– Пообщаться захотелось? – поинтересовался Капитан и забормотал тихо и быстро: – Нет, это неандерталы. По силуэту видно. Невысокие, массивные. Идут размашисто. Головы крупные, вытянутой формы, челюсти большие. Шеи короткие, с наклоном вперёд.

Длинный стоял и улыбался, и смотрел на него, он даже винтовку свою в руки не взял.

И тогда Капитан добавил:

– Их копья оставляют на теле страшные раны.

И тогда Длинный и вся группа зашевелились. Все в момент подхватили с земли свой груз и оружие.

Капитан показал рукой направление движения. Сказал:

– Идём к реке. Неандерталы не любят купаться. Тихо идём. Не тсым… Смотрим под ноги.

Пропустив вперёд всех охотников, – нарисованные на их бэкпэках глаза пантер явственно отражались в сумраке заполярного утра, – он ещё раз внимательно осмотрел стоянку, опять глянул в тепловизор и поспешил за группой, на ходу нащупывая в патронташе запасной патрон.

Ёмкость магазина его помповой винтовки составляла всего четыре патрона. Плюс один патрон в стволе. Не очень-то много для такой работы, как у него. Чёрт бы побрал жадное руководство «Голиафа». Как можно экономить на снаряжении егерей?

Он пошёл, привычно отпуская на свободу свои мысли, но сейчас эти мысли были злые:

Первая ошибка человечества состояла в том, что оно придумало само понятие «Время»…

И тут под его ногой оглушительно хрустнула сухая ветка.

****

– Капитан – Жирафу, деньги – Голиафу, – произнёс Роман, окончательно проснулся и сел на кровати.

– Что? Из фазы сна выбросило? Онейронавт хренов, – злорадно поинтересовался Егоров.

– Выбросило, – пробормотал Роман согласно и разжал пальцы.

Было ещё темно, но свет ему и не требовался, таким знакомым казался на ощупь предмет на ладони.

– Тогда вставай! Сейчас карательная медицина к нам придёт, – сказал Егоров, он зевнул, включил свет и повернулся к Роману.

Роман продолжал сидеть и смотреть на свою ладонь, на которой лежал небольшой белый, приятно увесистый предмет.

– Что это у тебя такое? – спросил Егоров.

– Кажется… Винтовочный патрон, – прошептал Роман: он не мог прийти в себя от потрясения.

А вдруг ему сейчас всё это снится?.. Он опять сжал кулак и врезал им по стене, что есть мочи, зашипел от боли, стараясь не заорать, и опять повалился на подушку со словами:

– Ой! Мамочки!.. Это не сон, факость!

– Какой патрон? – удивился Егоров, он подошёл к Роману и попытался вытащить предмет из его крепко стиснутых пальцев.

– Патрон для охоты на буйвола, – ответил Роман и отдёрнул руку. – Не трогай! Он из биоразлагаемых композитов. Нельзя вскрывать запайку.

Какие-то секунды Егоров смотрел на него большими, круглыми от изумления глазами, потом заорал:

– Нифигасе!.. Ты из сна патрон добыл? Ты смог? Да это же… Да это же, знаешь, что такое?

– Знаю. Не кричи, – попросил его Роман. – Возьми, посмотри, только аккуратно и не кричи.

Он опять сел и отдал Егорову предмет, запаянный в белый пластик и напоминающий по форме охотничий патрон большого калибра. Что пластик был не простой, а высокотехнологичный, угадывалось сразу: он чётко и нежно обтягивал патрон, а швы запайки были ровные, гладкие, просто ювелирные, а на дне гильзы виднелась аккуратная отрывная нить.

– А почему он в пластиковой запайке? Никогда таких не видел, – продолжал допытываться Егоров, он крутил патрон по-всякому, гладил, взвешивал на ладони, даже нюхал.

– Чтобы ничего из современных технологий не оставлять в том времени…

– В каком времени?

– Ладно. Посмотрел, теперь отдай взад, – спохватился Роман и отобрал патрон у Егорова.

В коридоре начиналось движение, слышались шаги и шум голосов. Егоров с обиженным видом направился к двери.

– Только прошу, чувак! Никому ни слова! – окликнул его Роман.

– Сам знаю, псих ты конченый, – буркнул Егоров и распахнул дверь в коридор.

– А то бесследно исчезнет психология!.. Вот факость! – закричал Роман, опять начиная волноваться.

Он быстро вскочил и стал одеваться… Егорова надо догнать! Егорову нельзя верить, Егоров, наверняка, побежал к своему дорогому доктору Сергеичу с потрясной новостью об удавшемся, наконец-то, переносе материального тела из осознанного сна в реальность…

Роман выбежал в коридор – но Егорова уже и след простыл.

****

Течением его потащило под лёд.

К счастью, нарты оказались на льду, и он с помощью страховочной верёвки попытался выбраться, но лёд не держал его и продолжал ломаться. Стараясь облегчить свой вес, он отшвырнул от себя тяжёлые метеоприборы и фотоаппарат, висевшие на ремне через плечо, но не смог добросить, и они пошли на дно. Из последних сил он вылез на кромку просевшего льда и пополз до берега этой громадной застывшей реки, огибая полынью – ветер дул, свирепея. Когда он добрался под берег, то утолил жажду от жара тела снегом, наметённым сюда ветром.

Отдышался немного. Стал снимать мокрую одежду, чтобы выморозить.

Потом закопался в снег, растирая руки и ноги.

****

Егоров всегда торчал по утрам в коридоре перед их палатой.

И если его сейчас перед палатой нет, это означало только одно – Егоров бросился к Сергеичу. А если так, то скоро Сергеич нагрянет с обыском. И ни в коем случае нельзя допустить, чтобы был обнаружен патрон. Патрон – это доказательство… Вот только – доказательство чего? Долбанные таблетки!

Роман закрутился по палате, запинаясь о ножки кроватей и стараясь вспомнить всё о патроне… Патрон никто не должен видеть. Это опасно для него. Почему опасно – он забыл… Надо быстрее вспомнить. Как-то это связано с Сергеичем.

И тут слабое воспоминание забрезжило в его сознании, такое же слабое – как тонкая нить, отрывная нить. Роман поднял руку к глазам и разжал кулак: патрон всё ещё был в его пальцах. И у патрона была отрывная нить! Значит за неё можно дёрнуть!

И он дёрнул и вытащил патрон из оболочки, и, сбросив с ноги тапок, запихал в него патрон. Немного помедлил и запихал туда же пластиковую оболочку. Теперь тапок можно опять надеть, потому что шаги уже близко. Он надел тапок, придавил патрон пальцами и отвернулся от двери, потому что она уже открывалась.

– Так вот же он! – воскликнул доктор Сергеич и простучал каблуками через палату к Роману. – Вот же он, наш герой!

Роман обернулся и как мог спокойнее посмотрел на Сергеича, краем глаза заметив, что санитары уже бросились обшаривать его постель и постель Егорова.

– Ну, давай, хвались, герой! Что ты там принёс? – продолжал ликовать Сергеич, и от этого его кустистые брови стали даже ещё кустистее.

Роман переспросил удивлённо:

– Я? Принёс?

Ликующее выражение на лице Сергеича сменилось на недоумённое.

– Где патрон? Егоров мне всё рассказал! – спросил он и, не получив ответа, обернулся на Егорова, который выглядывал из дверного проёма, не решаясь зайти внутрь.

– Какой патрон? – опять переспросил Роман и добавил с удовольствием, тоже посмотрев на Егорова: – Ваш Егоров – псих сумасшедший!

– Ну, не такой уж он и сумасшедший, – пробормотал Сергеич, обшаривая глазами Романа с ног до головы: тот стоял ровно, прямо, руки со сжатыми кулаками держал по швам.

– Не такой уж он и сумасшедший, – повторил Сергеич задумчиво и принялся разжимать кулаки Романа – сначала пальцы на правой руке, потом на левой.

Роман не шевелился, он вежливо и согласно улыбался, но кулаки не разжимал. Сергеич кликнул санитаров, и они тоже стали бороться с кулаками Романа, а когда побороли – увидели, что в кулаках у него ничего нет. Роман заулыбался ещё шире и ещё сладостнее, а когда ему приказали снять тапки, он их с готовностью снял, чтобы Сергеич тоже увидел и тоже понял.

Понял то, что секунду назад почувствовал пальцами ног сам Роман.

Что в тапке у него!.. Уже!.. Ни-че-го!.. Не-ет!

****

– Будущее тормознулось, потому что космос двигает только один нормальный чел, Илон Маск!