Второй раз за всю жизнь, когда Смерть дышала ему в лицо. Удивительное чувство. Он вернулся на двадцать лет назад, в бескрайнюю пустыню Афганистана. Руины деревушки на одном краю и неумолимо палящее солнце – на другом. Мечта любого отшельника. От Джозефа не ускользнул тот факт, что руки предполагаемого убийцы дрожат, а потемневшие глаза прикованы к распятию на четках. Сколько там бусинок? По-прежнему пятьдесят? Не совершая резких движений, Отец Джо вытянул обе руки вперед, в направлении грешника, и начал идти в его сторону. Он понимал: инфернального вида священник в темной сутане, окрашенной кровью, вызовет замешательство у любого впечатлительного смертного.

– И совершу над ними великое мщение наказаниями яростными, – прорычал пастырь, неспешно приближаясь к врагу. Болтающийся на бусинках крест угрожал сорваться от ярых жестикуляций. – И узнают, что я – Господь, когда совершу над ними Мое мщение! *

Один точный выстрел пробил застывшему в ужасе мужчине череп. Выронив оружие, он упал на спину и покатился с отлогого холма. Снявший его снайпер, контролирующий периметр с крыши неприметного здания, сразу же скрылся из виду. Остальные сопровождающие подбежали к Отцу и принялись благоговейно ощупывать его. Хваленые Протекторы поддались общему фанатизму и простирали руки, в надежде прикоснуться к краю сутаны бессмертного бога. Они не заметили, как по его ладони стекали красные капли – в жилах божества не течет кровь. Но Джозеф чувствовал легкое покалывание в том месте, куда вонзились острые углы креста. Боль можно вытерпеть.

Но бессмертие останется.

Дойдя до конца деревушки-города, проповедник внезапно осознал, что прошел Великий Путь. Крестный Путь. Теперь он стоял на возвышенности, на Новой Голгофе. Слабое дуновение ветра растрепало темно-каштановые волосы, щекотавшие бледную кожу. Сегодня он примерил много различных масок. Он побывал судьей, присяжным, палачом и жертвой. Вынес пару вердиктов и смертных приговоров, проводил в последний путь грешников, стал орудием Господа и, наконец, едва не воссоединился с Ним. Расставив руки в разные стороны, в уже привычном жесте, Джозеф поднял голову вверх и прикрыл утомленные солнцем глаза. Светящийся шар, обволакиваемый черным дымом, будто бы сам почернел и угрожал взорваться от напряжения. Что же, если оно действительно взорвется, то все в этой жизни перевернется. **

Привычный мир никогда не вернется.

Открывающийся вид на долину, усеянную летними цветами, приводил в трепет. Такого он давно не видел. Точно Откровение снизошло на раскаивающегося грешника. За спиной, издавая звуки рычащего мотора, до неприличной скорости разогнался танк. Пустое пространство позволило ему беспрепятственно гонять по разбитым дорогам. Он доезжал до одинокой фермы и совершал крутой разворот, чтобы безостановочно двигаться в обратном направлении. Лишь один человек мог так безалаберно распоряжаться военной техникой. Ухмыльнувшись, Рокуэлл хотел подойти ближе, но его внимание привлекла группа людей, выведенная на улицу под надежным конвоем из целого отряда Протекторов. Оттряхнув сутану, пастырь медленно сократил расстояние между невысоким холмом и местом скопления военнопленных. На их лицах были написаны различные эмоции: неповиновение, смирение, печаль, ненависть, ярость, страх и кровожадность. Славный день для мизерного городка на отшибе планеты – в нем объединились контрабандисты и самые обычные работники шахт, чтобы противостоять надвигающейся угрозе.

Как фаталистично.

– Продержались дольше всех, – положив автомат на плечо, командир подразделения указал на ряды поставленных на колени пленников, после чего достал сигарету и прикурил. – Кто-то слил им информацию о том, что войска покинут блокпосты. Не все в городе поверили, но эти точно. Их маленькая подпольная оружейная сделает честь любому арсеналу наркокартеля. Видимо, им было, что терять.

– Что с ними будет?

– Зависит от решения Гуру, – пожав плечами, опытный командующий затянулся. Пока его ребята обвязывали руки пленных веревками, он наслаждался никотином. – Меня зовут Командор. Если Вам что-либо понадобится, Святой Отец, Вы можете обратиться ко мне. Гуру иногда бывает занят своими… важными делами. – похлопав собеседника по плечу, военный широко улыбнулся.

Что это? Стандартное панибратство с вышестоящим или попытка намекнуть на переворот? Эти псы войны отказались от собственных имен в угоду общему делу, но не пожертвовали вредными честолюбивыми качествами? Интересно. Сделав шаг навстречу молчаливым головорезам, Отец окинул их пронзительным взглядом прищуренных бесцветных глаз и обратился к новой пастве: – Скажите, Вы верите в Бога?

– Да пошел ты, уебок! – гаркнул один из заключенных, попутно сплевывая кровавый сгусток под ноги священнослужителя. В наше измученное время еще находятся Голливудские герои? Очень интересно. – Не смей меня трогать!

– Значит, верите, – высвободив из-под запачканного кровью воротника крестик на цепочке, Джо очистил его от красноватого налета и, задумавшись на мгновение, дернул на себя, отрывая. – А я вот не верую. Но мне это помогло больше. – повертев крестик, он отдал его сектанту, стоящему рядом. – Заберу в качестве трофея.

В этот момент небольшой танк, взрыхляющий все больше и больше пропитанной кровью земли, резко затормозил возле шеренги коленопреклонных пленников. Оттуда, потратив несколько долгих минут, выбрался кричащий от восторга Гуру, зеленым пятном выделяющийся на желтом фоне полей. Он яростно жестикулировал, посылал сигнал неизвестным небесным богам и орал во всю глотку. Оказавшись в родной стихии – войне, его сумасшествие прогрессировало быстрее. Не обратив внимания на противников, отчаянно бившихся за жалкий населенный пункт, Генерал подбежал к священнику и бешено расхохотался.

– Ты! Я все про тебя знаю! – темно-зеленый берет наподобие Че Геваровского скатился набок и скорее превращал грозного военного преступника в комичного бродягу. – Ты и правду тот самый Эрра! Бог войны и мора! Благодаря тебе мы одержали победу! – ударив себя в грудь, Гуру воздел руки к погибшему солнцу. – Или нет… Ты – Баал, повелитель времени! Я обязан принести жертвы на твой алтарь! – извлекая из ножен продолговатый мачете, полоумный солдат поднял его над головой. – Или… я должен принести тебя в жертву? – переведя затуманенный взгляд с оружия на выпрямившегося пастыря, Гуру пожевал нижнюю губу, а затем приставил острие лезвия почти к самому горлу товарища. Никто не шелохнулся. – Твоя кровь обеспечит мне победу в Великой Войне. – лезвие прошлось по волосам подстриженной бороды и замерло на щеке. Равнодушие во взгляде Рокуэлла говорило за себя. Он не боялся смерти. – Я пошутил. Это просто шутка. Ха! – убрав мачете, воин облизнулся и хлопнул в ладоши. – Все переплетено… Бездействие закона при содействии икон… Все верно… я уважу твой культ… нас тут целый легион… – бормоча себе под нос очередные бессмысленные выдержки из неизвестных источников, Гуру наматывал один круг за другим. – Отныне ты больше не Отец Джо. Это недостойное божества прозвище. Теперь ты – Папа. Я тебя короную. Расстанься со своим земным именем. ***

– У нас уже есть Папа, и, боюсь, его зовут не Джозеф.

– Неважно! Не имеет значения! – недовольно прорычал генерал, оскалившись. Поправив берет, он подбросил мачете и поймал за рукоять. – Когда мы доберемся до Ватикана, я украду для тебя Папскую тиару. Ты будешь стоять выше всех смертных… и если ты не власть наш, город не спасет и чудодейственная мазь…

– Возвращайся обратно в танк. Скоро сюда прибудут журналисты, им не нужно тебя видеть. Твои фотографии появятся в прессе и испортят весь план по захвату Ватикана.

– Да, ты прав! – убийственно спокойный тон подействовал. Гуру спрятал оружие и, схватив друга за ладонь, сжал. – Пусть не понимаю я всех своих теорий, но… мы победили! Ты и я! – будто бы обнаружив столь очевидную истину только сейчас, генерал издал громогласный боевой клич, а потом рванул к транспортному средству. Через десять минут последовала чреда выстрелов, что оповестили об окончательном триумфе альянса.