– Да, только не могу выбрать фамилию. Хочется родовую, но не будет ли это дерзостью с моей стороны? – Чарли старательно завязывал галстук, не отрывая глаз от собственного отражения в зеркале.

– Да что ты, подумаешь… – протянул наигранно Мур, почти приблизившись к альбому, – бери сразу Малидиви, фамилию эльфлянских императоров. Зачем мелочиться?

– Умолкни, граф Малдивсуон! – съязвил Фленсик, намекая, что выбранная Лисцем фамилия ничем не уступает королевской.

– Я, увы, ее не сам выбирал, – отозвался Мур, аккуратно перелистывая альбом, чтобы его собеседник этого не увидел. К счастью, его перекрывала длинная ваза, возвышающаяся неподалеку, поэтому у детектива были все шансы остаться незамеченным. Хотя, когда Чарли Фленсик увлечен собой, он не заметит ни апокалипсиса, ни катастрофы вселенского масштаба. Тем временем детектив вглядывался в фотографии и чем больше он смотрел, тем больше был очарован. Стейси, которую до этого он видел лишь на одной фотографии из ее дела, предстала перед ним во всей своей красе. Ее внешность не была какой-то особенной, но слегка уловимое скрытое достоинство, которое чувствовалось даже через объектив фотоаппарата, неистово манило и влекло, заставляя позабыть все свои заботы. У нее были русые длинные волосы, грациозно лежавшие на плечах, она была стройна и держалась гордо, даже можно сказать надменно. А вот глаза ее были черны, словно бездна, но при этом наполненные теплотой. На минуту Мур Лисц даже позавидовал Фленсику, не понимая, за какие такие заслуги перед богами, его вознаградили такой особой? И хотя, она его покинула, Мур был уверен, что те мгновения, которые Стейси провела с Чарли, были ему незаслуженным подарком судьбы.

Сам же альбом не представлял собой ничего особенного. Повертев его в руках, детектив пришел к выводу, что спрятать здесь записки так, чтобы их не удалось обнаружить сразу, было бы невозможно. В любом случае, они вылетели бы вмиг, потому что, фотографии, за которыми вероятнее всего спрятали послания, приклеены были ненадежно. И вновь парня одолели смутные сомнения, что кто-то подкладывал Фленсику записки специально в нужный момент, чтобы Чарли плясал под дудку злодея.

Отложив альбом, Мур поспешил вернуться к разговору, и обнаружил, что журналист даже не заметил его отсутствия. Он, по-прежнему не отрываясь от зеркала, перебирал вслух эльфлянские фамилии.

– Незонеска-нэ? Ах, да слишком известная. Тэймуантуон-нэ? Не выговоришь ни черта, – он замолчал, призадумавшись, – о, Рестон-нэ, он был помощником у Милоньи Август и знаменитым деятелем в области медицины. – Чарли самодовольно ухмыльнулся собственному отражению. – То, что как раз мне подходит.

– Милонья Август! – заорал Мур, подпрыгивая на месте, как ошпаренный. Он ринулся к Эрике, чуть не затоптав по пути Фленсика, который продолжал выкрикивать ругательства вслед детективу. – Конечно же, мне знакома эта фамилия! Милонья Август! Так звали мать потерянного принца Эльфляндии! Она пропала вместе с сыном, после кончины мужа! Как я мог забыть! Они же были знатными особами!

Мур торжествующе смотрел на Эрику, которая стояла возле огромного окна на кухне. Его возгласы, наверное, слышал весь дом.

– То есть ты думаешь, Полианна Август из знатного рода? – озвучила мысли детектива девушка.

– Да! Представь себе, она потомок потерянного принца, которого так и не нашли, посчитав его убитым! И ей, будучи особой королевских кровей, приходиться мыть полы в поместье наследника! Вот ужас!

– Чего ты так радуешься? Как это нам поможет?

– Пока никак, но я уверен, стоит нам побольше узнать о Полианне, и нам знатно пригодиться столь занимательная информация.

– Лисц, ты совсем с мозгами расстался? – проворчал Фленсик, показавшийся в дверях. Его появление тут же заставило Мура помрачнеть и торжествующее ликование на его лице сменилось, выражением, состоящим из смеси тошноты и отвращения. – Ты чуть не затоптал меня!

– Жаль, а я так хотел, – процедил детектив сквозь зубы.

– Что за бред ты только что нес? Замарашка из прислужниц – аристократка? – Фленсик залился смехом, – ты удивляешь меня! Это же просто смешно!

– Отчего же?

– Сейчас, когда все документы уничтожены и неизвестно кто был знатным, а кто нет, любая служанка может присвоить себе чужую фамилию! Этой прислуги ничего больше не остается, как взять себе фамилию аристократа, чтобы подчеркнуть свою значимость! Это называется «комплекс бедняка»!

– Да, – согласился угрюмо Мур, – тогда у тебя «комплекс бога».

Фленсик кинул недовольный взгляд на детектива, и, не сказав ни слова, молча удалился в комнату к более приятной для него компании – к зеркалу.

2.

На прощание Эрика тайком, пока Фленсик не видит, повесила Муру на шею какой-то старинный медальон по форме напоминающий крохотное зеркальце. Вся позолота с него стерлась, и местами он отдавал серебряным проблеском. Девушка дала наставление, чтобы Мур спрятал амулет под рубашку и ни при каких обстоятельствах не показывал его. Детектив решил не спрашивать, зачем ему это, просто смиренно согласился. Он уже давно заметил, будто Эрике гораздо больше известно, что будет на предстоящей игре, чем ему.

Над городом сгустился сумрак, улицы пустели. Фленсик тут же поймал мобиль, и они выехали, направляясь в злополучное поместье поддельного наследника.

Весь их маскарад выглядел как никогда правдоподобно, ведь они колдовали над ним часа три. Мур чувствовал себя уверенно, и хотя Фленсик не вызывал у него восторга, но нужно было отдать ему должное – перевоплощаться и лгать он умел лучше всех. Детектив мысленно прикидывал, как он будет себя вести на вечере, как будет держать лицо и говорить с акцентом. Единственное – он плохо знал эльфлянский язык, потому что в академии он его прогуливал, считая, что этот предмет вряд ли ему когда-нибудь пригодиться. Как он ошибался.

Мур взглянул на Фленсика, тот выглядел совершенно спокойным. Он равнодушно глядел в окно, но можно было поклясться, что внутри он всем своим существом предвкушал сегодняшнее представление. Чем азартнее была игра, чем рискованнее, тем больше она интересовала журналиста. Мур отвернулся и заметил в тусклом отражении окна совершенно незнакомое ему лицо – худое, бледное и усталое. Его глаза теперь были серы, а волосы черные, как смоль, длинные, словно нити какого-то демона. Он тут же подумал, что у него неплохо выходит гримироваться, и если в его профессии ему окончательно перекроют кислород, ему будет, чем заняться.

Лисц остро ощутил, что ему не хватает Эрики, ведь с ведьмой было бы спокойнее прорываться в тыл врага, но тут же спохватившись, погнал эти нелепые мысли прочь.

Они выехали за город, ближе к горам, которые кидали мрачную тень на северную часть города. Мимо мелькали высокие силуэты деревьев и редкие, спешащие мимо, мобили.

– Ты знаешь, нам лучше подыграть принцу и позволить ему выиграть, чтобы не привлекать к себе внимание, – произнес Мур, как можно тише, добавляя на всякий случай к своим словам акцент. Фленсик услышав его исковерканную речь, чуть не разразился диким хохотом. Но приняв невероятно серьезный вид, ответил абсолютно с таким же нелепым акцентом:

– Это мое дело, граф, вы мне не указ.

И хотя у водителя и не возникло желания вслушиваться в разговор двух чопорных иностранцев, они оба понимали, что со стороны выглядит странным, как два эльфляндца вместо того, чтобы разговаривать спокойно на своем родном языке, почему-то ломают язык на здешнем.

Мур поспешно умолк, и они заехали в глубину мрачного леса, который плотно окружал поместье. Те, кто так отчаянно искали хоть какого-нибудь наследника, не хотели его потерять при первой же оплошности, поэтому решили поселить его в старинном доме рода Лебедевых подальше от городской суеты, с доверенным штатом прислуги и надежной охранной. Проезжая мимо крючковатых, сгорбленных деревьев, Мур насчитал как минимум троих охотников на ведьм, что дежурили здесь день и ночь, притаившись в неуловимых тенях леса. Скорее всего, такие меры предосторожности пришлось применить вследствие выхода статьи Фленсика, в которой он навел панику ведьмами и их возвращением.