Сундук с драгоценностями дона Рамиреса! Уникальные вещи! Значит, кое-что ценное на бриге все же есть!
В дверях появился мой помощник, и я поднялся из-за стола, не выпуская из рук записку.
– На бриге, по-моему, что-то неладно, – заявил он.
Эллердайс при всех обстоятельствах сохранял суровую невозмутимость, но сейчас он был чем-то явно взволнован.
– Что такое?
– Убийство, сэр. Мы нашли человека с размозженной головой.
– Несчастный случай во время бури?
– Возможно, сэр. Но я буду очень удивлен, если вы скажете то же самое, когда взглянете на него.
– Где же он?
– Здесь, сэр, в каюте средней палубы.
Как выяснилось, жилых помещений под палубой не было. Капитанская каюта находилась на корме: посредине палубы, около главного люка, имелась вторая каюта с пристроенным к ней камбузом, а на носу – кубрик для команды. Помощник повел меня в среднюю каюту. Войдя, мы увидели направо камбуз с разбросанными по полу кастрюлями и тарелками, а налево – каюту поменьше, с двумя койками для офицеров. Позади офицерской каюты находилось помещение размером около двенадцати квадратных футов, заваленное флагами и запасными парусами. Вдоль стен лежали завернутые в грубую парусину и крепко привязанные к переборкам тюки. В дальнем конце каюты стоял большой ящик, раскрашенный полосами в красный и белый цвет. Однако красная краска так выцвела, а белая настолько загрязнилась, что окраску сундука можно было рассмотреть только там, где на него падал свет. Позже, измерив ящик, мы установили, что в длину он имел четыре фута и три дюйма, в высоту – три фута и два дюйма, а в ширину – три фута. Следовательно, он был значительно больше обычного матросского сундучка.
Но в тот момент, когда я вошел в кладовую, не сундук привлек мое внимание, а нечто другое. На полу, на разбросанных флагах, вытянувшись во весь свой небольшой рост, лежал смуглый человек с короткой курчавой бородкой. Ноги его были обращены к сундуку, а голова в противоположную сторону. На белой парусине, рядом с головой мертвеца, виднелось багровое пятно, а от загорелой шеи по полу расползлись струйки крови. Однако в первый момент я не мог разглядеть никаких признаков насильственной смерти. Лицо его было безмятежно, как у спящего ребенка.
Я наклонился над ним, но тут же отпрянул с восклицанием ужаса. Только теперь я разглядел нанесенную ему рану. Он был убит сильным ударом топора сзади. Топор раздробил затылок и проник глубоко в мозг. Так вот почему его лицо сохранило такую безмятежность: смерть наступила мгновенно, и ясно было, что он даже не видел своего убийцу.
– Как, по-вашему, капитан Баркли, это преднамеренное убийство или несчастный случай? – спросил меня помощник.
– Вы правы, мистер Эллердайс. Ему был нанесен удар сзади каким-то острым и тяжелым предметом. Но что это за человек и почему его убили?
– Это простой матрос, сэр, – ответил помощник. – Посмотрите на его руки, и вы сразу убедитесь в этом.
Эллердайс наклонился и вывернул карманы убитого. В них оказалась колода карт, обрывок просмоленной бечевки и пачка бразильского табака.
– Эге, взгляните-ка сюда! – воскликнул вдруг Эллердайс, поднимая с пола длинный нож, лезвие которого выскакивало из рукоятки, как только нажимали на тугую пружину. Мы не обнаружили на блестящей стали ни одного пятнышка, и это заставило думать, что не нож был орудием преступления. Но вместе с тем он лежал от убитого как раз на расстоянии вытянутой руки, словно выпал из нее в тот момент, когда ему нанесли удар.
– Мне кажется, сэр, он знал, что ему грозит опасность, и держал нож наготове, – произнес помощник. – Однако мы уже ничем не можем помочь бедняге. Интересно, что находится в тюках, привязанных к переборкам? Похоже, что в этой старой мешковине завернуты всякие идолы, древнее оружие, антикварные вещи.
– Совершенно правильно, – ответил я. – Это единственная ценность, которую мы можем взять из всего груза. Окликните людей на барке, пусть вышлют нам еще шлюпку, чтобы погрузить эти вещи.
Оставшись один, я вновь осмотрел странные предметы, владельцами которых мы стали. Все они были упакованы так тщательно, что я мог составить о них только самое общее представление. Но полосатый сундук в этот момент был хорошо освещен, и я смог подробно его обследовать. На массивной, окованной по углам крышке был выгравирован какой-то замысловатый герб, а под ним виднелась надпись на испанском языке. Мне удалось ее разобрать: «Сундук с драгоценностями дона Рамиреса ди Лейра, рыцаря ордена святого Иакова, генерал-губернатора и генерал-капитана Терра Фирма и провинции Верагуа». В одном углу стояла дата – «1606 год», а в другом был наклеен большой белый ярлык с надписью по-английски: «Настоятельная просьба ни при каких обстоятельствах не открывать этот сундук». Пониже это предупреждение было повторено по-испански. На очень сложном, тяжелом стальном замке была выгравирована какая-то надпись по-латыни, непонятная для простого моряка вроде меня.
Я уже закончил осмотр странного сундука, когда к бригу подошла другая шлюпка с моим первым помощником Армстронгом, и мы погрузили в нее антикварные вещи – единственное, что стоило взять с брошенного корабля. Отослав нагруженную шлюпку на барк, я вместе с Эллердайсом, плотником и одним из матросов направился к полосатому сундуку. Мы подтащили его к шлюпке и осторожно опустили на дно между двумя средними банками, так как ящик был очень тяжелый и мог бы опрокинуть лодку, если бы мы поместили его на нос или корму. Мертвеца мы оставили на прежнем месте.
По мнению Эллердайса, этот убитый матрос решил чем-нибудь поживиться, когда команда покидала судно, и капитан, пытаясь поддержать дисциплину, ударил его топором или каким-то другим тяжелым предметом. Такое объяснение казалось правдоподобным и все же не вполне удовлетворяло меня. Но океан хранит много тайн, и нам, очевидно, предстояло остаться в неведении, что же вызвало гибель матроса с бразильского брига, – еще один загадочный случай, каких немало может порассказать каждый моряк.
С помощью тросов тяжелый сундук был поднят на палубу «Мэри Синклер», а затем четыре матроса втащили его в каюту, где для него нашлось место между столом и шкафом у задней переборки. Там он и стоял, пока мы ужинали. Мои помощники остались после ужина у меня в каюте, и за стаканом грога мы стали обсуждать события дня.
Длинный и худой, напоминавший чем-то коршуна, Армстронг зарекомендовал себя прекрасным моряком, но славился своей скупостью и алчностью. Наша находка взбудоражила его. Сверкая глазами, он уже подсчитывал, сколько придется на долю каждого из нас, когда мы продадим вещи с покинутого брига и поделим выручку.
– Если это действительно уникальные вещи, как говорится в записке, то мы можем получить за них любую сумму, сколько ни запросим. Вы и представить себе не можете, какие бешеные деньги платят иногда богатые коллекционеры. Тысяча фунтов для них сущий пустяк. Не ошибусь, если скажу: этот рейс мы сделали недаром!
– Не думаю, – ответил я. – По-моему, эти антикварные вещи ничем не отличаются от тех, которые часто привозят из Южной Америки.
– Ну, знаете, сэр, я сделал уже четырнадцать рейсов и не встречал ничего похожего на этот сундук. Да он и пустой-то стоит кучу денег, а ведь в нем, если судить по весу, лежит что-то ценное. Не заглянуть ли нам в него?
– Но ты же испортишь сундук, если сломаешь замок, – возразил второй помощник.
Армстронг присел перед ящиком на корточки и стал рассматривать замок, наклонив голову набок и чуть ли не касаясь замка своим длинным, тонким носом.
– Сундук сделан из дубовых досок, – заявил он, – и кое-где немного рассохся. Будь у меня под руками долото или нож с крепким лезвием, я мог бы открыть замок, ничуть не повредив корпус.
При упоминании о ноже с крепким лезвием мне невольно вспомнился мертвый матрос на бриге.
– Может, и он пытался открыть ящик, но кто-нибудь помешал ему? – произнес я.
– Не знаю, сэр, но я уверен, что смогу открыть сундук. Вот тут в шкафу есть отвертка. Подержи-ка лампу, Эллердайс, я мигом все сделаю.
