Карьера позволяла поддерживать неплохой для российской провинции уровень жизни, однако для города, где много людей связано с добычей и реализацией углеводородов и многие, особенно инженеры, ездят вахтами в ХМАО, привозя оттуда внушительные суммы, деньги были не колоссальные. Тем не менее, работа его увлекала, и Аня стала отмечать, что вся игра ведётся уже не в её пользу.

Аня относилась к тому типу девушек, которые достаточно сильны и самостоятельны, но не могут существовать вне семьи. Таким нужен мужчина, который будет служить и опорой, и отдушиной. Пока Вадим сшивал первое, второе трещало по швам. Слишком сильное натяжение. Опять же, возраст.

Аня мечтала о домашнем уюте, о детях. Ей бы забирать после работы сыновей из детского садика, готовить ужин и перед сном доверять все секреты отцу своих мальчишек. Доверять искренне, а не просто рассказывать, понимая, что секретами они останутся потому, что их никто и не запомнит. Короткий разговор на лестничной клетке нечаянно напомнил об этом.

Ключ повернулся в замке, металлическая дверь распахнулась. В коридоре царил полумрак, но через приоткрытые межкомнатные двери тонкими полосками падал яркий свет. Сумку Вадим оставил у входа, пошёл раздеваться. Хотелось сбросить с себя командировочный груз, разрядиться, принять душ и ни о чём не думать. Аня сразу ушла на кухню.

Спальню грело январское солнце. После минуты в полутьме было сначала даже неприятно.

– Господи, как чисто-то! – воскликнул он.

– Конечно, милый. Бухгалтеры налоговую так не ждут, как я тебя, – послышалось из-за стены.

– Оценил!

– Что именно?

– Всё!

Вадим прошёл на кухню, обнял стоявшую у плиты Аню сзади, поцеловал в шею. Руки крепко сжимали талию чуть ниже груди.

– Я скучал, – прошептал он.

– Правда?

– Не веришь?

– Хочу верить.

Вадим поднял Аню, и она чудом успела поставить чайник на место. Следующими движениями он ловко переместил её на кожаный диван, стоявший у окна, и, склонившись над ней, не выпуская из объятий, поцеловал в губы.

– Совсем из ума выжила, старая? – сыронизировал он.

Ане шёл двадцать третий год.

Челябинск, Российская Федерация. 21 января 2020 года.

"Белый рынок" – место нетипичное для провинциального города, даже крупного. С одной стороны, оно выражало новый взгляд на реализацию фермерской продукции, предлагало аутентичный «фудкорт», не похожий на те, что мы видим в серых коробках, гордо именуемых торговыми центрами. Дерево и имитация камня, нелинейно расположенные точки, зелень и скамьи вместо пластиковых скрипучих стульев. Здорово! С другой точки зрения – в реалиях российской глубинки это выглядело излишеством. Но к счастью, люди ходили. Ходили часто – «фудкорт» привлекал много студентов.

Темноволосая девушка сидела у окна, прищуриваясь от солнца. Она привыкла к этому месту. Ещё пару месяцев назад она здесь работала поваром. С утра бежала в университет, расположенный на соседней улице, а вечером повелевала отведённой ей посудой. Готовить любила, но тут очень уставала. Это не творчество у себя дома в воскресенье, а поток. Иногда безжалостный, иногда интересный, но всегда обязывающий соответствовать. Своя романтика, конечно, присутствовала. Именно поэтому она до сих пор хранила бейджик с именем "Анастасия", как зарубку – был такой этап. На вечную память: и ради лирики, и ради опыта.

Несмотря на то, что Настя всегда называла себя русской, её внешность имела характерный ярко выраженный восточный оттенок, и если славянская кровь в ней и была, то в меньшей степени повлияла на её красоту.

Пока Настя пила кофе, на неё то и дело смотрели молодые люди. Она делала вид, что не замечает этого, но в глубине души внимание ей льстило. Настя всегда старалась следить за собой, и переживала, если выглядит не так, как она хотела бы сегодня выглядеть. Кто-то осуждает это, но осуждать нужно то, когда человек совсем не следит за собой, прикрываясь боди-позитивом. Осуждать, как и любое ханжество.

Раздался звонок телефона. Настя быстро вытащила его из кармана, на автомате убрала звук, глянула на экран. Отвечать не хотелось. Причин не было, равно как и желания прерывать момент душевного равновесия. "Потом перезвоню, не слышала", – подумала она про себя и положила аппарат на стол.

Довершив кружку, она надела чёрный длинный пуховик, накинула на руку сумку и вышла на холод. Кофе сильно согрел, и температура на улице показалась совсем некомфортной. Быстрыми шагами прошла вдоль парковки, свернула в сторону университета. Телефон снова зазвонил, но на этот раз её добивался уже другой человек. Нужно ответить, а потом перезвонить первому.

– Ой, привет! Как дела? Что-то случилось? А, просто звонишь. Ну, рассказывай.

Каблучки равномерно стучали по плитке, которую с утра старательно очистили от снега. Шум автомобилей и разговоры идущих навстречу людей размывали голос в трубке.

– Хорошо, Влад, я подумаю. Да не волнуйся, ага, – Настя кокетливо засмеялась. – Но вообще хорошая идея, конечно. Мне нравится. Хотела бы, да. Ладно, рука мерзнет, потом спишемся. Подумаю пока. Ага. Давай.

Кисть и вправду покраснела, но нужно перезвонить. “Или дома спокойно поболтать? Да, лучше дома». Настя перешла дорогу и направилась к студенческому общежитию.

Екатеринбург, Российская Федерация. Ночь с 20 на 21 января 2020 года.

Влад обнял девушку на прощание и вышел с сумкой во двор. До рассвета было ещё долго. Приложение уведомляло, что прибытия машины ждать минимум 10 минут, потому что водитель не закончил предыдущий заказ. Решил закурить. Оставаться внутри было тягостно. Вроде бы уже попрощались, и не хотелось сидеть, молча смотреть друг на друга, подбирая слова. С бывшими, оставшимися друзьями, всегда так – что бы ты ни делал, от полутонов и подсознательных сожалений вряд ли избавишься полностью. Поэтому многие отношения рвут. У Влада не получалось, и каждый год, как по инструкции, он заезжал в Екатеринбург, чтобы увидеться с ней.

Нам всем было хорошо с бывшими, по крайней мере, до определённого момента. Но многие считают бывших самыми жалкими представителями рода человеческого. Почему? Чтобы не чувствовать своей вины за крах отношений. Влад чувствовал её отчётливо, и это его мучило.

Дома, в Новосибирске, его ждала жена, а он улетал в Санкт-Петербург. А может так случиться, что жена его и не ждала. Он этого не знал. В их отношениях давно наступил тот период, когда отдохнуть друг от друга хочется больше, чем воспитывать детей и смотреть по вечерам в обнимку телевизор. Детей, к счастью, не было. Дети обязывают. Ты можешь спокойно уйти от женщины, но от ребёнка – нет. Это ответственность, которую нужно делить только с человеком, которого любишь. И чувствуешь взаимность. Тогда и ребёнок узрит правильную картину.

Так вышло, что сам Влад родного папу видел всего пару раз в жизни. Когда он заходил в очередной тупик, он понимал, что ему его очень не хватает. Не хватает советов, не хватает укоров, не хватает чувства особенной мужской солидарности, какая возникает только между отцом и сыном. Его не научили быть мужчиной. А потому он мечтал именно о дочке, ведь точно знал, как выглядит настоящая женщина. Мама…

Мама занимала в его жизни важное место. Влад не всегда к ней прислушивался, но всегда понимал, что без неё у него ничего бы не было. Она дала ему всё: дала не только жизнь, но и старт в ней. Многому научила и помогла встать на ноги. Он был ей благодарен, а жена этой благодарности не понимала, хоть и безумно любила свою собственную мать. "Мужчина, – говорила она, – должен быть самостоятелен, а не смотреть всё время на своих родителей. Их вообще должно быть как можно меньше. Моей мамы нам на двоих хватит". Давила на больное, и это вносило ещё больший разлад в отношения.

Влад хотел набрать маму, но время было раннее. Не стал будить, хотя и знал, что она возьмёт трубку в любое время. Первая сигарета закончилась, достал вторую. Известная американская зажигалка не зажглась с первого раза, значит, пора менять фитиль.