К порывам ветра на улице присоединились звуки редкой мороси дождя.

Каждый из них неподвижно сидел, глядя перед собой, осмысливая произошедшее. Возводя картину за картиной того, что будет дальше. Утробный гул из-за дверцы шкафа символизировал непрерывную работу аппарата. В комнате зависла тяжесть.

Опустив голову, Хелин вдруг обнаружила, что все еще мнет стиснутыми пальцами обрывок листа со своим портретом. Она устало отложила его на стол, все больше коря свою беспечность и глупость.

– Тебе следует отдохнуть, – подал голос консул. Путешественница отрешенно повернула к нему голову, – Чем меньше народу тебя увидит, тем лучше. Я выделю одну из гостевых спален, побудь там, пока дела не улягутся.

Уединение в закрытой от посторонних комнате являлось ее самым сильным на данный момент желанием. Гарс прямо читал мысли.

– А ты будешь..?

Ученый кивнул в сторону шкафа.

– Мне нужно дежурить на случай новых указаний. Вряд ли ты чем-то можешь помочь сию секунду. Наберись сил, отоспись. Что-то мне подсказывает, что это только начало.

Глава 9

Никто не мог найти Ханну, кухарку. В доме ее не оказалось ни на кухне, ни в комнатушке на третьем этаже под крышей, ни в погребе, ни в саду. Оставшиеся слуги, которых можно было пересчитать по пальцам, уже сбились с ног, в который раз оббегая территорию.

– Может, она отлучилась к соседям? – предположил Гарс и отправил Бена по окрестностям.

Хелин переступила порог своей временной (как она надеялась) обители. Если бы она действительно была средневековой барышней, путешествующей из Антверпена, она бы приехала не одна, а с личной служанкой. Та зажгла свечи у изголовья кровати и помогла бы госпоже с багажом. Спала бы она также в этой комнате, на узкой кроватке, выдвигающейся или ставящейся у пьедестала кровати хозяйки. Но горничной у Хелин не было. А единственная женщина в доме, Ханна, куда-то пропала, как будто мало было того, что все летит кувырком.

Новая спальня путешественницы была весьма тусклой – перегородка стены приходилась как раз на середину окна, выложенного толстыми зеленоватыми стеклами. Этого хватало на то, чтобы в пространство цедился сумрачный зеленый свет, но понять, что происходит на улице, было невозможно.

Хелин оглядела очертания стола, покрытого сукном, и стула с двумя подушками. Камин был девственно чист. Короткая кровать скрывалась за пологом на возвышении, а около нее приставили сундук с простеньким орнаментом на красной крышке. На стене была прибит гвоздь с вешалкой для одежды. В дальнем углу нишу занимали медный таз, кувшин с водой и пестро расшитое полотенце. Пол был из досок. Потолок представлял собой открытые деревянные балки.

Что ж, если кровать не кишела клопами, ее пристанище можно было объявлять одним из самых роскошных мест проживания в средневековой Гааге.

«Я как в тюрьме», – невольно пришло в голову девушке. Она бессильно опустилась на низкий стул и, несмотря на подушки, уперлась позвоночником в резной орнамент на спинке. Сколько ей здесь будет нужно скрываться? Будущее виделось не светлее, чем предметы в окружающем пространстве.

Первое время Хелин сидела неподвижно за столом, ожидая, что, может, вот-вот появится Гарс или хотя бы Бен с новостями. Потом она встала и принялась измерять шагами комнату. На кровать ложиться не хотелось, словно от того, ляжет она или нет, зависели шансы вернуться обратно. Она щепетильно перебирала каждый отдельный момент сегодняшней телепортации, пока ей не стало дурно. В воспоминаниях отдельной красной нитью вставали образы того, как Ян делает ей комплименты, тщательно изучает ее лицо, а затем легкими движениями руки покрывает линиями бумагу – и от невероятности этих простых событий ученую пробирал озноб. Но затем она вспоминала, чего ей стоила собственная выходка и раздражение к себе поднималось с новой силой.

Тряхнув головой, Хелин попыталась придумать себе занятие – и ничего не пришло в голову. Женский досуг XV века обычно составляло шитье и вышивание, а также контроль домашнего хозяйства. Небогатый выбор, который, к тому же, не давал забыться и сбежать от своих мыслей. Вздохнув, ученая не придумала ничего лучше, чем отправиться обратно к консулу, затем, чтобы узнать хоть какие-то новости, а заодно умолять одолжить ей любую книгу из его подпольной библиотеки.

Снаружи Хелин подметила, что в коридоре, без всякой на то причины, ее движения стали крадущимися и осторожными. «Господи, да я как маленькая», – одернула саму себя девушка, – «Что, не могу спокойно пройтись по дому, который дает мне укрытие? Какая нелепость!» Но тут у нее под ногой скрипнула половица и путешественница застыла словно на месте преступления.

До комнаты Гарса оставалась пара метров. Вдруг с лестницы послышались шаги и оживленный разговор. Голоса были женскими и смутно знакомыми, так что задним умом путешественница догадалась, что это монахини, вернувшиеся с праздника.

Она почти влетела в комнату консула и затворила дверь. Гарс все еще сидел, склонившись над аппаратом, но при ее появлении повернул голову.

– Быстрее, чем я предполагал, – заметил он. Похоже, к ученому вернулось ровное расположение духа, – Новостей нет.

– Понятно… – протянула Хелин. За дверью цистерцианки расходились по своим опочивальням, – Слушай, – добавила она, – я могу куда-нибудь присесть? Это невыносимо – в одиночестве думать обо всем этом снова и снова. Мне нужно отвлечься, – ученая снова принялась теребить пальцами медальон, который уже не работал.

– Тебе столькому еще предстоит научиться, – пространственно и невпопад ответил консул и у девушки поползли вверх брови, – Садись. Это будет долгий вечер.

– Все-таки твое поведение очень отличается от того, как ведут себя в Средневековье, – продолжил Гарс, когда путешественница опустилась на подушки. На столе оказалась потрепанная колода карт (подумать только, одна из первых существующих!) и, чтобы как-то занять руки, Хелин машинально начала раскладывать незамысловатый пасьянс, – Если просто при ходьбе по городу это не так бросается в глаза, то при знакомстве, разговоре – весьма ярко. Ван Эйк это подловил, он смышленный малый. Я хочу сказать, – прервал он протест девушки, – что компании точно нужно уделить этому определенное внимание при подготовке сотрудников. Я мог бы выступить консультантом. Или, возможно, стоит привлечь тех сотрудников, которые готовили к путешествию меня – это весьма компетентные люди. Когда вернешься – подними данную тему на собрании.

– Боюсь, со мной будут обсуждать иные вопросы, – мрачно заключила ученая.

– Давай сейчас забудем про нынешнюю ситуацию, – пояснил консул, – Я имею ввиду другие аспекты, на которые стоит обратить внимание. Какой прыжок по счету у тебя был сегодня?

У Хелин дернулся уголок рта.

– Двадцатый. Последний перед запуском.

Брови Гарса сошлись на переносице.

– Ты хочешь сказать, это – финальный? – он повернулся к ней, на его лицо падал отсвет дисплея, – Но – это – это же значит, что все случившееся предстает совсем в другом свете! Велика вероятность, что произошедшее с тобой не является случайностью.

– Честно говоря, это за пределами моего понимания, – вздохнула девушка, – Я была одна, и я даже не почувствовала каких-то особых перемен… – и она замолчала.

– Что такое? – заинтересовался консул. Хелин продолжала молчать. Она вспомнила, где и когда у нее появилась тяжесть в голове, которую она приняла за очередную мигрень. Теперь она знала, в какой именно момент произошло вероятное смещение, но это ничего не меняло, потому что она не видела ни единой души в округе, только давящий шум в ушах.

Был ли шум случайностью? А если рассмотреть версию, что, например, кто-то ею психологически манипулировал с помощью резкого звука?

– Гарс, я могу спуститься и осмотреть нижний этаж? – консул задумался.

– На мой взгляд, неудачная идея. Не стоит сейчас делать лишних движений. Тем более, у нас есть художник, чье внимание ты привлекла, и он считает, что ты находишься на прогулке со своим супругом. Давай не будем его разубеждать. Не говоря уже и о том, что мы до сих пор так и не нашли Ханну.