18 июля 1920 г. состоялось общее собрание коммунистической ячейки села Сереж 2-го района Ачинского уезда Енисейской губернии. Обсуждали вопрос разверстки скота, хлеба, масла, яиц в Сережской волости, особенно в с. Сереж. Общим собранием было признано, что разверстка «идет весьма вяло». В протоколе говорилось: «После обмена прений единогласно было поставлено сделать схему действительности отношения граждан к продвопросу, и чем объясняется тормоз разверстки…»[93].

С момента прихода в Ачинский уезд Красной Армии воинские части начали изымать у населения села продукты питания, взамен выдавая «зачетные квитанции». Такая ситуация наблюдалась до тех пор, пока в уездах не заработала система продовольственной разверстки и не появились ссыпные пункты. После этого воинские части от населения села уже ничего не получали. В документах Сережской волости говорилось: «Первая разверстка в нашем селе прошла тихим темпом, потому что раскладывался хлеб от 100 пудов и кулачки затаились довольны. Когда была вторая разверстка и по настоянию уже членов комячейки сделать таковую более справедливой, разложив неимущих граждан, вот тут-то они и возопили: что такое, даем, даем, да когда же этому конец. Тормозили, но все-таки пришли к тому, где же зачетные квитанции?»[94].

Однако всем на удивление «зачетные квитанции» были сохранены в продотделе. Поэтому во вторую продразверстку был частично произведен взаимозачет за выданные ранее частям Красной Армии продукты. Но по селу пошли разговоры, что «комячейка ходит и все отбирает». При этом жители села, поддерживая советскую власть, не понимали, почему последняя у них все время что-то отбирает. «Сколько ни проводила работу комячейка, кулак остался при своих убеждениях…»[95].

Далее от Губпродкома поступило указание, чтобы владелец мельницы при размоле зерна с каждого пуда брал четыре фунта муки и сдавал их в фонд государства. «Сережские кулаки» были против такого налога.

Волостные документы фиксировали, что сдача скота, яиц и масла в селе шла также плохо, хотя, по мнению комячейки, скот и яйца уже давно можно было бы сдать. «…Что же касается масла, то мы полагаем, что выполнить разверстку не представляется возможным по обстоятельствам не организованности маслодельных заводов…»[96].

Сережские коммунисты пришли к заключению: «В виду вышеизложенного, ячейка считает своим долгом справедливости и стоя на страже Власти Советов, довести до сведения Продкома, что амбары кулаков не должны быть забронированы, а их языки работали на пользу контрреволюции. Ячейка просит в самом непродолжительном времени взять у кулаков хлеб для армии…»[97]. В завершение собрания граждане в приговоре своем вынесли решение затребовать инструктора, который мог бы проверить состояние хлебов не только в поле, но и в амбарах зажиточных жителей села.

В 1920 г. положение крестьянства было тяжелым не только из-за продразверстки. Крестьяне должны были тянуть множество повинностей. Историки пишут: «Помимо продразверстки, на деревню налагался еще комплекс повинностей. В качестве примера рассмотрим ситуацию в Ачинском уезде. На основании распоряжений Ачинского уисполкома к осени 1920 г. населению вменялось поддержание в хорошем состоянии транспортной инфраструктуры волостей (распоряжение № 8280 – о содействии техникам в строительно-дорожных работах, № 8282 – о порядке речных переправ), гужевая повинность (распоряжение № 8325 – о порядке требований перевозочных средств проходящим воинским частям, № 8596 – о порядке выполнения гужевой повинности). Особенно тяжелыми были повинности, затрагивающие рабочих лошадей (№ 8596 – об оказании содействия военному ведомству в закупке лошадей). Выполнение повинностей, связанных с использованием крестьянских лошадей, грозило хозяйствам разорением. В том же с. Большой Сереж каждый крестьянин должен был вывезти не менее 80 подвод заготовленных им дров и строевого леса. Лесосека находилась на расстоянии 30–40 верст от места жительства и 3–10 верст от реки, куда надо было вывезти лес. Один из советских работников отмечал: «Произвести эту операцию на тех кормах, какими располагает крестьянин для своих лошадей… это значит оставить крестьян к весне без лошадей, а значит – оставить без посева»[98].

Коммунисты Сережской волости, пытавшиеся убедить крестьян поддерживать мероприятия советской власти, не пользовались авторитетом у большинства местного населения. Да и сами они не старались быть образцом для подражания. Например, 21 июля 1920 г. председатель коммунистической ячейки Медведев со своим другом коммунистом Ябединым напились в деревне Малый Сереж и начали вести себя непристойно. И только вмешательство местного милиционера спасло их от расправы крестьян[99]. Так что отделались они лишь синяками и ссадинами.

А уже на следующий день заявление о выходе из комячейки написали В.Н. Коробейников, П.П. Бухаров и А.Т. Милицин «…в связи с неподобающим поведением председателя волревкома Медведева»[100]. Пришлось местным властям арестовывать своих коммунистических активистов.

Вот такая ситуация складывалась летом 1920 г. в Ачинском уезде Енисейской губернии в целом и в селе Сереж того же уезда в частности на общем фоне ужесточения советской политики в отношении крестьянства.

Осенью 1920 г. советские власти активизировали действия по реализации своих политических и идеологических установок среди крестьянства. На территории Енисейской губернии постоянно проводились различные кампании по добровольному сбору средств и продуктов на разные нужды, например помощь бастующим рабочим в капиталистических странах. Первая неделя ноября была объявлена Неделей помощи фронту, и агитаторы призывали: «Быстрее везите хлеб, крестьяне»[101]. Следствием этого стало усиление сопротивления со стороны местного населения.

В сентябре 1920 г. отношения власти и крестьянства обострились в связи с реализацией Декрета об отделении церкви от государства. В газете «Красноярский рабочий» сообщалось: «В то время, как в большинстве сел Енисейской губернии население самостоятельно пришло на помощь при проведении в жизнь декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви… барабановские кулаки решили активно выступить против мероприятий Советской власти… оказали сопротивление члену Частоостровского волисполкома т. Черных, приехавшему в село Барабановское»[102]. В «протоколе» говорилось: «С.И. Черных прибыл в с. Барабановское для исполнения приказа Енисейского Губернского Революционного Комитета за № 96 от 28 июня 1920 г. о проверке правильности торговли свечами и об отобрании от причтов печатей и штемпелей, аннулированных Колчаковских денежных знаков, расписок и книжек на банковские вклады. К моему приезду 12 сентября с. г. в с. Барабановское собралось до 100 человек прихожан из разных деревень… группа начала кричать: “зачем прибыл, церковь обобрать”, и начали наносить мне разные оскорбления»[103].

Рост напряженности внесла новая мобилизация в Красную Армию, одновременный призыв и сбор бывших унтер-офицеров. В октябре власти призвали население бороться с бандитизмом, признав его тесную связь с массовым дезертирством из армии. В частности, 17 октября 1920 г. «Красноярский рабочий» вышел с передовицей «Лови бандита!».