Итак, мы с вами отправляемся в эпоху настоящего стимпанка, викторианской роскоши и чужих мечтаний. В мир запутанных интриг, удивительных тайн и повсеместной торгашеской власти. Пути наши будут пролегать по бескрайним просторам, населённым простыми и не очень людьми. С некоторыми нам даже доведётся познакомиться. Но, обо всём по порядку. Надеюсь, Вы к нашему путешествию готовы.
И начнётся оно в обычном портовом городке, ничем не примечательном на вид. С высоты птичьего полёта этот город отличается от всех прочих лишь узорной паутиной своих улиц. Таких городишек сотни на протяжении всех важнейших торговых путей и в них почти никогда ничего не происходит. Если пытаться обследовать каждый, то в скором времени эта затея наскучит, так как создаётся впечатление, будто их все срисовали с одного единственного эскиза. Совершенно ничего интересного.
Но всё же, этот город немного отличался от остальных. Едва уловимо, почти незаметно, но отличался.
Главным его отличием являлось само место, где он раскинул свои улицы. Расположившись в удивительно живописном уголке мира, он занимал весьма выгодную позицию на перекрёстке торговых маршрутов. Огромный воздушный порт уютно устроился на самом краю высокогорного плато, что позволяло без особых трудностей причаливать дирижаблям всех видов и мастей.
Для маленьких почтовых судёнышек была отведена добрая половина порта. Коротенькие деревянные причалы, расположенные на разной высоте, опирались на уходящие далеко вниз опоры, которые, в свою очередь, крепились прямо к скале хитроумной и сложной системой перекрытий. Ежедневно эти причалы принимали множество мелких судёнышек, доставляющих в город письма и посылки.
В этой части порта всегда, даже ночью, царило оживление, кипела жизнь, и постоянно происходили всевозможные мелкие события, уделять внимание которым – лишь пустая трата времени.
По соседству с ним, за высокой, изящной кованой оградой, уютно расположились три отдельных деревянных настила, смотрящих вдаль. Они были предназначены для судов разных высокопоставленных особ, появление которых каждый раз превращалось в знаменательное для всего города событие. Ради торжественных встреч знатных гостей прямо напротив причалов была устроена площадка для музыкантов, которую в особо выдающихся случаях украшали флажками, лентами и фонариками.
В дни прибытия знатных особ городские зеваки льнули к ограде и жадно пожирали глазами тех, кто соизволил почтить этот город своим присутствием. А любопытные городские мальчишки, не стесняясь и не боясь, забирались прямо на ограду, обеспечивая себе лучшие зрительские места. Появление маленьких пёстрых дирижабликов, похожих на очаровательные детские игрушки, всегда привлекало массу внимания.
Третья же часть порта давным-давно пустовала. Она предназначалась для больших грузовых и пассажирских судов. Но именно в этом городе настоящий большой дирижабль в последний раз видели так давно, что многие о нём успели позабыть. Огромные многотонные суда не появлялись здесь на протяжении столь длительного времени, что люди младше двадцати лет даже представления не имели о том, что же такое настоящее воздушное судно.
Причина этой странности очень проста: отличное железнодорожное сообщение с самыми разными уголками мира, с Мегаполисами в частности.
Железнодорожные пути, проходя через леса, окружившие город с трёх сторон, переплетались на станции, словно брошенная на землю гигантская паутина, сплетённая сумасшедшим пауком. Центр этой паутины, а именно сама станция, напоминал собой безумный пёстрый муравейник из стекла и стали.
Красивые и стремительные, но ужасно грохочущие, поезда привозили в город самые разнообразные товары, разгружались и уезжали. На смену им прибывали другие, похожие на огромных механических гусениц, жадно пожирающих уголь. Они доставляли пассажиров из самых разных и отдалённых уголков мира. Поэтому на станции царила вечная суета.
Но была и ещё одна причина, по которой дирижабли редко появлялись в этих краях. О ней было не принято говорить в приличном обществе. И всё же, она привлекала к себе внимание постоянно.
Много лет назад на воздушных просторах появились пираты, терроризировавшие все проходящие по ближайшим маршрутам суда. Легенды об этих пиратах не пересказывал только ленивый. Газеты едва ли не каждый день писали о несказанной жестокости экипажа пиратского дирижабля со звучным именем «Катрина». Но можно ли верить газетам? Ведь всем давно известно, что ради громкого словца и заголовка в первой полосе красноречивые газетчики не гнушаются и самой мерзкой ложью. Правды же о воздушных пиратах никто толком не знал. Но, оставим досужие вымыслы на совести газетчиков и вернёмся к самому месту действия, где разворачивалась наша история.
Обычный город, один из тех технологичных человеческих ульев, в которых дома из красного кирпича или камня всех возможных цветов насквозь пронизаны паутиной невиданной технической изобретательности. Каких только чудес инженерной мысли не встретишь тут.
Автоматон, тихо поскрипывающий своими механическими суставами, мирно стрижёт розовые кусты в саду богатого торговца. Бывает так, что у него происходит сбой, и тогда он заботливо поливает цветы в саду машинным маслом. Кто знает, быть может в глубине своей автоматической души он надеется, что они от этого станут лучше расти.
Дом напротив окружён оградой, напоминающей собой калейдоскоп. Хитрый механизм, сокрытый от любопытных глаз где-то в недрах дома, непрерывно вращает отдельные части стального узора, перетаскивая кусочки с места на место и являя городу новый, не виданный ранее рисунок. Всего лишь минуту назад это могли быть цветочные мотивы, и вот это уже сказочный город с высокими резными башенками. А ещё через минуту это может быть прелестный бал, где красивые парочки танцуют старинный вальс… И так может продолжаться до бесконечности.
Хозяин дома страшно гордится этим чудом. Но, увы, ограду частенько заклинивает и стопорит, что приводит её владельца в неописуемую ярость. К тому же, она имеет неприятное свойство покрываться ржавчиной после дождя. И хозяин вынужден держать при себе целый штат механиков, способных при необходимости воскресить предмет его гордости.
На другом конце улицы пятеро детей с радостными криками гоняют по заднему двору целый выводок шустрых заводных кроликов. Их заказывали у мастера специально для того, чтобы было чем занять малышей.
Жители этого прелестного местечка охотно принимали веяния прогресса, призванные облегчить и приукрасить их повседневную жизнь. Стоило лишь внимательно посмотреть по сторонам, чтобы в этом убедиться. Перед наблюдательным взором обязательно предстанет рабочий с фабрики в старом, хромающем на левую ногу экзоскелете, из которого торчат спицы. Из короба за его спиной вырываются тонкие струйки пара. Там расположен старенький чихающий двигатель. И навстречу ему обязательно попадётся городской клерк в точно таком же, но совершенно новом, сверкающем на солнце. Рабочий окинет клерка усталым взглядом и лишь вздохнёт. Ему бы давно механизм, да детали достать негде. И он пойдёт дальше, терзаясь мыслью о том, что дома его ждут нелюбимые дети, которых нужно растить, учить и воспитывать, вечно недовольная всем на свете жена и тарелка похлёбки. А довольный жизнью и своим положением в обществе клерк пойдёт своей дорогой, не удостоив рабочего даже взглядом, словно и не существует того вовсе.
Сам городок был красочен ничуть не меньше, чем его обтатели. Если присмотреться как следует, то можно заметить в нём свою, едва уловимую, совершенно уникальную жизнь. Она проявится в разноцветных бликах фонтанов, в солнечных зайчиках, пляшущих в окнах домов. Она почти незаметна, словно дуновение тёплого ветерка в молодой весенней листве. В нём можно найти уникальные, лишь одному ему присущие черты, которые разительно отличают его от всех прочих городков.
Покатые крыши домов крыты листами жести или разноцветной черепицей. Мощеные дорожки выложены гладким камнем того пепельно-серого оттенка, что присущ большинству горных пород в этих краях. Но присмотревшись, можно обнаружить некое цветовое разнообразие в этой скучной серости. Чёрные, белые, тёмно-красные и даже рыжие камни, напоминающие своим оттенком пятна ржавчины на боку хромающего автоматона, выделяются на однообразном сером полотне дорожек. Внешняя гладкость камней является результатом нескончаемого трения. Горожане своими подошвами шлифуют дорожки снова и снова. Лошади мелодично цокают подковами, таща за собой тележки и экипажи. По многострадальным этим дорожкам прокладывают свои маршруты всевозможные машины, выплёвывающие в воздух клубы горячего пара и густого дыма. На самых оживлённых улицах камни отшлифованы настолько, что ходить по ним становится опасным занятием. Велик риск поскользнуться и сломать себе какую-нибудь особо хрупкую конечность. И только тропинки в городских аллеях, засаженных клёнами, липами, дубами и вязами остаются нетронутыми. По ним можно прогуливаться ровно столько, сколько пожелает душа. Но даже здесь зазевавшегося горожанина подстерегает опасность быть покалеченным. Корни многовековых деревьев торчат из-под земли, витиевато извиваясь, подобно хитрым змеям. Если не смотреть себе под ноги – можно споткнуться.
