Раймонд открыл глаза. На марлевый балдахин сквозь пышную зелень джунглей упал сиреневый свет. Вокруг бунгало наперебой кричали петухи, а в перерывах намного тише кудахтали куры. Он перевернулся и накрыл голову подушкой – звуки стихли. Раймонд жил три года на Ко Ан, но все никак не мог привыкнуть к предрассветной активности.

Надо отметить, мистер Ли любил свой остров, но иногда все же видел сны о многолюдном Нью-Йорке, особенно в преддверии Рождества.

На этот раз Раймонда разбудил ливень. Было около девяти часов утра. Он сел на кровати и потер глаза. Влажный воздух разнес по бунгало пряный аромат пачули. Раймонд щелкнул кофе-машину и побрел в душ. Чуть теплая вода приятно взбодрила, и вскоре он даже различил пятнистую ящерицу, застывшую под потолком. На острове их было много, и они были Раймонду друзьями. Лучшими друзьями, потому что пожирали всех насекомых, которыми кишит экватор. Обычная практика здешних строений – оставлять между стенами и потолком пространства для осушения и вентиляции. При стопроцентной влажности от плесени ничего не избавляет, кроме природных сквозняков. По сему, ползущие, летающие и скребущиеся твари всегда могли беспрепятственно попасть в бунгало Раймонда, если б не прожорливые ящерки.

Иногда в одежде обнаруживались лягушки, но такое происходило лишь в сезон дождей. Ко всему, широкая кровать – священное место ночлега – днем и особенно ночью щепетильно укрывалась балдахином.

Проверив тапочки на наличие живности, Раймонд сунул в них ноги и взял с миниатюрной подставки кружку с кофе. Он вышел на веранду, вдохнул аромат дождя и сел в плетеное кресло. Как-то он оставил на всю ночь под ним тапки, а наутро в них кто-то отложил мелкие желтые яйца, предусмотрительно полив сверху слизью. С тех пор Раймонд где бы не оставлял свою обувь, всегда проверял ее на мерзкое содержимое перед тем, как примерить.

– Мистер Ли! – к бунгало подбежал жилистый таец с зонтиком. – Кхайтийоу?

– Да, буду благодарен!

Кьет понимал по-английски и неплохо говорил. Раймонд знал, что «кхайтийоу» по-тайски яичница, и это было то немногое, что он понимал на местном языке.

Джунгли заволокло прозрачной дымкой. Они начинались за садом мистера Ли, где рабочие выстроили высокий забор. На столь маленьком острове не было даже обезьян, и это не могло не радовать Раймонда при покупке земли, но здесь обитало несметное количество змей. Очевидно, забор спасал лишь от ежесекундно кишащей змеями земли, ведь никто не удивлялся их следам на песке, оставленным от ночных вечеринок – словно сотни велосипедистов устроили предрассветные покатушки. Никто не травил их норы и не трогал случайно проползающих гадов – тайцы знали толк в благоразумном соседстве, и Раймонд перенимал этот опыт. Лишь иногда приезжала служба отлова и чистила населенную часть острова, перевозя змей обратно в джунгли.

Перед самым домом, паразитируя на деревьях, распустились пурпурные орхидеи, налилась соком саподилла, сбросила свои цветы в неглубокий бассейн плюмерия.

Ливень беспощадно колотил по пальмовым листьям, по раскидистой тростниковой крыше уютной виллы, то и дело срываясь с нее целыми потоками. Вдалеке прогремел гром.

– Скоро закончится, – Кьет поставил поднос на стол веранды и высунулся из-под крыши.

– Брось, мы же никуда не спешим.

Кьет засмеялся.

– После обеда подвезут продукты, – он сдержанно поклонился и, расправив зонтик, снова убежал.

Запах кофе наркотическим зельем проник в носовые пазухи. Раймонд посмотрел на поднос – в окружении огурцов, поджаристого бекона и домашних картофельных чипсов красовалась кхайтийоу.

Раймонд любил утро. Любил ливень. Любил Ко Ан.

Тропические ливни всегда заканчивались так же молниеносно, как начинались. Словно кто-то открывал душ, а уже через полчаса закрывал его.

Мистер Ли сменил белые шорты на плавательные и спустился с высокой веранды. Лучшие дома – это дома на сваях.

Наводнения не достанут, да и всякой живности сложнее добраться до жилого пространства, хотя, как оказалось, для этих тварей нет ничего невозможного.

Мокрые дорожки приобрели насыщенный серый цвет, с огромных листьев все еще стекали тонкие дождевые ручьи. Вдоль пляжа на ветру метались макушки высоченных кокосовых пальм. Одни из них со временем сильно нагнулись, решив прилечь на белый песок.

Раймонд еще не видел океан, но уже слышал его. Первую половину дня он неизменно был спокоен и преимущественно в приливе. В это время было приятно купаться, потому что к обеду начинался отлив и океан уходил на сотни ярдов, оголяя песок и острые коралловые рифы. К вечеру океан возвращался, но время этих колебаний постоянно менялось. В конце пляжа вдоль скалистого обрыва глубина была больше, из-за чего отливы становились менее заметными. Там жили вараны, и ни Раймонду, ни Кьету не хотелось их тревожить.

Мистер Ли дошел до песка, снял тапки, белую рубашку и повесил на пригнувшуюся пальму полотенце. Температура Индийского океана, что бирюзовой полосой разлился у его ног, что обычно 27 градусов по Цельсию – всегда одинаковая зимой и летом. Он зашел по пояс и осмотрелся. Вода кристальной чистоты, небольшие косяки мелких прозрачных рыб, по дну на тонких ножках бегут и закапываются в песок вытянутые спиралевидные ракушки.

Раймонд лег на водную гладь – она прекрасно держала его расслабленное тело. Ушные раковины заполнились, теперь он слышал только шум моря и свое дыхание. Он осмотрел каменистый обрыв и густые джунгли, по которым стелился низкий туман. Кучевые облака на горизонте, лодки рыбаков и силуэты одиночных покатых скал, парящих над океаном – постоянные испарения превращали этот мир из реального в призрачный.

Раймонд закрыл глаза. Его тело почти слилось с океаном, сделалось его частью, покачивалось в его неспешном ритме.

Он лежал в ванной в съемной квартире Нью-Йорка. После работы официантом в загруженном под завязку ресторане ноги ныли так, что горячая ванная оказалась единственным местом, где Раймонд приходил в себя перед новым рабочим днем.

Внезапно его руки онемели. Тело медленно поползло вниз и вскоре скрылось под водой. Тусклый свет голой лампочки проник в странно позеленевшую воду, когда Раймонда с силой швырнуло в сторону и ударило о нечто бетонное. Он более не находился в своей тесной ванной, совершенно точно безвольное тело парня швыряла из стороны в сторону большая вода. На огромной скорости в него врезались острые осколки стекла, тяжелые бревна и мертвые тела других людей.

Раймонд не чувствовал боли. Боль – лишь сигнал мозга – с телом не все в порядке. Но когда ты почти мертв, подобные сигналы не имеют смысла, и мозг просто перестает их посылать. Он напоролся на железные конструкции, и что-то скользкое под ним вмиг вытолкнуло тело на поверхность. Раймонд узрел разрушенные строения прибрежного азиатского города. Грязная вода затопила берег по самые макушки длинных пальм, унося вглубь джунглей крыши домов и разбитые лодки. Кругом лишь грязь, боль и смерть. Кто-то схватил мёртвой хваткой Раймонда за ногу и потащил обратно под воду. Он из последних сил забился в конвульсиях и вынырнул в своей собственной ванне. В ушах остались людские крики и безутешный детский плач. Мистер Ли теперь точно знал – где-то на Земле вскоре случится что-то ужасное.

С самого утра Нью-Йорк засыпал мелкий рождественский снег. Страна готовилась к встрече Нового года, и график ресторана был загружен. Раймонд вышел из дома раньше обычного, добрался до работы с небольшим опозданием, черт знает сколько раз поскользнувшись на заснеженных улицах.

Парень переоделся в наглаженную униформу и вышел на кухню. В начале рабочего дня здесь было непривычно пусто. В конце огромного зала скопились люди, взирая в небольшой телевизионный экран – на другой стороне планеты произошла ужасная трагедия. Землетрясение в Индийском океане амплитудой девять баллов вызвало смертоносное цунами, обрушившееся на берега Индонезии, Шри-Ланки, юга Индии, Таиланда и других стран. Высота волн превышала пятнадцать метров, океан ушел на сотни миль в вглубь джунглей. Это случилось в 7:58 утра по тайскому времени и 19:58 по времени Нью-Йорка – как раз когда Раймонд принимал свою ванну.