Сегодня же у нас по планам мистическая фантастика, необходимая для того, чтобы сюжеты в комнате Лины не превратились однажды в фильм ужасов.

Я протягиваю руку и касаюсь пальцами прохладной стены, для меня она такая же осязаемая как собственное тело. Невольно задумываюсь над тем, чем я сейчас являюсь с точки зрения законов физики, если, конечно, таковые ко мне теперь применимы. Сгустком энергии, отпечатком некогда почившего сознания? Неизвестно.

Наваливаюсь на стену всем телом, пытаюсь вжаться в нее, но безрезультатно. Для неодушевленных предметов я будто бы еще жив, и они по-прежнему являются для меня преградой. Вот уже несколько часов после переписки с Линой я изучаю свои возможности: заставлять посторонние предметы двигаться удается относительно легко. Только совсем мелкие вещи, вроде канцелярских скрепок, подцепить отчего-то никак не удается. Долго выбираю на чем испытать свои вкусовые рецепторы. Кажется, я никогда раньше не задумывался какова на вкус кожа тыльной стороны моей ладони. Теперь я знаю ответ, но ситуации это не меняет – может просто чувствительность притупилась. В поле моего зрения попадает какой-то крем на столе Лины.

Откручиваю крышечку и касаюсь основания тюбика языком.

Случайно надавливаю пальцами слишком сильно, и желтоватая масса попадает мне в рот. Принимаюсь кашлять и отплевываться. Какой же мерзкий вкус у этого крема! А ведь на запах был вполне ничего. Замечаю, что несколько капель упало на пол. Прошли сквозь меня что ли? Решаю в будущем провести подобный эксперимент и с едой, хоть я и не испытываю голода, было бы приятно снова попробовать что-то из любимых блюд.

С коридора слышатся голоса. Вот уже пару часов как к Егору пришли гости – двое мужчин его возраста, сидят на кухне и, судя по звукам, пьют. Из комнаты не могу разобрать что они говорят, однако происходящее мне нравится все меньше. Матери Лины нет и не понятно собирается ли она сегодня возвращаться. Что ж у нее за работа такая?

Подхожу к ноутбуку и смотрю на время, уже почти пять вечера. Моя подруга сегодня не спешит идти домой, но может оно и к лучшему в данных обстоятельствах. Мое последнее сообщение в нашей с ней переписке: «Еще раз привет. Тебе есть где переночевать сегодня, если не дома?» Увы, девушка офлайн и сообщение отображается не прочтенным.

Слышу стук в дверь, громкий и напористый. Лина не стала бы так стучать, тем более у нее есть ключ.

Осторожно приоткрываю дверь и вижу, как Егор впускает еще одного человека. Грузный мужчина в очках с толстой оловянной оправой. Ловлю себя на мысли, что очки кажутся мне очень устаревшими, словно бы вышедшими из другой эпохи, жить в которой мне не довелось.

– Я не опоздал, надеюсь? – вкрадчиво, почти шепотом, спрашивает гость.

– Куда ж, мы без тебя? – усмехается Егор. – Заходи.

Протискиваюсь в коридор и аккуратно прикрываю за собой дверь. С кухни тянет сигаретным дымом и алкоголем. Кто-то о чем-то шутит и раздается смех.

Задумываюсь над тем, как много может сказать смех о человеке. Порой он бывает скованным, словно смеющегося держит за горло его страх, а бывает, напротив, грубым, напоминающим собачий лай. Такой смех граничит с насмешкой, им бросают вызов окружающим.

Впрочем, бывает и другой смех – легкий и чистый, стоит его услышать, и ты понимаешь – это смех радости. Так не смеются над кем-то или чем-то, так улыбаются вслух. Но мне кажется, что этого смеха сегодня я не услышу.

Прохожу на кухню вслед за мужчинами и встаю в углу возле плиты и окна.

– Значит, ты Юра? – один из мужчин, коротко стриженный с сигаретой в зубах и холодным взглядом протягивает через стол руку. Он выглядит лишним в этом месте – дорогая рубашка и золотые часы, вроде не бутафория, хотя мне кажется, что я никогда в этом не разбирался. Толстяк отвечает ему рукопожатием и кивает.

– А я Мазут.

– Чего? – не понимает Юра. Похоже, что он чувствует себя не в своей тарелке.

– Ничего, дорогой, – улыбается во весь рот тот, что представился Мазутом. – Просто считай, что ты уже замазался.

Все кроме Юры смеются, а затем молчавший до этого мужчина говорит с ухмылкой:

– Что-то скучно у тебя Егор. Где там гуляет твой прицеп?

– Не борзей, Игнат, – отвечает Мазут вместо Егора и хлопает задавшего вопрос по плечу.

Егор, тем временем, берет со стола двухлитровую баклажку и разливает пиво по бокалам. Осматриваю стол – сухари и вяленая рыба беспорядочно лежат в разорванных упаковках рядом с опрокинутой солонкой перца, в пепельнице, среди вороха разномастных бычков, дымит не затушенная сигарета. Открытая бутылка виски стоит у самого края, похоже, что пьет из нее только Мазут.

Я встаю возле того, кого назвали Игнатом и провожу рукой по его волосам – мои пальцы легко проходят насквозь. Тогда я касаюсь его плеча, но ситуация повторяется, и я проделываю свой маленький эксперимент со всеми в кухне.

Между тем мужчины выпивают и принимаются за снеки, в этот момент я слышу, как в конце коридора открывается дверь.

– Гости, – пренебрежительно бросает Мазут. Все оживляются, но более не произносят ни слова, Егор же поднимается с табурета и выходит в коридор. Размышляю над тем, что могу сейчас сделать, но учитывая то, что контактировать с живыми людьми я видимо не способен, арсенал возможной помощи кажется мне небогатым. По большому счету, чтобы изменить настроение подвыпившей компании, будет наверно достаточно и банального полтергейста, однако неспроста я удивился, еще совсем недавно обнаружив себя призраком. Я все еще ничего толком не помню о себе, но абсолютно уверен, что считал при жизни истории о привидениях выдумками и дремучими суевериями. Что случится, если я начну открыто демонстрировать свои способности людям? Кто знает, быть может, силы, вернувшие меня в мир живых, решат подарить распоясавшемуся приведению его настоящую и окончательную смерть.

– Не хочу я с вами сидеть! – это голос Лины. Похоже, она напугана.

Прохожу чуть в сторону, так чтобы видеть коридор, в этот момент Егор буквально впихивает девушку в кухню.

– Да заходи, не стесняйся! – с усмешкой бросает тот, кого назвали Игнатом. Он сидит ближе всех к коридору, тянется к Лине руками и рывком усаживает ее к себе на колени. Девушка бегает глазами по собравшимся, поправляет волосы, но не сопротивляется.

– Расслабься, малыш, чувствуй себя как дома! – смеется Мазут. – Выпьешь с нами?

Лина опускает взгляд и качает головой, Егор тем временем возвращается на свой табурет и откидывается на нем, принимаясь, словно зритель, наблюдать за происходящим.

– Не хочешь? – деланно удивляется Мазут. – Может тебе не нравится наша компания? – он отхлебывает виски из своего бокала, не отрывая взгляда от лица девушки.

– Я ничего не буду ни есть, ни пить, – тихо, но уверенно отвечает Лина, не поднимая глаз.

– Это ты не спеши с такими заявлениями, – сообщает Мазут и в его голосе сквозит раздражение. Он недовольно смотрит на один из бокалов, в котором уже было пиво еще до того, как я появился на кухне.

– А расскажи нам, как у тебя дела на учебе, Лина? – участливо интересуется мужчина, держащий девушку у себя на руках.

– Нормально.

– А вот Егор нам на тебя жалуется, – с наигранной укоризной произносит Игнат, качая головой. – Говорит, ты занятия прогуливаешь, – его рука скользит по тонкой ткани лосин девушки, поднимаясь от колена все выше. Лина пытается остановить его ладонь, но похоже, что мужчине это даже нравится.

Мазут поднимается из-за стола и не сводя глаз с девушки, берет со столешницы небольшую темную видеокамеру, которую я сперва не заметил, протягивает ее Юре.

– Ты хотела бы сняться в кино, Лина?

Девушка смотрит в сторону и молчит. Она бледна, а в ее глазах застыло отчаяние. Ловлю себя на мысли о том, что никогда еще прежде я не видел ни у кого такого взгляда. И не хотел бы увидеть его вновь.

Странно.

Чувствую, как быстро бьется мое сердце, словно оно у меня еще есть.

Протягиваю руку и вижу, что пальцы чуть подрагивают в напряжении.