Эдем не просто так получил свое современное, немного ироничное название. Прошло двенадцать лет с тех пор, как трое отчаявшихся авантюристов подписали договор о создании общины. Перспективы вступить в войну с целой государственной машиной не рассматривалась. Просто они пережили столько лишений, столько страданий, что вряд ли когда-нибудь могли быть стать счастливыми снова. Они не от мира сего. Маркус, Виктория и Мелисса. Угрюмые интеллектуалы, выходцы из аристократии. Блестящее образование, перспективное будущее. И такая печальная судьба. У каждого своя. Их отвергло общество, признавая забытыми маргиналами. Лишними звеньями цепочки. Стая не принимала таких, неизменно разрывая на части, изгоняя со священных земель. Ведь остальные играли образцово-показательные роли, носили улыбающиеся маски, под которыми скрывались бездумные, потрепанные и потертые монстры. Но с этим безумным, дивным новым миром связь проходила все же строго по касательной. Троица решила придумать свои правила, избавиться от удушливых, въевшихся под кожу масок. Сбежать от несовместимых с жизнью трущоб Города. Чтобы не видеть застланную наркотической пеленой реальность.
Убогую, некрасивую, жуткую. *
Какого Олдоса Хаксли вам еще не хватает? Оглянитесь вокруг. Кругом поражения, провалы. Все собрано под одним куполом, тонкими черными ниточками расползаясь по мрачным кварталам. Проникая в души невинных, воруя частички светлых воспоминаний о прекрасной жизни. Но кому она теперь нужна? Распад, разруха, разобщенность. Новый слоган для обновленного мира. Ибо мы живем в эпоху неприкрытой честности. Больше не играем в пустые надежды и глупые мечты. Для любви места не осталось, лишь для извращенной похоти. И пока все ждали прихода истины, святая ложь начала звучать так искренне. Так волнительно и завлекающе. Люди поддались. Они были слабыми, уязвимыми и, самое главное – податливыми. Не читали книг, ленились, прыгали в бурный новостной поток, выдаваемый за личное мнение, и стабильно ходили голосовать за те же самые лица. Их дети вырастали в атмосфере подавления и фейкового индивидуализма. И не понимали, что продолжают традиции, погружающие страну в забвение.
Поколения медленно и уверенно вырождались.
Однако знаменитое трио мракобесов искало себе подобных дальше. И преуспело. Несмотря на то, что сначала в клуб стекались пациенты сумасшедшего дома, разыскиваемые преступники и торговцы картонными библиями. Стоило отдать должное, они весьма ответственно подошли ко всем требованиям и уставам. Салливан лично инструктировал первых постояльцев, занимая пост советника при Королеве и рецепциониста. За стойкой регистрации он оформил и внедрил много юридически правильно оформленных документов, застраховав имущество организации и жизни членов. Угрожающе нависающая над ними Ратуша требовала активных действий. Впоследствии со всех районов Республики начали съезжаться неудавшиеся политические деятели, картежники и честные полицейские, нонконформисты и журналисты-разоблачители, уставшие кинозвезды и амбициозные революционеры-подрывники. Они жаждали очиститься от Городской скверны и никогда не появляться на запыленных улицах. Собираясь большими компаниями в главном зале с пока что дешевыми табуретками, они прокуривали комнату и весело хохотали под негромкие звуки из магнитофона старого образца.
– Думаешь, эту музыку нужно выключить? – однажды поинтересовался Маркус, стоя на площадке второго этажа, откуда можно было наблюдать за скудной жизнью малоизвестной общины.
– Эта музыка для всех, – ласково прошептала Виктория, прикрывая глаза. – Эта музыка – все, что у них осталось.
Почему-то те роковые слова прочно врезались в память. Действительно. Обреченные не имели за душой ничего, кроме аккомпанемента с псевдо-веселыми мотивами, призванных затмить печаль, тоску и неизбежную кончину всех начинаний. Вот по какой причине здание именовалось Эдемом. Все хотели оказаться в сказке, поддаться иллюзиям и умереть счастливыми. С осознанием того, что Рай существует. Взамен требовались соблюдения простейших правил, закованных в золотистые рамочки и развешанные по всевозможным местам. Над стойкой ресепшна, на нижних этажах, в каждом номере, в баре и ресторане. В библиотеке строгий устав висел на входе и покоился под стеклянной панелью. Чтобы смертные помнили, кого следует бояться. Маркус, признанный хранитель законов, не отличался жалостью или состраданием к ближним. Он приводил в исполнение смертные приговоры так же быстро, как произносил воодушевляющую речь перед новичками.
В этом заключался весь фокус.
Ни одно из священных правил не должно было быть нарушенным. В сущности, они были просты, даже написаны примитивным языком. Таблички всего лишь напоминают о незыблемой иерархии общины и запрещают любые конфликты на территории клуба. В противном случае казнь неизбежна. За всю историю существования так называемая свора лишилась больше двадцати участников, так или иначе достигших точки невозврата. Многие приговоры Салливан исполнил лично, но позднее Илай был утвержден на должность палача и благородная функция свелась к истреблению предателей, мятежников или смутьянов. Над ними не вершили суда. Только правосудие. Потому что семья никогда не осудит – она приговорит. Нет смысла играть в либеральные юридические драмы. К черту совесть, мораль и прочие сентиментальные терзания. Есть четко установленные границы. Их пересечение строго карается. На самом деле адвокат практически совершил эту страшную ошибку около года назад, но чудом остался в живых. После этого он утратил авторитет среди солдат и отсиживался в тени. В немом, терпеливом ожидании возрождения.
Момент истины наступил после того, как переболевший коронавирусом Салливан, около месяца пролежавший в больнице с высокой температурой, наконец вырвался на свободу и возвратился в опустевший клуб. Не обнаружив никого из постояльцев, кроме перепуганных наркоманов, тут же скрывающихся за дверью номера, адвокат поднялся к себе и нашел на пороге письмо. В такой старомодной манере действовала лишь Виктория, опасавшаяся посылать сообщение телефоном или через доверенных посредников. Значит, произошла катастрофа вселенского масштаба. Ему довелось узнать о гибели Томаса на больничной койке, но об исчезновении руководства клуба он и не догадывался. Пробежав потухшими глазами по тщательно продуманным строчкам, законник разорвал бумагу и вздохнул. В нем снова нуждались. Как в последнем оплоте Эдема. Пришлось спуститься в общую гардеробную и без помощи портного подобрать себе приемлемый костюм.
Через полчаса он уже стоял перед зеркалом в приличной одежде, облегающей исхудавшее тело. Расчесав непослушные кудрявые волосы, отросшие за время лечения, юрист прикоснулся к полуседой бороде и нахмурился. Он походил на состарившегося религиозного пророка, к которым умотала Маргулис. Или на неудавшуюся версию Иисуса – с такими длинными завитками, спускающимся к сутулым плечам, другой образ не рассматривался. Оставалось облачиться в холщовые тряпки, собрать толпу на площади и позволить прибить себя к кресту. Возможно, они бы так и поступили, не живи в них первобытный страх перед сверхъестественным умением адвоката воскресать прямо у всех на виду. Сколько раз его подвергали смертельной опасности? Сколько раз хотели отнять желанное место заместителя? Бесполезно. Консультант неминуемо выживал и побеждал. Вновь бросив оценивающий взгляд на собственное отражение, Маркус выпрямился и улыбнулся. Волк в собачьей шкуре. Сильно выделяющаяся челюсть с неправильным прикусом оправдывали это амплуа.
Поправив воротник черной рубашки, Салливан вышел из гардероба и спустился по ступенькам в бар с приглушенным неоновым освещением. Темные стены, отдающие серебристым оттенком, с редкими красно-зелеными вкраплениями, были увешаны многочисленными картинами в стиле лофт. Над каждой висела причудливая лампа, бросающая тусклый свет на экспозицию. В правом углу помещалась длинная квадратичная барная стойка. За ней, на стеклянных полках, в какой-то странной асимметрии были выставлены бутылки со спиртными напитками. Больше ничего. Само место, некогда пользующееся популярностью у дельцов, выглядело покинутым. Однако по мере углубления в комнату, уставленную кожаными диванами и массивными столами, можно уловить негромкое музыкальное сопровождение. Колонки работали, издавая гипнотизирующие звуки с методичной точностью. В дальнем углу, на одном из диванов, покоилось бездвижное тело. Поза выдавала ту стадию опьянения, после которой просыпаются в клинике посреди капельниц. Марк не стал ничего говорить, лишь подобрал один из бокалов причудливой формы, наполнил водой и вылил содержимое прямо на клиента.
