А я? Все что я сейчас могу это в исступлении комкать эту бордовую шелковую простынь и просить еще ласки. Просить жадно, всем телом, как в последний раз. Сергей чувствует это, но не торопиться. Его губы скользят по бедру вниз, вырисовывая языком немыслимые узоры.

Если дать ему в руки холст и краски, (хотя какие краски, пусть прямо языком рисует), то он явно сможет написать картину под названием «оргазм».

Я с трудом отдаю отчет своим действиям, погружаясь в эту страсть без остатка, мои собственные стоны доносятся будто со стороны. Ничего вокруг нет, только он и я.

Мне даже не пришло в голову сопротивляться, когда его губы пробежались по внутренней бедра и приблизились к самому сокровенному (хотя что может быть сокровенного у проститутки). Я невольно усмехнулась своим мыслям, но Сергей воспринял это по-своему, увеличив напор, подумав, что мне просто щекотно.

Его дыхание и впрямь щекотало нежную кожу, но это лишь добавляло остринки. Создавалось ощущение, что от этого пожара вот-вот проступит узор на коже, а губы все ближе и ближе. Сильные пальцы пробежались по коже промежности, еще и еще раз, как будто ожидая приглашения. У меня там все МОКРО, неужели это не достаточно понятное приглашение?

– Мммм, – я не в силах больше ждать и подаюсь бедрами ему навстречу.

Сергей улыбается как большой довольный кот. Мне даже кажется, что вижу сквозь повязку эти сытые глаза. Горячее дыхание обжигает мою промежность, когда он пальцами раздвигает губки и легонько касается языком того самого цветочка с четырьмя лепестками.

У меня вырвался совершенно не человеческий крик, руки практически стянули всю простынь в один комок. Со мной никогда такого не было. Никто не ласкал языком меня ТАМ. А это был фейерверк, всего одно касание, и мир взорвался тысячью разноцветных огней.

– С тобой все в порядке? – какой же он дурак, зачем остановился, – Мне продолжать, Эльза?

– Да, – кричу, что есть силы, – Да!

Все, чего мне сейчас хочется, это ощутить его язык на самом чувствительном месте. Сергей Петрович (да какой, после этого Петрович?! Сережа, Сергунчик, Сержик, мальчик мой) провел языком по губкам, а потом вернулся к напряженной горошинке клитора.

Его язык двигался жадно, горячо. Он дразнит меня легкими почти невесомыми движениями, а потом резко втягивал его полностью. Меня пронизывали тысячи электрических импульсов, заставляя кричать и извиваться от удовольствия.

Мне то хотелось прижать его голову плотнее к себе, то уползти прочь, не в силах пережить столь мощные чувства. Понятие времени перестало существовать полностью, мы растворялись друг в друге и в удовольствии.

Еще чуть-чуть и меня разорвет на части. Уже совсем не ясно, что нужно больше: продолжение или передышка. И я кричу, громко, неистово, со всей силой легких, чтобы он не останавливался, чтобы он продолжал это безумное движение языком.

Оргазм накрывает меня неожиданно мощно. Не в силах сдержать эмоции кричу:

– Сергей! – ни капли не давая себе отчета, что знать его имя Эльза не должна.

Она не может его знать, потому что Эльза никогда не работала в офисе под началом Сергей Петровича. Он замер, словно его ока или водой.

– Что? – голос прозвучал голос слишком громко в образовавшейся тишине, – Откуда?

Я не сразу заметила подвох. Мне было настолько хорошо и спокойно, что едва ли такие мелочи могли волновать меня.

– Откуда ты знаешь! – громче и настойчивей.

На секунду мне показалось, что я расслышала звук стягиваемой ткани. Сергей Петрович! Твою мать! Адреналин разом ударил по венам, давая возможность совершить невозможное, может быть даже то, о чем потом будешь жалеть.

Отпихиваю его ногой, причем судя по отборному мату в ответ, попадаю в какой-то уж сильно дорогой орган, а потом, лихо хватая с кровати подушку бегу в гримерку.

Как только дверь за мной закрылась, адреналин в крови резко пошел на спад. Брезгливо отбросив подушку от лица, приваливаюсь спиной к двери. Это ж надо так вляпаться! Нет, конечно, можно уволиться из офиса и жить припеваючи, здешней зарплаты хватит и на хлеб с маслом и даже на булочку с икорочкой.

Хотя, с другой стороны, женский век короток, мне давно не восемнадцать лет. Всю жизнь до самой смерти не смогу ублажать мужчин в темных комнатах, рано или поздно придется уступить место кому-то помоложе, и что потом?

В голове предательски зазвучал голос из социальной рекламы: «Пенсионный фонд России». В дверь с силой ударили.

– Открывай, Эльза или как там тебя! – послышался гневный вопль мужчины.

Эх, охрану, что ли позвать? Я на цыпочках, словно он мог услышать шаги сквозь собственные вопли, прокралась к столу и нажала заветную кнопку. Булат заботился о своих девочках, подобные кнопки были распиханы повсюду. Практически в любой, даже самой паршивой ситуации, можно дотянуться и нажать. Буквально через минуту за дверью послышался шум, а потом все стихло. Еще спустя минут в гримерку постучались из коридора.

– Маринка! – грозный голос Михалыча.

У меня не было сил отделиться от двери и открыть другую.

– Маринка! – Михалыч открыл дверь своим ключом, и грозно шевеля усами, посмотрел на меня.

Выглядела я откровенно не очень, особенности образу придавала злосчастная подушка, прикрывающая почему-то живот.

– Кхм, – кашлянул мужчина, впрочем не спеша отвернуться, – У тебя все в порядке? – мой неуверенный кивок, – В глаз ему ты заехала? – еще один кивок, все-таки в глаз, – За что?

– А? – наконец смогла выдавить я, возвращаясь в реальность.

– Что он сделал! – предельно медленно и четко произнес охранник, – Мне его права прохода в агентство лишать или нет? Понимаешь? – кажется Михалыч заподозрил меня в неадекватности.

Так, Марина, спокойно! Подушка все определилась и неуверенно сползла к паху, решив, что там нужнее.

– Маску снять хотел и лицо увидеть.

– И все? – мужчина неодобрительно хмыкнул и ушел.

Надо успокоиться, надо успокоиться – сегодня эта мантра не работала напрочь. Я шарила по столу в поисках сигарет и зажигалки, надеясь, что проклятый никотин наконец убьет во мне этот табун лошадей, скачущий по моим нервам.

Адреналин схлынул вместе с норадреналином и прочими и прочими, а пришедший на их место откат не заставил себя долго ждать. Меня заметно трясло, причем, как внутренне, так и внешне. Пальцы дрожали так, что прикурить удалось только с пятой попытки и шестой смятой сигареты.

Теплый дым окутал наконец легкие, притупляя страхи, опутывая благословенным туманом мысли и дымоуловитель… Я забыла, что нельзя курить в гримерках и комнатах клиентов.

– Вот же …! – выругалась я, когда взбешеный Михалыч влетел на звук противоположной сигнализации.

– Марина, мать твою! – выкрикнул он, отбирая и сминая сигарету, – Ты …! – дальнейшие реплики можно охарактеризовать как не переводимую игру слов, причем не переводимую даже на русский.

– Все! Все, успокойся, – я примирительно подняла руки вверх.

– Иди… ты… Марина!

– Куда? – бровь вопросительно изогнулась, указывая на крайнюю степень моего возмущения.

– Домой! – выкрикнул охранник, хлопая дверью за своей спиной.

У меня же в свою очередь стал вырисовываться план, что делать дальше.

Хозяин был еще здесь. Мне вообще казалось, что Булат живет здесь или его квартира имеет просто прямой выход в рабочий кабинет.

– Мне нужен отпуск! Срочно! – с порога выпалила я, – Кстати, здравствуй.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.