В телефоне что-то скрипнуло, уронила она его, что ли?
– Мне известно только то, что я видела, – сказала она. – Больше ничего.
– Когда Мио исчез?
– Да.
Я прикидывал, как лучше всего действовать дальше. Слежки за мной почти наверняка нет. В том смысле, что никто не сидит ночами прямо напротив моего дома в машине, не ест сосиски и салат с креветками. Но если полиция прослушивает разговор, проблема та же, что и накануне. Им понадобится не слишком много времени, чтобы явиться на то место, где мы с Сюзанной назначим встречу. После недолгих размышлений я решил “спалить” еще один телефон, но от встречи отказаться.
– Я дам вам другой номер, перезвоните по нему, – сказал я.
Когда я отложил мобильник и достал другой, Люси тронула меня за плечо.
– Что происходит, Мартин?
– Думаю, ей есть что рассказать.
Люси испытующе посмотрела на меня:
– Ладно. – Она вылезла из постели. – Хочу пить. Тебе принести водички?
– Да, спасибо.
Она вышла из спальни. Невыносимо видеть, как исчезает из виду ее спина. Меня охватил нелепый и вместе с тем панический страх, что я вижу ее в последний раз. Я вдруг понял, что это веская причина нашего теперешнего сожительства. Ведь я хотя бы знаю: она жива.
Зазвонил третий телефон. Мы регулярно покупали все новые и новые. Если мне придется оставить адвокатскую практику, я наверняка получу место телефониста.
– На сей раз я хочу, чтобы вы все рассказали по телефону, – коротко сказал я в трубку. – Никаких встреч, сперва мне надо знать, какая у вас информация.
– Я понимаю, вы мне не доверяете, но…
– Я сейчас вообще никому не доверяю. Ничего личного, просто таковы обстоятельства.
Она молчала. Вроде как сникла. Так или иначе, не говорила ни слова. Лишь немного погодя сказала:
– Не знаю, с чего начать.
Зато я знал:
– Начните с Бобби. Как вы вступили с ним контакт?
– Он пришел в “Тролльгорден”. Злой и взбудораженный. Сперва несколько раз приезжала полиция, а через некоторое время он. Многие сотрудницы испугались. Сказали, что, если он не уйдет, вызовут полицию.
Она чуточку оживилась.
– Он вам угрожал?
– Не прямо. Во всяком случае, мне так казалось. Я тогда работала в садике временно, почасовиком, ну, то есть при необходимости они меня вызывали. И я как раз работала те несколько недель, когда Мио оказался у приемных родителей, а потом исчез. Когда в садик явился Бобби, я не работала. Пришла получить справку. Может, потому и истолковала ситуацию иначе.
– В каком смысле иначе?
Вернулась Люси со стаканом воды в руках. Она пролила воду на рубашку, которая местами стала прозрачной. Раньше я бы тотчас завелся, но сейчас меня это не тронуло. Может быть, это и называют – повзрослеть?
– Ну, остальные вроде как перепугались. А мне стало его жаль. Взгляд такой печальный, вовсе не дикий, не свирепый. Когда его прогнали, он сел в машину и заплакал. Я увидела его, когда через некоторое время вышла на улицу. Я… я больше не могла молчать. Дала ему свой телефон. Он позвонил уже через час-другой.
Я потер глаза, чтобы хорошенько прояснить мысли.
– Почему Бобби приехал в садик? И когда это было?
– В конце минувшей весны. Он словно долго-долго думал о покойной сестре и пришел к выводу, что не может просто так забыть о случившемся с нею. Кто-то наверняка что-то видел, сказал он. Не верится ему, что ребенок может исчезнуть так, как исчез Мио. Вот он и хочет выяснить, почему персонал лгал полиции.
Мысли Бобби походили на мои собственные. Всегда хоть кто-нибудь что-то видел. Всегда.
– Они правда лгали полиции?
– Нет, – тихо сказала она. – Но полиция говорила не со всеми.
Я выпрямился.
– Как вы сказали?
– Это правда. Например, они не говорили со мной. Ведь, когда пропал Мио, я, согласно расписанию, уже ушла домой, но на самом деле по окончании смены меня попросили задержаться в другой группе. А эти часы записаны отдельно. Думаю, полиция этого не заметила.
– Значит, когда Мио исчез, вы находились во дворе?
Женщина, которая назвалась Сюзанной, откашлялась.
– Нет. Я была в здании, с одним из ребятишек. Он был простужен и температурил, и мне пришлось ждать, когда за ним придет мама. Он на полу играл в “Лего”. А я стояла у окна, мечтая поскорее уйти домой.
Я почувствовал, как сердце застучало быстрее.
– Вы стояли у окна? Что же вы видели?
– Задний двор садика. Там нет игровой площадки, только парковка и грузовая площадка. Дети туда пройти не могут, со стороны игровой площадки установлена ограда.
Сердце заколотилось еще быстрее.
– Что вы видели? – повторил я.
Голос у меня охрип.
– Они появились вдруг, как бы ниоткуда. Я видела их со спины, но точно знаю, это был Мио. Я узнала его по курточке и по шапке. Но в первую очередь по желтым резиновым сапожкам. Он шел рядом с высокой женщиной, которая держала его за руку.
– Шел сам? Она не несла его на руках?
– Нет, а с какой стати? Он ее знал.
Я больше не мог усидеть в постели, встал.
– Кто она?
– Ее зовут Ракель, она изредка подрабатывала в “Тролльгордене” той осенью, когда пропал Мио.
Я старался осмыслить услышанное.
– И вы никому об этом не сказали? – Я почувствовал прилив ярости.
– Меня никто не спрашивал, – почти выкрикнула она, защищаясь.
Я спросил о другом:
– В котором часу он пропал?
– В половине четвертого. Полиция приехала в четыре. А я как раз ушла.
Я глубоко вздохнул.
– Господи боже мой, почему же вы не подняли тревогу, когда его уводили?
– Так я же не поняла, что это похищение! В ту пору все вокруг Мио было очень странно. А Ракель и раньше у нас работала. Я верила, что у нее есть какие-то уважительные причины забрать Мио.
Вера делает с людьми поистине диковинные вещи. Например, они становятся явно неразумны.
– Ладно, но вы ведь наверняка слышали сообщения по телевизору и по радио? – сказал я. – Мио объявили в розыск по всей стране.
Сюзанна ответила так тихо, что я едва расслышал:
– Я боялась сказать, что́ видела.
– Почему?
– По той же причине, по которой с трудом рискнула позвонить вам. Я боюсь, что для меня это плохо кончится.
– Вам угрожали?
– Нет. Но… Все это сложно.
– Так не пойдет, – сказал я.
Тут Сюзанна не выдержала. Ударилась в слезы, черт побери.
– Она видела, как я совершила большую глупость, – прошептала она.
– Кто?
– Ракель.
– Значит, вы боялись, она сообщит про вашу глупость, если вы расскажете, что видели, как она увела Мио?
– Да.
Я вздохнул.
– Вы меня чертовски заинтриговали. Выкладывайте, что ж такого ужасного вы натворили, раз не посмели сказать, что видели похищение маленького мальчика.
– Я совершила кражу. Одна из воспитательниц переезжала, и ей разрешили на время оставить кой-какие ящики в пустой конторе. Я случайно видела, как она копается в одном из ящиков. И там в деревянной шкатулке лежали замечательные украшения. Не могу рассказать, почему так поступила. Но вечером я вернулась и стащила шкатулку. А Ракель меня видела.
За окном пролетела какая-то птица, совсем близко. Терпеть не могу птиц, с самого детства. Окно было открыто, и я знаком попросил Люси закрыть его.
– Что Ракель делала в садике после работы? – спросил я.
– Не знаю. Знаю только, что она видела, как я стащила шкатулку. И на следующий день заявила мне: “Я видела, что ты совершила кражу. Помни об этом”.
– Прямо так и сказала?
– Да.
Я подумал вслух:
– Она не сказала, что сообщит другим, что вы воровка? Ведь, как я понимаю, когда кража обнаружилась, поднялся большой шум.
– Да, конечно. Я боялась ходить на работу.
Почему же Ракель не сообщила ни полиции, ни коллегам, что стала свидетелем кражи? Вывод напрашивался сам собой. По какой-то причине она не хотела говорить, что тоже находилась тогда в садике. Или не хотела привлекать внимание к своей персоне.