Её разбудил стук в дверь, кто-то настойчиво ломился в комнату. Звуки прекратились. Всё ещё сонная, она пыталась собраться с мыслями, всё же надо было соорудить оплот сопротивления. Оглядывая помещение, она искала что-нибудь: палку, сковородку, бутылку. Она будет защищаться. Ага, да… Она, как Жанна Д’Арк! Она мысленно представляла сцену, как к ней врывается оголтелая толпа парней, все её хотят, а она такая стоит перед ними с голой грудью, а в руках сковородка: «Не желаете яишенки?» Лучше лечь и идти по пути наименьшего сопротивления. Как там говорят? Если не можешь изменить ситуацию – получай удовольствие, расслабься и жди. Она легла на кровать, машинально раздвинула ноги и, готовая, ждала своей участи.

Кто-то вставил ключ и открыл дверь. Она слегка приподнялась. Всё же лучше рассмотреть его… Хотя нет, лучше закрыть глаза, а то вдруг за свидетеля пойдёт, а тут ничего не видела, ничего не чувствовала. Раздумывая, она всё же одним глазом присматривала за дверью.

Её уже почти родной парень вошёл и пристально на неё посмотрел, развернулся к столу и включил чайник.

– Спишь?

– Нет.

– Чай будешь?

– Нет.

– Можешь выходить.

Она недоверчиво привстала, он стоял спиной к ней. Вставая с кровати, она проверила своё платье, поправила прическу и направилась в свою комнату. Выйдя в коридор, она замерла на месте, повсюду валялись сломанные стулья, железные прутья от заборов, разбитые бутылки, разлитая жидкость на полу преобразилась в психоделические рисунки, по которым можно определять устойчивость или отказ системы мышления. Стараясь не испортить сюжет, она медленно двигалась в свою опочивальню. Всё как и положено: распахнутая дверь, разбросанные вещи, матрас на полу. Нерешительная, она стояла на проходе комнаты, как сзади раздался голос:

– Мужской туалет на втором этаже, женский туалет на четвертом, там же особи женского пола принимают водные процедуры.

Она, не поворачиваясь, лишь кивнула головой, давая знак, что информации доведена до адресата. Затем подошла к чемодану, но зубной щётки не оказалось на месте, развернулась и направилась на покорение четвертого этажа.

Она поднялась на него и прошла на кухню, где увидела необычную картину: по разным сторонам кухни стояли три девушки. Вдруг в голову ей вонзился Пушкин:

-Кабы я была царицей, – молча мылилась девица, наклоняясь меж тазов, моя голову вперед.

-Кабы я была царицей, – молвила еще одна девица, – то блеск зубов моих прекрасных озарял б весь город ясный.

-Ну а третья девица, что была скромнее всех, меж тазов промежность мыля, излучала скромность мех.

Стихи у нее никогда не задавались, и, уже развернувшись, она стала рифмовать свои мысли:

«Стол – стул, вода – трава, стерва – сперма, мужчина – корзина… А почему корзина? Странно, женщина – … женщина –… Последняя рифма никак не шла к ней.

Отводя мысли от реальности, она решила прогуляться. Внешний вид, после пережитых интимных моментов, ее уже не волновал. Ощущая себя бесстрашной, она вышла из здания.

Все же удивить её получилось: в квартале от общежития она увидела небольшой скверик, в котором мирно, несмотря на раннее утро, прогуливались мамы, изредка папы, с колясками. Она вдыхала ароматы последних дней лета, в надежде надышаться или отдышаться от вони в общежитии. Присев на скамейку, она прикрыла глаза. Завтра ей предстоит найти институт, познакомиться с новыми людьми или, наоборот, прикинуться глухонемой. Хотя нет… лучше слегка заторможенной, таких людей, как правило, сторонятся, вдруг заразные. Ухмыльнувшись, она продолжила нежиться в лучах утреннего солнца.

– Привет.

Она вздрогнула и открыла глаза, перед ней стоял её парень.

– Гуляешь?

– Нет.

– Ждёшь?

– Нет.

Он присел рядом, закинув ногу на ногу, и прикрыл глаза. Ей становилось неловко, надо было что-то сказать или сделать, ну в крайнем случае, поддержать беседу и что-то спросить. Но вот что? Решив, что лучше молчать, чем выглядеть дурой, она расслабилась и тоже закрыла глаза.

– Душевая не работает, надо идти или в соседнее общежитие, или в баню, через два квартала отсюда, но сегодня она закрыта.

– А другое общежитие где?

– Сзади нашего стоит, параллельно.

– Спасибо.

Зачем он сказал про душевую? Видимо, от неё изрядно попахивало. Она стала принюхиваться, чуть приподняв руку. Из подмышек вроде не сильно пахло. Ага, может, внизу? Но тут риск быть непонятой был сильнее, чем обнаружение источника запахов. Она начала нервно постукивать ногой об асфальт.

«Женщина – трещина» – ну конечно, чтобы это еще могло быть, внезапно ее осенило. Воодушевлённая своим открытием, она встала, искоса взглянула на него и решила вернуться в свою комнату.

Быстро пройдя сквер, она буквально ворвалась в комнату, резко остановилась, как лошадь, одёрнутая своим наездником, но без наездника. В комнате суетилась девушка и что-то, видимо очень важное, искала, затем взглянула на неё.

– Привет! Я твоя соседка, ты случайно презерватив не брала?

– Что не брала?

Ей, конечно, послышалось. Во-первых, какая соседка, ведь в комнате была только одна кровать?! Она стала озираться вокруг, может, она что-то упустила? Но нет, всё тот же бардак и одна кровать. Во-вторых, возможно, повлияли последствия ночи и готовность отдаться первому встречному, и поэтому ей послышалось это слово. А в-третьих, не могла же соседка вот сразу показать себя озабоченной. Она ещё раз переспросила:

– Здесь немного не убрано, так что ты ищешь?

Соседка прекратила поиски и уже с более проникновенным взглядом ответила:

– Презерватив, мне надо, срочно, пока он готов, а то убежит опять! У тебя есть?

Нетерпеливость отражалась в её вопросе.

– Нет, у меня нет.

– Ладно, так как-нибудь.

И соседка быстрым шагом направилась из комнаты, обернулась в проёме и перед тем, как срочно покинуть помещение, произнесла:

– Люба.

Ну что, неплохо, парочка новых связей у неё есть: невидимая соседка, которая, по-видимому, должна жить с ней, и парень, у которого нет имени, но который уже был знаком с ней и с её приватными зонами. Просто студенческий рай для интроверта, не желающего общаться, являясь негласным лидером мизантропов.

Присев на кровать, она стала строить наполеоновские планы. Вот только планов не было! Вернее, они были: убраться из комнаты или убраться в комнате, а может сразу убраться из города! В голове появилась странно-сложная рифма:

Все на уборку выходим мы дружно,

Кто за метлу, кто за вёдра вприпрыжку.

Мы, водружая знамя уборки,

Смело глядим на окурки в сторонке.

Ищем мы дружно кто совесть, кто душу,

Но главное в нашей затее, конечно,

Чтоб Люба нашла тот самый надёжный

Резиново-прочный предмет непременно,

Чтоб всем он позволил вздохнуть с облегченьем,

И тело при деле, и Люба довольна.

Ого! Какой порыв, неожиданно много. Всё, пора искать душевую, смыть с себя эти рифмы и запах, не зря же ей указали путь, ведущий к очищению.

Найдя свой чемодан под грудой ею же сваленной на него одежды, она достала полотенце и банные принадлежности: мыло! Только мыло, всё остальное (а это, между прочим, шампунь и гель для душа) вытекло на пол. Собирать ложечкой не было возможности. Нет, она конечно бы сделала это, была бы у нее ложечка и были бы полы чистые. Хорошо, пусть не чистые, но хотя бы без трещин, в которые просочились её банные средства. Какая же она всё-таки удачливая девушка! Восторгаясь собой и своей удачей, она направилась в душевую, чувствуя себя обитателем Кайнозойской эры антропогенного периода.

Как лань, шагая по тропинке навстречу охотнику,она двигалась к своей цели. Никого не встречая по пути, она, воодушевлённая, прошла в соседнее здание, ни вахтерши, ни студентов, ни одной живой души.

Соседнее общежитие было двойняшкой ее общежития: та же коридорная система, те же запахи. Сомнения закрадывались в её мозг. Может, не стоит, может, дождаться понедельника и сразу в баню?! Оборвав поток сомнений, она повернула налево, ведь не зря именно это направление означало сомнительно-неправильный путь. Если куда и сворачивать, то только налево! Она у цели!