Нечего говорить о том, что рейтинг одобрения Мастерса обвалился за считанные дни. Мало кто пожертвует жизнями соотечественником в угоду эффективности государственного аппарата. Не стоит прикрывать обыкновенные убийства невинных протестующих борьбой с радикалами. Там было не так много бандформирований в Городе по сравнению с гражданскими, чтобы проводить чистки неугодных. К тому же большинство радикалов, финансируемых олигархическими группами, еще до начала активных действий полиции успели разбежаться по укрытиям. Их предупредили. А вот обычных смертных – нет. К несчастью, международные организации, хором вопящие о людских правах, разом смолкли. Смертельный вирус вывел из строя всю хваленую мировую политику, низвергнул демократию на уровень ненужной побрякушки, а тоталитаризм превратил во вторую религию. Проще ведь контролировать нерадивых нарушителей карантина камерами, слежкой и жестоким избиением дубинками. Приставленное ко лбу дуло автомата оказывало благотворное влияние на осознанность жителей. Если при этом их мизерные предприятия остались закрытыми и не приносили дохода в семью, то это никого не касалось.

Власти исполнили предписания мирового правительства и переняли опыт китайских братьев. Но такие мелкие детали, как нефункционирующая экономика, замороженная торговля, отсутствие пособий и элементарных средств социальной защиты, волновали лишь признанную оппозицию, стремящуюся нарастить личный рейтинг. Думаете, прожорливых депутатов интересует бюджет фермера, чей товар не попадет на закрытый рынок? Питаете иллюзии, что их волнует состояние врачей, находящихся на передовой борьбы с опасным вирусом? Кто-то из них озаботится чьими-то детьми, оставшимися без кормильцев? Местные заправили внезапно прозреют и вернут все украденные из бюджета средства ради благотворительности? За всю свою бесполезную жизнь в обществе они ни разу не пожертвовали выгодой. Преференции, схемы, закулисные договоры, дележка, неосвоенные деньги – таков узкий перечень слов, едва втискивающийся в их мизерный словарь. Наряду с неплохими монологами. Написанными талантливыми спичрайтерами.

На этом их явно незамутненное сознание перестает участвовать в мыслительном процессе.

Во второй половине дня один из членов Парламента, оправдывающий свое отсутствие болезнью, наконец соизволил поднять трубку и сообщить, что Эрик Мундон, лидер сторонников Волкера в стенах Ратуши, тяжело переносит заболевание. Почти не встает с постели из-за температуры, от которой страдает уже неделю. Поэтому он не может оказать сопротивление команде Мастерса, а нового руководителя искать слишком поздно. Фракция распалась из-за давления прокуратуры и борьбы за вакантное место Эрика. Значит, одного ключевого игрока вывели из строя, а вторым пренебрегли за ненадобностью? Винить за это партию Мастерса бессмысленно – они поступили бы точно так же. Прекратив звонок, Виктория задумчиво прикурила и откинула голову в кресле, нервно постукивая пальцами по кожаному подлокотнику. С другого конца кабинета ее изучали пронзительные собачьи глаза глубокого желтого оттенка. Они минуту рассматривали друг друга, пока собака не зевнула, высунув розовый язык, и не подошла к хозяйке, преданно заглядывая в лицо.

– Умный мальчик, – погладив дядиного пса, Маргулис получила ни с чем не сравнимый восторг от контакта с приятной, лоснящейся шерстью. – Умнее многих людей. – невнятный стук в дверь заставил пса недовольно зарычать и отойти подальше. – Заходите.

– Прошу прощение за беспокойство, Ваше величество, – осмотревшись, приглашенный мормон прикрыл за собой дверь и, сложив руки перед уменьшившимся животом, грустно улыбнулся. От него веяло каким-то невысказанным беспокойством. – Я знаю, что у нас запланирована встреча через час, но обстоятельства сложились немного иначе.

– Вам следовало меня предупредить, святой отец, для наших переговоров ничего еще не готово, – придя в себя, Перри выдавила смущенную улыбку и потушила сигарету. Сегодня они почему-то не радовали главу религиозной общины. – Что-то случилось?

– Я думаю, нам стоит прекратить сотрудничать, – схватившись за пояс ремня, с непривычки после похудения, Давен не нашел себе места и остался стоять возле двери. – Ваша организация теперь занимается большой политикой. Работает с серьезными людьми. Я боюсь, моя церковь уже не сможет обеспечивать Ваши нужды. Сегодня Вы забираете последний груз?

– Да, но я не понимаю, как это связано с политической активностью Эдема. И о каких серьезных людях идет речь? Наши клиенты не изменились за три года. Если проблема в деньгах, то скажите прямо. Мы повысим сумму благотворительных взносов. На карантине все нуждаются в помощи.

– Дело не в этом. Ваши взносы всегда помогали моей церкви. Но я не знал, что на протяжении… трех лет с моей благодатной почвы кормились еретики, – с непониманием взглянув на Карнэги, женщина почти вывела его из себя. – Я говорю про Джозефа Рокуэлла! Отступника! Террориста! И убийцу наших граждан! Вы обманывали меня все эти годы! Я думал, что просто держу оружие, а Вы отправляете его в отдаленные области своим союзникам. Но не вооружаете секту больного маньяка с…

– Вам следует быть осторожнее в высказываниях! – резко поднявшись с кресла, вдова хлопнула ладонями по столу. Раньше за ней такое водилось в крайне редких случаях. С какой стати вдруг она встала на защиту временного приверженца, которого видела всего один раз? – Подумайте: чем он кардинально отличается от Вашей братии? Вы монополизировали производство свечей и несправедливо распределяете их по другим храмам. Только потому, что сами так захотели. И Вы защищены влиятельными друзьями вроде меня. Так чем Вы лучше?

– Я не убиваю людей, – упрямо возразил Давен, уставившись в одну точку за окном. – В этом мы с ним расходимся. Во взглядах на первородный грех.

– Не пытайтесь оправдать себя. Разумеется, эти вещи несравнимы между собой, но так ли чиста Ваша паства, как Вы всех уверяете? Я слышала много историй. Если кто-то пытался обратиться к правительству за помощью из-за Вашего произвола, то эти церкви либо закрывали, либо святых отцов и батюшек находили с проломленными головами. – выражение животного испуга на лице мормона подстегнуло Викторию. – Раз уж мы говорим начистоту. Вас действительно разделяет колоссальная пропасть. Он борется за идею, в которую верит. А Вы?

– Достаточно. Я думаю, нам следует остановиться прямо сейчас, – вялым движением руки святой отец призвал к перемирию. – Пока не стало слишком поздно. Я ничего не имею против Вас лично и никогда не имел. Но совесть не позволяет мне работать с тем, кого я ненавижу.

– Ненависть – это грех, – кто бы говорил. Но сегодня же официальный день лицемерия. – Зачем же Вы в таком случае явились на встречу на крыше?

– Хотел увидеть, правду ли говорят о великом Предвестнике Апокалипсиса. Был разочарован. На мой взгляд, обыкновенный солдафон-шизофреник. Но Библию знает хорошо, – отвернувшись к стенке, Карнэги постоял так пару минут. – Мисс Маргулис, Вы позволите совершить процедуру омовения? За три года я ни разу не выходил от Вас без нее.

– На прощание, – попросив участников клуба приготовить небольшую емкость с теплой водой, нахмурившаяся вдова изучала заметно исхудавшую телесную оболочку старого грешника. – Мне нравились наши душевные беседы. Очень раздосадована Вашим решением. – наблюдая за тем, как епископ тщательно вымывает руки, она ощутила некоторую нотку грусти. Постепенно от нее уходили самые надежные соратники. – Святой отец. Вы можете пообещать мне не говорить кому-либо о том, что видели на крыше? Ради нашей общей безопасности.

– Я уже говорил Вам, что ненавижу три категории людей? Педофилов, коммунистов и атеистов? Кстати, Ваш новый друг один из них, – фыркнув, хозяйка клуба поморщилась. – Но еще я терпеть не могу предателей. Пожалуй, могу согласиться на сосуществование с коммунистом, но точно не с последователями Иуды. Мое почтение. – поклонившись, Давен улыбнулся и вышел из комнаты в сопровождение телохранителя.