– Что за хрень ты только что нес, Марк?! – когда помещение опустело, Кларк вскочил с кресла и ударил по деревянной столешнице в порыве оскорбленной добродетели. – Ты же знаешь, что я и Илай вне подозрений! Мы долбанные жертвы! И ни разу не давали повода усомниться в своей верности!

– Конечно, знаю. Но всем остальным необязательно обладать теми же знаниями, – юрист долго смотрел в одну точку, постепенно утопая в сигаретном дыму. – К тому же, для вас с Данбаром у меня есть специальное задание. Требующее конфиденциальности.

– Так бы сразу и сказал, а то какие-то нелепые обвинения вместо конструктива. Что надо делать?

– Ты не поверишь, – Маркус, походивший на хищника больше, чем год назад, ощерился. – Нужно всего лишь быть преданным и полезным.

Администрация Волкера.

Единственное преимущество общегосударственного карантина – отсутствие мероприятий, как-либо связанных с предвыборной активностью кандидатов. Не приходилось таскаться по каналам и рассказывать о перспективном государстве Республика. Журналисты ограничивались онлайн-интервью и задавали примитивные вопросы. Все мировое сообщество еще не отошло от шока и откровенного неверия. Впервые за четверть века существования проклятой страны можно было употреблять слово “прошлое” в адрес администрации Маунтана и самого Президента. Ирреально. Человечество еще не готово к таким фундаментальным изменениями коренной парадигмы. Не стоит так резко нарушать устоявшийся порядок, ломать изувеченную режимом психику дальше. Никогда не заигрывайтесь с толпой, у которой столько раз отбирали надежду, кромсали на куски близких, насаждали фальшивые идеологии, а затем объявляли их еретическими и вырезали всех новых последователей. Иначе общество потонет в бескрайнем океане под названием апатия. И явка на выборах будет меньше, чем прожиточный минимум. Политикам следует запомнить: при изъятии одного звена цепи, вся остальная конструкция рассыпится. Никому не будут интересны пустые обещания, гневные бравады и публичные декламации.

Почему-то большинство кичливых политтехнологов и профессиональных психологов, умеющих прочувствовать настроение толпы, постоянно разбивались о низкие рейтинги своих клиентов, не понимая истинных причин социального равнодушия. Следует задать этот вопрос тем, кто любил разрушения, а не созидания. Кто отдавал предпочтение кровавым рекам и грязным махинациям с эмоциями, а не выполнению договоренностей и обещаний. Кто оказался трусливым, пугливым, нерасторопным, бесхребетным, лживым, жестоким и бездарным. Кто избрал путь мародерства, кровопролития и репрессий. Кто нещадно подавлял, угнетал, унижал и увечил. Кто был слабым, неуверенным, беспомощным и уязвимым. Кто подозревал о пороках ближнего, но не обращал никакого внимания, ничего не предпринимал. Не удивляйтесь, что за Вас не пойдут голосовать. Вы ничем не лучше тех, кто хотя бы не скрывает хищных намерений. Лучше снимайте майски, не пытайтесь играть в добродетель и признайтесь наконец народу, что вы – хозяева войны.

– По закрытой социологии, ты лидируешь во втором туре с хорошим отрывом, – изучая отчеты и статистические данные, Деранжер изредка хмурился, но морщинки в итоге разглаживались для привычной улыбки. – После устроенного на площади побоища показатели Мастерса колеблются от смешных пятнадцати процентов до совсем смелых двадцати пяти.

– Это при условии явки избирателей на карантине! – рявкнул озабоченный Волкер, в шестой раз наматывая круг по огромному кабинету, где собрался цвет оппозиционной нации. – На улицах никого нет, но предприниматели недовольны. Они хотят работать. Экономика в застое, а мы не можем ничего предложить! Потому что правительство контролируется Мастерсом! Неожиданно для тебя, правда? – раскачиваясь на инкрустированной трости, Арман стискивал зубы и рычал в попытке унять боль под сердцем. – Виктория пропала. Телефон выключен. Маячок указывает на клуб, но там никто не берет трубку. Паршивые собаки.

– Зачем она тебе сейчас? – полюбопытствовал Джеймс, откидываясь на удобную спинку дивана и закидывая ногу на ногу. На коленях лежала маленькая книжка в мягком переплете. – Пока что мы неплохо справляемся одни, а какие-либо связи с организацией могут негативно повлиять на твой имидж. Дистанцируйся от скандала с оружием. В прошлый раз он дорого тебе обошелся, а на ошибках ты учиться не привык.

– У нее ведь умер брат, – внезапно подал голос Кинахан, стоявший против окна со скрещенными руками. Сквозь стекла очков он рассматривал унылые пейзажи: деревья качались под напором свирепого ветра, предвещавшего бурю. – Я послал цветы, но их дальнейшая судьба неизвестна. Может, лучше оставить ее в покое на некоторое время?

– Не много ли на себя берет бывший Министр обороны, ослабивший страну для террористов? За это повышение по службе не предусматривается, – иронически протянул озлобленный Мануэль, сам не догадавшийся послать какой-нибудь утешительный атрибут в знак уважения. – И с каких пор ты стал милосердным гуманистом?

– Кстати, этот Телеграм-канал дает совершенно другой расклад, – вмешавшийся в дискуссию Кен продемонстрировал всем экран телефона с названием очередной анонимной помойки. – По их скромным подсчетам, Волкер проигрывает во втором туре, уступая всего пару процентов. Но они тоже утверждают, что избиратели могут не прийти на выборы из-за пандемии и репрессий. Хотя Мастерс вызывает больше симпатий.

– Твой источник новостей забыл внести корректирующие цифры в статистику, – не отрываясь от увлекательного книжного сюжета, Джеймс перелистывал страницы с нарочитым спокойствием. – Например, те пятьдесят человек, убитых правоохранительными органами на площади Короля Пеймона. Конечно, моя карьера Премьер-министра закончилась пятнадцать лет назад, однако я не думаю, что технологии восприятия сильно изменились. Неужели массам нравится публичная казнь сограждан? – не дожидаясь ответа на риторический вопрос, эмиссар углубился в занятное изучение золотой книжечки, сколь же полезной, сколь и забавной о лучшем устройстве страны. – Меньше читай проплаченные новостные порталы и все обойдется. **

– Я еще прочел раскладку, что пропажа Виктории Маргулис с информационного пространства не останется незамеченной избирателями, – всматриваясь в расплывающийся текст, Зингер быстро читал вслух. – В народе это противостояние станет известным, как битва за Королеву. Важную, с точки зрения гроссмейстера, шахматную фигуру. Кто перетянет ее на свою часть поля, тот сможет завоевать сердце электората, тающего при одном упоминании жены великого дипломата.

– Первым моим решением на посту Президента будет закрытие вашего блядского Телеграма! – несдерживаемая ярость хлынула наружу опасным потоком, наэлектризовав спертый воздух. – И пусть только либеральная сволочь попробует заикнуться о правах человека! Где они были, когда Гровер перестрелял невинных людей?

– Мастерс же оправдывался в последнем интервью, – подхватил адвокат, явно не чувствовавший исходивший от работодателя угрозы. – Сказал, что на площади в основном орудовали радикалы, а тебя подстрелили члены их шайки, чтобы создать искусственный конфликт в обществе. – застланные гневной пеленой глаза Кардинала метнулись на фигуру Кена, вынуждая того испуганно спрятать телефон. – Я что-то не так сказал?

– Нет, впервые ты сказал что-то полезное. В отличие от всех собравшихся! Наверное, мне стоило оставить за старшего кое-кого другого, – Деранжер, лениво поменял одну ногу на другую, отрывая взгляд от описания жизненного уклада утопийцев. – Организуйте мне двухчасовое интервью на всевозможных площадках. Будем выступать с программой экономического восстановления всех наиболее пострадавших регионов. Победа не достанется этому ублюдку так легко. Скоро будем отмечать девятое мая. Он попытается разыграть драму на экране. Мы опередим его.

– Куда Вы? – обернувшись, Мартин заметил, как разъяренный советник направляется к выходу. – Вас проводить?

– Мои звероловы справятся лучше командира-неудачника, просравшего половину государства.