Корнелий хотел было отмахнуться, но Раду опередил:

– Знак ищем, которым он ее причаровал и выманил. А ты если не хочешь на зуб попасться, ночью из дома не ходи, двери и окна не открывай чужим, как бы ни просили, и не отзывайся, если дважды позовут. Ну и подарков от чужих не бери, целее будешь.

– Поняла, господин, – закивала Вьорика, и в этот раз ее лицо исказилось так, что казалось, будто она вот-вот заплачет.

До того страх был более наигранным, чтоб молодой господин пожалел. Сейчас же она выглядела так, будто упырь уже заглянул в окно, заслонив осеннее солнце.

Корнелий внимательно осмотрел и кровать, и небольшой ларь с пожитками покойной девушки, заставил Раду слазить под кровать, поглядеть, что там. Никаких предметов, которые могли содержать яд или которые пахли бы им, не нашли.

Среди белья лежала завернутая в старую нижнюю юбку книга. Раду едва не уронил ее, и из-под обложки выскользнул то ли оберег, то ли памятка – два птичьих пера, связанных белой нитью.

Корнелий и не взглянул бы второй раз – мало ли что можно брать как закладку, а вот Раду, держа книгу в руке, поднял перья и подошел к окну, разглядывая на свет.

– Это что, и есть упырский знак? – шепотом спросила Вьорика, прищуриваясь, чтобы увидеть, что у Раду в руках.

– Нет, – резко ответил Раду и убрал перья за пазуху.

Корнелий забрал у него книгу, пролистал. Черная обложка, кое-где истертая до рыжих пятен, а внутри всего-то сборник поучительных рассказов.

– Она грамотная была?

– Да, маленько грамотная, – сказала Вьорика. – Письма писала родне, только короткие и медленно, туго у нее было с этим. Я ее просила почитать вот эту ее книжку, а она сказала, что скучная, да и она только по слогам умеет. А у нас разве есть что другое читать? У хозяйских дочек книжек много, да нам некогда их смотреть. Я иногда картинки разглядываю, когда пыль вытираю, так там страсть одна, то чудище какое в старом замке, то в лесу разбойники.

Раду тем временем обстучал и осмотрел ларь еще раз.

– А у нее ножа с собой не было? – спросил он невпопад.

Вьорика задумалась, а потом сказала:

– А был нож, да, господин. Она его в кармане юбке носила, говорила, что у них дома так принято, по хозяйству. Я еще тогда думала, зачем ей? Дурной обычай, придумают же люди.

– Особенный какой-то?

– Н-нет, не помню, господин. Я его и видела от силы два раза. Простой, с деревянной ручкой. А зачем вам?

– Да подумал, чего не отбивалась, – ответил Раду, и Корнелию показалось, что лжет, наобум выдавая причину.

Они еще немного расспросили Вьорику о том злосчастном вечере, но только убедились, что девушка ничего не слышала и не видела. Устала и проспала то, как Бинкуца уходила.

Оставив ее убираться, Корнелий и Раду вышли из комнаты. Раду настоял на том, чтобы забрать книгу и внимательнее изучить ее потом.

– Зачем тебе книга? Как это вообще может быть связано с нашим делом? – спросил Корнелий, когда они достаточно ушли от комнаты.

Раду некоторое время не отвечал, потом неохотно выдавил, еще более скрипучим голосом, чем обычно:

– Я не знаю, что с книгой, но посмотреть ее необходимо. А вот перья вы заметили? Из книги выпало два пера. Я не силен в определении птиц, но одно из них точно рябое кукушкино, а второе, может быть, ястребиное. Вы, я думаю, не знаете, чей это знак. И девица не разглядела издали, а то бы поняла, к чему я про нож спросил… Я сглупил, правду сказать. Перья надо было сразу спрятать, чтобы она не видала. А то сболтнет еще.

– И что с ними не так, Раду?

– Мастер Тенда, с ними все не так. Вот такие два связанных пера – это знак охотников на колдунов. При старом короле они служили при дворе, отдельной канцелярией управлялись. А сейчас тайком болтаются по стране… и ладно бы перья, так еще и нож при ней был. Не совпадение это совсем, мастер Тенда.

– Я ничего не понял, – произнес Корнелий, – кроме того что ты, кажется, втянул меня в куда более мрачное дело, чем я полагал прежде.

– Здесь лучше об этом не говорить. Мало ли кому случится нас подслушать.

– Погляди, что мы нашли, – скрипуче сказал Раду, кладя перед Тию два пера.

Девушка сидела у столика в малой гостиной и при виде связки невольно подалась назад, держа в руках недочитанную книгу.

– Мне сначала показалось, что это перья, как на шляпах Длинноносых, – сказала Тию.

Вроде бы ровно, только в самом конце голос дрогнул.

– Что в них такого? – удивился Корнелий. – И что за Длинноносые?

Он протянул руку, чтобы взять перья и рассмотреть ближе, но Раду оказался быстрее: стремительно ударил его по руке, отводя в сторону.

– Какого черта! – воскликнул Корнелий. – Ты же сам только что их трогал!

– Мне не страшно, – пожал плечами Раду. – А вам нельзя.

– Да, к таким вещам голыми руками лучше не прикасаться, – подтвердила Тию.

Она-то пододвинула их к себе небольшим ножом, которым обычно чинила карандаши, и сейчас склонилась над столом, изучая.

– Очень похоже, – сказала она. – А где вы их взяли?

– У погибшей девицы в вещах, – отозвался Раду. – И вот еще книга, в которой они лежали. Надень перчатки на всякий случай.

Тию изумленно поглядела на Раду и Корнелия.

– Надо же, – прошептала она. – У девушки?

– Рассказывайте! – потребовал Корнелий, тяжело опускаясь в кресло. – Нет, Раду, сначала позови горничную, пусть камин растопит и чаю принесет. С вишневой настойкой, мать его.

– Господин Тенда, я бы попросила вас не выражаться, – кротко произнесла Тию и сама встала, чтобы позвонить в колокольчик.

Пока горничная выполняла поручение, Раду и Тию присели за столом рядом и внимательно изучали книгу: смотрели страницы на просвет, с увеличительным стеклом, одолженным у Корнелия, и даже нагревали над зажженной свечой.

– Это просто сборник поучительных историй, – разочарованно сказал Раду. – Тут ни подчеркиваний, ни тайных знаков, ничего нет.

Он откинулся на стуле, а Тию подвинула книгу к себе, открыла на первой странице и начала читать.

– Итак, я слушаю, – напомнил Корнелий, капая в чашку терпко пахнущую настойку. – Перья, книги, охотники, Длинноносые и прочее.

Раду поглядел на Тию, но та отмахнулась, увлекшись чтением.

– Охотники за колдунами или нечистью, ведьмовская канцелярия, Длинноносые – это потому что они везде лезли и шапки у них с эдакими клювами были, – «кукушечьи стражи» еще – это все одно и то же. При старом короле, который до войны помер, они в открытую служили. Говорят, и сами всяким колдовством баловались. Их вызывали, если где-то происходило что-то непонятное, или вот можно было нанять для сопровождения, если едешь через темное место.

– Темное место? – перебил Корнелий, который слушал и все более скептически кривился.

– Темное. Там, где старых богов места или нечисть обитает… мастер Тенда, люди в это все равно верят. Поэтому охотников этих можно было много где встретить. А потом, как смута началась…

Раду теперь и сам скривился, махнул рукой.

– Их не то распустили, не то преобразовали. Но нынешний король, как первый раз ко власти пришел, их собрал снова. Только давал перья – это так говорится, мастер Тенда, – значит, разрешал набирать в охотники… не после обучения или отбора, а кому ни попадя. Даже разбойникам бывшим. Они не охотились на колдунов и не выслеживали нечисть. Отлавливали по указке свыше несогласных, на остальных страх наводили… всякое было.

– А ты узнавал, был ли при ней нож? – невпопад спросила Тию, отрываясь от книги.

– Да, был. Только соседка ее, кажется, не знала, что к чему. Я пожалел потом, что при ней перья достал.

– Простым людям и в голову не придет, что девушка могла быть охотником. Не женское дело… да и сложно представить, что тот, с кем ты в одной комнате спишь, настолько необычен, – произнесла Тию. – Думаю, та соседка и в голову ничего не взяла.

– Кто их знает, – с досадой отозвался Раду.