Он постоянно на гребанную кучу шагов впереди. Первый человек на моей памяти, кому это удаётся. И все логические цепочки его деяний рассыпаются под этой аурой таинственности и мистичности. И он же знает об этом. И за это я его ненавижу!

Переворачиваюсь на спину и вздрагиваю, потому что Аарон Келлер в этой спальне.

– Господи… – выдыхаю.

Мужчина поглаживает быльца кресла, в котором сидит напротив меня. Колени широко и расслаблено расставлены. На теле лишь тактические штаны, верхняя часть – обнажена. Исследует меня взглядом. Постоянно раздражающе заинтересованным. Как будто бы я действительно гребанный эксперимент…

– Доброе утро, Лейла.

Доброе?

Мне так нужно его задушить.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты ведешь себя как маньяк? – я подтягиваю шелковое покрывало к груди и усаживаюсь, спершись на изголовье.

– Всякое говорили, сладкая, – улыбается. Почти очаровательно. Безумный Келлер…

– И я так погляжу, что тебя ничего не смущает? – иронизирую.

Хмыкает.

– Все зависит от того, под каким углом ты смотришь, Лейла.

– Уж прости меня за мою приземленность, но есть поведение, которое нельзя оправдать или объяснить даже самыми закрученными литературными оборотами. У тебя поведение маньяка, Аарон, – испепеляю его взглядом.

Мужчина на секунду отводит взгляд, незамысловато рассматривая балдахин. Вижу как обводит языком зубы под верхней губой. И выдумав очередную «безумную объяснялку», возвращает мне полный уверенности взгляд:

– Если бы в этом мире было всё так однозначно, Лейла, у нас не было бы к нему так много вопросов.

Бред сумасшедшего.

Да, мир однозначен, когда касается таких вот уродов как Келлер. Точка. Но озвучивать я этого не стала. Спорить с больным человеком бессмысленно. Мы здесь явно не для этого собрались.

Встаю с постели, заканчивая разговор своим уходом в ванную. Маньяк, конечно, тут же сканирует моё голое тело. Захожу в ванную комнату. Умываюсь самой холодной водой, которая тут есть. И такой же душ принимаю. Чищу зубы. Обворачиваюсь в полотенце и выхожу с влажными волосами. Температура тут такая, что уже минут через двадцать они будут сухими.

Келлер до сих пор здесь. Все еще сидит в кресле. Вижу, что завтрак уже ждёт меня. Поэтому молча иду к столику. Перехватывают. Стоит оказаться в шаге от Аарона, как он утягивает меня к себе на колени. Подхватывает под задницу и разводит мои колени, чтобы я сидела лицом к нему. Смотрит так слишком внимательно и долго…

– Почему Анубис не напал на меня? – спрашиваю, чтобы перевести наш еще не начавшийся диалог в русло, которое нужно мне.

– Я не отдавал приказа вредить тебе, Лейла. Он действовал лишь в силу собственных желаний, – отвечает спокойно мужчина, поглаживая мою талию поверх полотенца.

– Что-то такое я уже слышала, – закатываю глаза. – Но это не ответ.

– Очарован твоим любопытством и неотступностью, маленькая… – улыбается мужчина и… целует моё плечо.

Не знаю, что там за идиотские нервные окончания, но они подрагивают от соприкосновения с его губами.

– Эта собака грозилась сожрать меня весь гребанный день, а потом просто…

У меня даже слов не хватает.

– Он грозился, потому что чувствовал угрозу. Простой животный инстинкт, понимаешь? – Аарон вновь откидывается на кресло.

– Не особо, – поднимаю брови.

– Животные чувствуют внутреннее состояние другого животного. Нас, в том числе, – мужчина поглаживает ладонями мои ноги. – Ты была угрозой. Думала как угроза. Планировала как угроза.

Начинаю понимать. Конечно, я… и есть угроза для всех чудачеств Келлера, которые происходят в этих стенах.

– И что же произошло, что он так поменял своё «мнение»? – я остановила руки Келлера, накрыв своими ладонями. Его поглаживания… грр, отвлекают.

– Ты перестала быть угрозой.

Что?

Нет уж. Расхохоталась на всю спальню.

– Тебе нужна была наша защита. И он почувствовал это, – этими словами Аарон практически заткнул меня.

Твою же мать…

– Да, я немного растерялась, – соглашаюсь. – Потеряла бдительность, – неприятно в этом сознаваться. – Но из-за тебя, Келлер! И из-за твоего проклятого цветка! – тыкнула в него пальцем.

Улыбается. Господи да сколько можно скалиться?

– Приятно быть тем, кто обескураживает тебя, маленькая.

Нет, ну это невыносимо!

Я дергаюсь, чтобы встать, но… мужчина резко отрывает спину от кресла и крепко сжимает меня в объятиях. Не даёт уйти. Как и обещал… не сбежать.

– Всему своё время, Лейла, – тихо говорит он.

– Да уж, Аарон, – шиплю тоже тихо. – Всему своё время.

Его пальцы ныряют в мои влажные волосы, проводят по локонам, достигают головы… и массажируют её мягко. Боже, прекрати.

– У тебя очень красивые волосы, – мужчина направляет мою голову, чтобы я смотрела ему в глаза. – Густые ресницы, глубокие глаза… – его уста подрагивают в микро-улыбке. – Очень соблазнительные губы, склонные к сопротивлению…

Сглатываю. Откуда столько слюны скопилось?

– За этим приятно наблюдать, – черные глаза полны уверенности.

В зрачках Келлера я вижу своё отражение. Вижу себя его глазами. И вправду роскошная. И в его взгляде я еще сильнее. В его глазах я вдруг – не разгадана им. Не могу сдержать улыбку, потому что это несказанно радует меня. Не всё потеряно и уравнение еще не решено…

Губы Аарона приближаются ко мне.

– Даже не думай, Келлер, – упираюсь ему в грудь. – Эти губы правда умеют сопротивляться.

– Знаю, хочу это ощутить… – заявляет хрипло. – …как сопротивляется твоя улыбка.

Черт, я что до сих пор улыбаюсь?

Осознать не успеваю, потому что мои губы накрывают. Горячо и влажно с мужским стоном. И почему все прекрасные любовники такие маньяки? Несправедливо, боже…

Сопротивляюсь.

А он своими настойчивыми губами лишь шире растягивает мою улыбку. Не позволяет ей исчезнуть. Вылизывает и проникает этим вылизыванием внутрь. Нечем дышать от его такого одержимого контроля. И зачем вам, мистер Хаддад, сдался этот Келлер? Сейчас бы придушила и всё…

…а приходится целовать.

И вылизывать его приходится.

И балансировать между сопротивлением и теоретически возможным желанием.

Идти на сближение приходится. П р и х о д и т с я.

Какой же глубокий поцелуй. Разрывающий. Соединяющийся с каждым его касанием на моей заднице. Чувственное сжатие мышц и кожи отдается порочными спазмами… это мурашки. Они влажные, в отличие от киски. Ей непозволительно быть такой идиоткой. И всё это Аарон прекрасно знает…

…влажные капли на шее слизывает вместе с тупыми мурашками. Полотенце не выдерживает того, как вздымается моя грудь, и оно развязывается. Сползает по коже. Грубые ладони нежно поглаживают мою оголившуюся спину. И ей хорошо. И шее хорошо. И губам. Лишь мои собственные ладони сохраняют адекватность, все еще опираясь.

– Позавтракай, Лейла, – хрипло командует Аарон, целуя мою ключицу.

– С удовольствием! – практически восклицаю, надеясь побыстрее оказаться подальше от него.

Келлер посмеивается, но отпускает меня. Наконец-то!

Я выскальзываю, прихватив полотенце с собой. Иду к столику и совсем неожиданно чувствую, что мужчина подносит кресло и галантно помогает мне усесться. Ну, какой же он больной! Когда здравый еще более больной…

Сам Келлер укладывается на постель, подставив локти под спину. Видимо планирует и дальше как маньяк разглядывать меня. И, кажется, сегодня он в прекрасном настроении. Еще бы…

На подносе тосты и салат. Снова ничего мясного.

– Я, кстати, очень люблю сочные стейки средней прожарки, – принимаюсь за еду, не поворачивая головы к мужчине.

– Знаешь почему хищники после охоты всегда спят, Лейла?

Я подавилась тостом. Кинула на Келлера хмурый взгляд. Просто блин Мистер “Я задаю самые идиотские вопросы”!

– Пища животного происхождения плохо усваивается, – продолжает он, не дождавшись моего ответа. – Из-за этого происходит упадок сил.