон:

Если в тёмную ночь, иль средь белого дня,

Ни за что, ни про что, ты разлюбишь меня,

Ни о чём не спрошу, ничего не скажу —

На дарёном платке узелок завяжу.

Вот ведь бестии, до чего душевно поют, аж слёзы наворачиваются. У девушки голос, как у молодой Зыкиной. Выглянул я в окно, а картина и впрямь изумительная: тёплый вечер, мягкие сумерки, самое песенное время. Вокруг скамейки на брёвнах и каких-то колодах сидят девушки и парни. Чуть в отдалении, на лавках, сидят люди посолиднее, а те кто повыше положением, разместились на просторном княжьем крыльце. Да, с князем во главе. Князь Давыд сидит на покрытой ковром лавке, локтем, несколько картинно, опираясь на небольшой столик, и покачивает головой в такт песне.

Петя с напарницей завели «Чёрный ворон», да ладно-то как! Девушка несомненный талант. Но когда этот ловелас успел научить её новым песням, мы здесь всего-то четвёртый день!

К Пете подскочил молодой парень, и что-то шепнул ему на ухо. Петя согласно кивнул, и запел так полюбившуюся князю «Эх, дороги». Теперь певунам аккомпанируют домра и флейта. До чего ведь душевно поют! За душу хватают. Князь совсем растрогался, смотрю, на словах:

Выстрел грянет, ворон кружит

Твой дружок в бурьяне неживой лежит.

у князя слезы полились из глаз. Он что-то шепнул стоящему рядом мужчине, тот кивнув скрылся в дверях. Когда песня закончилась, этот мужчина поднёс Пете кубок, а девушке что-то вроде кулича на блюдце. Петя низко поклонился князю, отпил большой глоток и поставил кубок рядом, мол такой подарок надо отрабатывать. И завёл:

Еще он не сшит, твой наряд подвенечный,

И хор в нашу честь не споет…

А время торопит – возница беспечный, —

И просятся кони в полет…

Когда Петя иссяк, эстафету приняли другие. Песни были мне совершенно незнакомы, ещё бы! Четыреста лет прошло.

Часа через два, прижимая к груди кубок, вернулся счастливый Петя.

– Это, того-этого, барин поглянь, чем меня князь пожаловал.

Кубок и впрямь был хорош. Золотистый, должно быть бронзовый или латунный, с красивой чеканкой в восточном стиле, украшенный четырьмя жёлтыми камнями.

– Что сказать, Петя, вот и появился у тебя первая семейная реликвия. Я тебе советую на донышке выгравировать надпись что такого-то числа, такого-то года князь Гундоров из рода Рюриковичей пожаловал сей кубок Петру… Как твоя фамилия, Петя?

– А я, того-этого, найдёныш. Подкидыш значит.

– Значит Петру Рыльскому за сердечное исполнение хороших песен.

– Барин – взмолился Петя – запиши мне на бумажке то что сейчас сказал, а то я ни в жисть не запомню! А я с твоей бумажкой завтра пойду к ювелиру. И Олино блюдце возьму.

– Так ту певунью зовут Оля?

– Ага!

– Хорошая девушка?

– Очень. Жаль её, замуж никто не возьмёт.

– Почему?

– Вестимо почему. Сирота она бесприданная. Разве что старик какой позарится или кто из важных господ обрюхатит, да приданным откупится, а её, бедняжку, тем приданным попрекать будут до гроба.

– А ты?

– А что я? Я Олю третий год знаю, сердцем прикипел, да только я тоже сирота безродный, без угла и последа. – Петя чуть не плакал.

– Слушай, Петя, я с тобой про завод говорил всерьёз. Деньги я в него вложу, а ты мне либо постепенно вернёшь долг, либо будешь работать со мной исполу. Так что ты в будущем человек обеспеченный. А Оля, если я правильно из окна разглядел, тебя не предаст.

Петя выглядел до крайней степени ошарашенным.

– Или ты думаешь, что Оля тебе откажет?

– Точно не откажет. Она сама намекала.

– Если так, то сколько вам будет нужно на достойную свадьбу? Сколько надо денег?