– А когда оно приходит? – спросила я, поглаживая живот, который ныл от голода.

– Обычно года хватает.

– Ты мертв уже больше двадцати лет, но все еще протираешь несуществующие очки.

– Да. Но мне эта привычка просто нравится. Она из вторых, из полезных, и помогает мне думать и анализировать.

– Что же ты анализируешь?

– Возможности.

– Возможности?

– Именно.

– Да какие тут вообще могут быть возможности? – я помахала руками, которые без проблем прошли через оказавшееся рядом надгробие.

– Ты узко мыслишь, – Денис проверил очки на свет. – Я инженер. Я любую ситуацию рассматриваю как набор условий. И наш с тобой случай не так уж плох, можешь мне поверить.

– Чем?

– Во-первых, раз мы здесь, то загробная жизнь существует.

– А толку…

– Не перебивай старших. Это может быть как сама загробная жизнь, так и своеобразный «зал ожидания», чистилище из христианской мифологии, которое только предваряет переход в загробный мир.

– Да, только туда же никто так и не ушел пока… – ляпнула я, и меня наградили строгим взглядом.

– Во-вторых, как мы можем убедиться, мы находимся в слое реальности, похожем на пленку: он прилегает к нашему родному миру, дает почувствовать время и увидеть место, но не дает возможности контактировать с объектами, находящимися по ту сторону.

Я вспомнила, как вчера развлекалась, ходя по воздуху, но быстро захлопнула рот.

– То есть, – продолжил Денис, – мы в своеобразном параллельном измерении. Догадываешься, что это значит?

– Что мы в полной жопе?

– Нет. Хотя да. Но это неважно. Раз мы сюда попали, значит, есть вход. А если есть вход, то есть и выход.

– О… – я представила, как нахожу какую-то дверь и возвращаюсь в мир. В моем воображении сцена, похожая на старую игру, заканчивалась тем, что меня ради мирового баланса переезжает грузовик, и я начинаю этот уровень с нуля.

– Ты не очень воодушевлена.

– Я не очень оптимист.

– Ладно. Продолжим. Итак, если мы сюда попали, есть вход и выход, это понятно?

– Ну да.

– И это значит, что где-то, возможно, есть выходы в другие параллельные измерения. Может быть, маленькие карманные реальности, а, может, и полноценные миры, или и то, и другое.

– То есть отсюда можно сбежать?

– Вероятно. И обрести новую жизнь тоже, вероятно.

– Ты серьезно в это веришь? Что все эти параллельные измерения, порталы и прочее существует?

– Ну скажи, чему тут удивляться? Мы с тобой привидения, которые существуют. Мы просто осколки сознания, души, привязанные бог знает к чему и дожидающиеся Страшного Суда здесь, в Чистилище, компактно упакованном в реальный мир. И мы до такой степени существуем, что иногда способны греметь цепями и играть в полтергейстов. Еще пара параллельных вселенных в сравнении с миллиардами мертвых, запертых в одной тонюсенькой прослойке мира, – просто само собой разумеющееся явление.

– Ладно… Хорошо. И где тогда выход?

– Сложно сказать точно.

– Но ты же предполагаешь? – я усмехнулась, надеясь услышать еще одну байку.

– Разумеется. Думаю, выход должно быть похоже на какое-то место силы или аномалию. Например, можно вспомнить про мистику, которой окружили воду: река Стикс у греков служит границей мира живых и мертвых, Вайтарани выполняет такую же функцию в индийской мифологии.

– Я думала, ты инженер, а не спец по мифам…

– Я всесторонне развитая личность. У нас просто не было интернета, а книги уже изобрели, – не без сарказма ответил Денис, но тут же переключился. – Это может быть крупная река или крупное озеро.

– А как же символика проточной воды и все такое?

– Думаю, дело не в проточности, а в воде вообще. Долго объяснять, но по некоторым причинам я считаю, что один из выходов отсюда может быть рядом с Байкалом.

– Ну… Там хотя бы красиво.

– Да. И скоро я проверю свою теорию.

Повисло молчание. Я попыталась собраться с мыслями.

– То есть ты хочешь поставить эксперимент?

– Да. Почему нет? Я же говорю, мысли шире. Наша реальность, посмертие, оставляет нам не слишком много вариантов, но это не значит, что их нет. Тебя встречали ангелы?

– Э… Нет.

– Зачитывали правила?

– Нет.

– Может быть, перед смертью ты услышала в своей голове важное сообщение о том, что делать?

– Нет, точно нет.

– Значит, правил нет. Как и в жизни. Все зависит только от нас. Если нет правил – их нельзя нарушить, и можно не бояться сделать что-либо, потому что ни себе, ни другим ты, скорее всего, уже не навредишь. Теоретически возможно все.

Я в ответ уныло ткнула рукой в ближайшее молодое деревце. Рука прошла через тонкий ствол насквозь.

– Так, понятно, тебе нужно время, чтобы осознать, о чем я тут говорю…

– Да, да, время, время – времени у меня теперь вагон. Объясни мне лучше вот что.

– Ну-ка?

– Все умирают. Так?

– Так.

– Уже сотни лет умирают. Так?

– Сотни тысяч. Да.

– Где они все? – я обвела руками кладбище: рядом с нами оказалось не более двадцати призраков. – У нас давно уже должно быть перенаселение. Куда все подевались?

– О. Хороший вопрос. Я от тебя не ожидал, – с неподдельным удивлением протянул Денис.

– Ну спасибо, – я скривила губы, но ссору решила не начинать.

– Нет, вопрос правда хороший. Это, косвенно, еще одна причина, по которой я думаю, что где-то могут быть выходы отсюда. Тут есть два варианта. Первый – он самый распространенный. Дело в том, что сами по себе призраки никуда не исчезают. Они, скажем так… Растекаются. Теряют себя, свою личность и форму. Умирают не только физически, но и всем тем, что осталось.

– Умирают дважды то есть. Но куда они отправляются потом?

– Никуда. Посмотри вниз.

Я послушно опустила глаза.

До щиколотки наши ноги были погружены в полупрозрачную дымку, колыхавшуюся от наших движений. В квартире у нас такой не было, я увидела ее впервые на месте аварии. Везде и всюду земля была укрыта тонким, едва заметным слоем. При каждом моем шаге по туману расходились волны, но на живых людей он не реагировал.

– Я же сказал, они растекаются.

– О господи, это что, духовный прах?..

– В каком-то смысле. Некоторые считают, что это не просто потерявшие свой облик призраки, но нечто большее – вроде питательного бульона, из которого может появиться новая жизнь. Но пока это только предположения.

– Боже, я же его пинала…

– Я думаю, им уже все равно. Сложно найти такое место на земле, где никто бы никогда не умирал. Эй, ты как?

Я прижала ладони ко рту, сдерживая тошноту.

– Мы что, все станем ЭТИМ?

– Нет, сомневаюсь. Тут есть такие личности, которые в себе уже тысячи лет. Просто они постоянно учатся, наблюдают и все в том же роде. Но есть еще второй вариант. Ты слушаешь?

– Уф, да, – ответ дался мне нелегко. Я старалась не смотреть вниз. На секунду показалось, будто подо мной мелькнуло белесое лицо и чья-то ладонь. Нужно было срочно отделаться от ощущения, что оттуда ко мне в любой момент потянутся сотни прозрачных рук. – Да. Второй вариант. Какой?

– Иногда призраки просто исчезают и все. Никто не знает, куда и как. Они не превращаются в жижу, потому что невозможно, чтобы полное энергии привидение внезапно разом истратило все свои силы. Значит, они куда-то уходят. Обратно еще никто не возвращался. По крайней мере, я не слышал. Но я был знаком с одним таким пропавшим без вести, и думаю, уж кто-кто, а этот бродяга нашел где-то дырку и выбрался отсюда, – Денис рассмеялся, увидев мое вытянувшееся лицо.

– Я думала, то, что ты говорил, только теория.

– Так и есть. Если бы он вернулся и сказал, что нашел где-то лаз, это была бы уже совсем не теория. А пока подтверждения нет.

– Ладно. Хорошо, с людьми понятно. А что насчет животных?

– Тут все немного проще. Животные, даже домашние, часть природы. Они умирают и возвращаются в землю всем своим существом. Только пару раз я видел, как собака, не получив приказа от хозяина, не могла сразу упокоиться с миром. А люди… Люди слишком далеки от природы.