Главный из воинов подошел ко мне. Несколько секунд мы молча рассматривали друг друга, и увиденное мне понравилось. Передо мной стоял статный, крепкий мужчина выше среднего роста. На вид лет сорока, русоволосый, голубоглазый, с мужественным, обветренным лицом, украшенным аккуратно постриженными усами и бородкой. Хорошее лицо. Мужественное. Я повернулся к нему спиной и протянул связанные руки. Кожи коснулось лезвие ножа, одно движение, и обрезки веревки упали на землю.

– Кто таков, добрый человек? – голос у воина тоже хороший: сильный, твердый, приятный. Командный голос.

– Извини, доблестный воин, но этого я тебе сказать не могу – вижу, как брови воина хмурятся – потому что сам не знаю. Я только что пришел в себя, и даже имени своего не помню.

– Хм… Ладно, разберемся позднее. Видимо у тебя от удара память отшибло, эвона какой кровоподтёк на голове. Впрочем, и так видно по одежде и речи, что непростой ты человек. Поедешь с нами.

– Как будет угодно, я и сам хотел просить о том же. От всей души прошу принять мою благодарность за спасение от разбойников. И хотя я не помню своего имени, прошу тебя, доблестный воин, назвать своё, чтобы я мог знать, за кого вознести молитвы.

– Я всего лишь выполнил свой долг – учтиво отвечает воин. Моя речь ему явно пришлась по душе. – Имя моё князь Сергей Юрьевич Мерзликин.

– А в какой местности мы находимся?

– На границе Северской земли Русского царства и Дикого Поля. Речка, у которой мы стоим, именуется Ольшанкой.

Меня просто ошпарило этими словами. Ещё бы! Я попал в точности в то место, где я и был, только куда-то в прошлое… наверное. Местность вокруг была совершенно непохожа на современную мне: во-первых, Ольшанка оказалась полноводной рекой. Небольшой, конечно, но ведь и стоим мы недалеко от истока. Во-вторых справа и слева, ближе к реке, росли дубовые рощи. Собственно, и место где мы стояли, тоже было прикрыто со всех сторон кустарником. Ну и главное: села Ольшанка тут просто не существовало. Метрах в двухстах, там, где стояла (или будет стоять?) школа, была поросшая густой травой возвышенность, и стоял там, хмуро на нас поглядывая, здоровенный бык. Не знаю, зубр это или тур, но рога у него были не меньше чем по полметра.

– Ольшанка значит… А скажи князь Сергей Юрьевич, Ольшанка впадает в Псел, а он, в свою очередь, в Днепр?

– Истинно так. Значит, что-то ты помнишь?

– Вспоминаются обрывки, а целой картины нет. Скажи, князь Сергей Юрьевич, а кто сейчас царствует на Руси?

– Царь и великий князь Иоанн Васильевич, из рода Рюриковичей.

– А давно царствует царь и великий князь Иоанн Васильевич, и какой сейчас год?

– Год сейчас семь тысяч пятьдесят шестой, а царь и великий князь Иоанн Васильевич венчался на царство о прошлый год

– Семь тысяч пятьдесят шестой год?

– Верно ты привык к латинскому летоисчислению?

– Да, князь, привык.

– По латинскому счёту сейчас тысяча пятьсот сорок восьмой год.

– Благодарю за рассказ, князь Сергей Юрьевич.

– Не стоит, право. А сейчас мы поедем.

– Прости великодушно, князь, но позволь мне умыться. Надо привести себя в порядок.

– Изволь, добрый человек, река рядом.

Я спустился к Ольшанке и разделся по пояс. Место для осмотра оказалось удачным: спокойную воду затеняли прибрежные кусты, а в лицо мне светило яркое солнце. Из воды на меня глянул молодой человек лет двадцати с небольшим. Волосы темные, лицо круглое, украшенное усами и трехдневной щетиной, лоб высокий, выдающаяся челюсть, брови густые, нос толстый, но не картошка, губы средние, плотно сжатые. Глаза, похоже, серые. Впечатление человека умного, волевого. Эка я моментально составил словесный портрет! Видимо сказался опыт почерпнутый из чтения детективов.

Умылся оттирая руки и лицо прибрежным песком. Один из воинов подал мне рушник, которым я, с благодарностью, и воспользовался. Снова натянул на себя нижнее белье, рубаху и кафтан, поражаясь какое оно всё пропотевшее и вонючее.

Ну что, товарищи, старшина Мазулин к походу и бою готов.

Воины подвели нам татарских коней. Князю, конечно, самого лучшего, впрочем и мне достался ненамного хуже. Дрянные, вообще-то коняшки, низкорослые, пузатые. Хотя и молодые, но спины уже прогнутые, или это порода такая? У нас, в колхозе, там, где остались, лошади куда как получше, хотя те тягловые, а эти боевые. Хотя, чего я придираюсь – между ними века селекции.

Двинулись на север. На лошади я ездить умею, всё-таки вырос в колхозе, хотя всяким хитростям вроде джигитовки или выездки не обучался. Но «собакой на заборе», тоже не оказался, во всяком случае, князь и его воины надо мной не смеялись. Проехали несколько километров, и к нам присоединились ещё десяток воинов, а к вечеру, уже у речка Ржава, ещё полсотни. Я рассматривал воинов, удивляясь разнообразию их вооружения. Как мне кажется, одинаковых шлемов не было ни у кого. Сабли, тоже самые разные. Доспехи, в основном кольчуги и пластинчатые. У некоторых – тягиляи, причём, не только у бедных. У князя Сергея Юрьевича тоже тягиляй, но дорогой, шелковый, обшитый красивыми шнурами.

У Ржавы переночевали, и тут меня постигло первое в этом мире разочарование. Я много читал у того же Алексея Константиновича Толстого, в «Князе Серебряном», что средневековая еда очень вкусная. Ответственно заявляю: полная чушь. Кашевары приготовили кулеш, а это оказалась редкостная дрянь, никакого отношения к кулешу моего времени не имеющая. Во-первых, крупа оказалась очень хреново помолотым овсом, пополам со столь же погано помолотой пшеницей. Что овёс, что пшеница изначально были скверно очищены, и на крупе не только оставались плёнки, так ещё и ости попадались в кулеше. Зато в кулеше было много солёного сала. Некоторые люди любят сало, но я к таковым не отношусь, может потому что в прошлом теле у меня с детства была не очень здоровая печень. Впрочем, нет худа без добра: благодаря этому недугу я не спился в перестройку, как многие из моих друзей и родных. Одно утешило: я был так голоден, что вся порция проскочила незаметно, и добавка вовсе не помешала бы. Но так как добавки никто не предложил (воины князя самостоятельно подходили к котлу), то я не стал ни просить, ни сам подходить, ибо начальному человеку это невместно.

После ужина я, предупредив князя, спустился к Ржаве и сняв с себя всё до единой тряпочки, отстирал одежду. Щёлок и рушник, на этот раз без вышивки, но чистый и свежий, без просьб и лишних слов, мне принёс воин, молчаливо наблюдавший за мной со стороны. Так же молча он принёс мне чистое нижнее бельё с завязками, и шерстяное одеяло, в которое я тут же с благодарностью и укутался.

***

Господи боже ж ты мой! До чего мне здесь хорошо!!! Весь день я скакал на коне, а состояние организма просто идеальное! Ничего не болит, нигде не мозжит, никуда не отдаёт… Не скрипят суставы, не ноет хребет, и даже зубы в моём рту в полном комплекте. Молодость есть молодость, но её ценность понимаешь только потеряв годы и здоровье. Клянусь, если меня не отправят обратно, буду ухаживать за этим телом со всем возможным тщанием. С этим я и уснул.

Поутру двинулись на запад, забирая чуть к северу. Ехали не торопясь, не пренебрегая разведкой. Передовой и боковые дозоры постоянно появлялись в виду и подавали сигналы. Вообще-то я служил в Армии, и кое-что в передвижении войск соображаю, хотя та армия и это войско различаются довольно сильно, хотя и не принципиально. Как были так и остались главными личная выучка, моральное состояние, но важнее всего – ум и воля командира. У нашего командира с этими качествами всё было в порядке.

***

Видимо я считаюсь ценной фигурой: князь держит меня недалеко от себя и довольно часто удостаивает беседой. Я стараюсь узнать у него подробности местной жизни, при этом не затрагивая военных вопросов и актуальной местной политики, чтобы не показаться шпионом. Но ключевые имена и события звучат, а я мотаю их на ус. Со своей стороны я рассказываю князю об Индии, Африке, Китае, о Южной и Северной Америке.