– Наставник, ну ты и скажешь! – смущенно отмахнулась она. – Просто присматриваю за местной ребятней. Они меня любят. Буду рада пригласить вас двоих к себе на чай.

– Нет, Ева, мы погостим у тебя в другой раз. Сейчас я только хочу сообщить тебе кое-что. Отнесись пожалуйста серьезно к тому, что я сейчас скажу. Я не пытаюсь шутить или играть с тобой.

– Что же?

Ева настороженно нахмурила брови.

Не обращая внимания на меня, она пристально глядела на Элвиса.

И Элвис сказал ей всё то же, что и Джеку. Только в отличие от него она не стала хохотать, не стала кричать, или обвинять Элвиса. Ева тихо, будто теперь боялась быть услышанной, заговорила.

– Надеюсь, ты не тронулся умом и отдаёшь себе отчёт в том, что говоришь и делаешь, Элвис. Я надеюсь, ты помнишь, что по ту сторону реки огромная толпа безумцев. А они беспощадны и, глазом не моргнув, убьют всех нас или что-нибудь того хуже, – с каждым словом она говорила всё тише.

– Я всё прекрасно помню. Но это не может продолжаться вечно. Кто, если не мы, воскресит Арабеллу? Все те, кого мы называем безумцами, когда-то были нашими людьми – наши матери, отцы, дети, братья, друзья. Я не хочу умереть, не попробовав спасти их.

– Элвис! – Ева слегка повысила голос. – Что ты за человек?! Они когда-то сделали выбор. Причём тут спасение? Подумай, наконец, о себе!

– Ты же знаешь, Ева, я буду идти за Михаилом, куда бы он ни направлял. Так было всегда. Он возвращается к нам. И я пришёл к тебе, потому что знаю, как ты верила в него. Он снова зовёт нас за собой. И я буду идти вслепую, если он этого хочет.

Оставив Еву в глубоких и тревожных раздумьях, мы вернулись домой. Элвис уверял меня, что до следующего утра мне стоит отдохнуть, но мысли болезненно отстукивали аритмичный пульс в моей голове и не подпускали сон. Я думала о Мартине, который, вероятно, был где-то недалеко, о котором я так и не осмелилась спросить Элвиса, о котором многого ещё не знала.

Я зажмурилась от внезапной боли в голове. Стараясь дышать глубоко и ровно, я тихими шагами проскользнула мимо спящего на диване у окна Элвиса и вышла на улицу. Чем дальше я отходила от дома, тем сильнее сбивалось моё дыхание, превращаясь сначала в судорожные всхлипы, затем в неконтролируемые рыдания. Казалось, необъяснимая, и оттого пугающая реальность, наконец подкралась к моему сознанию и словно разрядила очередь прямо мне в голову. Я шла вперёд по пыльной дороге.

Я жила в Арабелле уже столько дней и это почему-то виделось мне совершенно обычным существованием. Я оставила Валли там, куда больше не было дороги, и от чего-то не тревожилась об этом. Я слепо вторила словам Михаила и теперь собиралась идти туда, где царил душегуб Симон, и чувствовала, что туда и лежит моя дорога. И ни на минуту не забывала слова Мартина, с которыми он ушёл и сердце моё пело от мысли, что однажды я увижу его снова.

Моя душа была спокойна и умиротворена, как усыплённый колыбельной младенец. Но воспалённый, болеющий разум бил тревогу, не давал спать и теперь заставлял бежать, держась за голову, куда глаза глядят.

– Не понимаю, не понимаю, не понимаю, не понимаю, – повторяла я себе под нос.

– Не понимаешь чего именно? – вдруг послышался вкрадчивый высокий голос.

Я замерла на месте и оглянулась. По коже пробежал холод.

– Иванна, я могу тебе помочь? Сам знаю, не понимать, занятие не из приятных.

Голос звучал из темноты. Я не видела говорящего. Пытаясь успокоиться, я ещё несколько раз громко всхлипнула.

– Кто здесь?

Послышались шаги и из темноты ко мне вышел он – высокий, худой и черноволосый Джек. Я не сразу узнала место, куда мы с Элвисом приходили утром.

– Почему ты ходишь здесь ночью? Не спится? – спросил он, встав почти вплотную ко мне.

Я смущённо сделала широкий шаг назад.

– Может быть я вышла подышать воздухом. У вас тут тёплые ночи, и какие звездные. Одно удовольствие пройтись, – я деланно и крайне неестественно улыбнулась. Джек прищурился. В свете звёзд я вполне четко видела его угловатое лицо.

– Ну раз так, не посмею звать тебя к себе домой. Но у меня в саду есть место, откуда самым лучшим образом видны звёзды. Там они кажутся ярче и больше.

Он посмотрел наверх, затем поднял руку и помахал, будто бы видел кого-то там, наверху.

Мы сели в стоящие друг напротив друга твёрдые садовые кресла. Сад позади дома был огромным и при свете дня я, вероятно, разглядела бы там много необычного.

Я сидела, вжавшись в жёсткое сиденье, и не находила слов. Я была слишком растеряна, чтобы сформулировать хотя бы один вопрос из беспорядочного потока мыслей. Так что я молчала, а Джек продолжал говорить.

– Элвис сказал, ты необычная. Не знаю, с чего он это взял, но я, пожалуй, готов согласиться. Ты другая. Непохожа ни на кого из моих знакомых. В тебе так много смятения, ты сама с собой постоянно споришь. Я прав? Сама себя не знаешь. И всё вокруг тебе кажется неправильным.

– К чему ты это говоришь, Джек? – тихо спросила я.

– Я знаю, Иванна, – начал он, наклонившись в мою сторону, – ты боишься спросить о чём-то. Ты не спросишь Элвиса, тем более Оливера. Но ты можешь доверять мне.

– Джек, я не понимаю о чём ты, – я снисходительно улыбнулась.

– Не хочешь говорить, можем просто посидеть. Я же обещал звёзды. Вот, смотри.

Звездное небо на самом деле увлекало.

– Джек, – позвала я после долгого молчания, – расскажи мне, что ты знаешь про Мартина? Ты слышал о таком?

– Про Мартина? – Джек прокашлялся. – Ты сама откуда о нём узнала?

– Ну, – я задумалась, – я ведь знакома с Михаилом. Но он не рассказал многого. Я хочу знать больше.

– Злейшее создание, – начал он, не скрывая неприязни. – Я сам, к счастью, не встречал его. Сын Михаила. В детстве, как и его отец, был любим и тепло принят нашим народом. Мартин был настолько смел и умён, что Лев взял его в ученики. Он брал его за раскол, понимаешь? Никто прежде даже не просил Льва позволить такое. А тут! И он был хорош, как я слышал. И когда очередной раскол в Морис открылся, Лев и Мартин отправились туда вместе. Только вот вернулся Лев с Симоном. А Мартин остался на Земле, среди чужаков, а через полгода вернулся оттуда другим человеком. Его было не узнать. Началась война и он, стоя рядом с Симоном, требовал у Оливера и показать путь к Смерти, что, как ты понимаешь, было невозможно. Они призывали забыть нашего Создателя, отказаться от Бога, можешь представить? Наши люди не думали сдаваться. Следующие два года были самыми тёмными в истории. Мартин, Симон и их люди поклялись найти то, что хотели, чего бы им это не стоило. Так и случилось. Столько потерь и горя они принесли. Это всё, что я могу сказать о нём. Он впустил в наш мир тьму. Он и есть тьма. Он и есть война, он и есть смерть.

– Ты помнишь то время? – ещё тише спросила я.

– Я тогда был маленьким ребёнком. Так что почти не помню. Я всю жизнь жил в Майме, меня охраняли Элвис с Оливером, и Ева всегда была рядом. Поэтому на мне война почти не оставила следов. Но люди уходили постепенно, много лет. И это то, что я помню: как люди уходят и не возвращаются.

Я молчала. Я не верила. Я хотела громко смеяться в ответ на то, что говорил Джек о Мартине.

– Это безумие, – выдавила из себя я.

– Больше всего в жизни я люблю загадки, Иванна. Такие, над которыми нужно долго и напряжённо размышлять. Но ты слишком сложная. Я не могу тебя рассмотреть, разгадать, – сказал Джек.

– Я? В чём загадка?

– Для чего ты здесь? Какая твоя роль в Арабелле? Что ты здесь делаешь? Ты определённо недостающая часть пазла, но где твоё место?

– Пазл? О чем ты говоришь? – спросила я и, не дождавшись ответа, погрузилась в тревожный, холодный сон.

Теперь я хотела только одного: встретить Мартина лицом к лицу. Я должна была попасть за Красную реку. Туда и собирался Элвис, так что я была готова идти с ним.

К полудню на кухне Оливера и Элвиса собрались пятеро. Два немногословных, угрюмых и сосредоточенных брата, Джек, Ева и я.