– А отец?

– Отца нет, и никогда не было.

– Но, так не бывает.

– Естественно, что биологический отец где-то есть, но мне об этом ничего неизвестно. На все вопросы мама всегда говорила, что он погиб ещё до моего рождения. Якобы, несчастный случай на охоте. В детстве я в это верила свято, но, сейчас, я отношусь к этой версии с недоверием.

– А у вас нет сестры?

– Нет.

– Двоюродной, например?

– У нас вообще нет родственников. Мама – сирота и воспитывалась в детдоме. Когда в моей жизни появилась родня со стороны мужа, я долго к этому привыкала.

Ольга ушла, оставив после себя аромат весенней свежести. Интересно, что за духи? Наверное, что-то из мировых коллекций. Пришло в голову, что неплохо бы разбираться в запахах парфюма. В моей профессии частного детектива это вполне может пригодиться. Шерлок Холм, же, различал сто сорок сортов сигарного, сигаретного и трубочного табака. Правда, знаменитый сыщик был вымышленным героем, но никто, ведь, не запрещал стремиться к совершенству.

Несмотря на то, что женщина торопилась, я мучил её вопросами около получаса, узнал много нового, но ни на какие мысли меня эта информация не навела. Всё, в принципе, среднестатистическое. Родилась, жила на севере, потом, когда мать вышла в отставку, переехала сюда. Тут приобрели квартиру в сталинке и проживали, пока Ольга не вышла замуж. Школа и институт, вообще, мимо. Ну, училась, потом, там же, осталась в аспирантуре и стала преподавать. После замужества замутили с супругом бизнес, который, неожиданно, пошёл в гору. Ничего особенного.

Разве, только, стоило попробовать версию отца, который, якобы, погиб на охоте. Ведь, сама Ольга говорила о том, что не верит в эту историю. А, что, если этот гипотетический отец совсем не погиб, а, целый и здоровый, завёл себе другую семью, в которой родилась дочь, похожая на Ольгу? И, воспользовавшись схожестью дочерей, он вполне мог провернуть это дело с кражей. Пощипать, так сказать, свою бывшую.

А брать было что. Я ещё раз пролистал на смартфоне фотографии пропавших раритетов, которые мне скинула Ольга. Клавдия Степановна в молодости была довольно предприимчивой особой. В своей зоне на базе швейной мастерской раскрутила производство брендовых вещей того времени. Ну, может, не настолько уж и брендовых, но, не избалованный заморскими шмотками, советский человек с удовольствием покупал их из-под полы через целую сеть фарцовщиков во многих городах Советского Союза, не особо обращая внимания на, не слишком профессиональные, швы или криво пришитые лейблы. Само собой, что самой Клавдии Степановне такой бизнес было не потянуть. Там, скорее всего, была задействована целая структура, начиная с высших эшелонов власти. И не одна такая зона была. Но, старушке хватало её доли вполне.

Кроме того, она вовремя сообразила, что север, это край старинный, где, если хорошо поискать, можно найти много вещей, имеющих огромную культурную ценность. Буквально за копейки она скупала у местного населения антикварную мебель, старинные вещи и иконы, в результате чего стала обладательницей завидной коллекции. Ну и, в довесок, Клавдия Степановна часть своих доходов всегда пускала на драгоценные камни. Так что, тот, кто обворовал её, стал обладателем довольно внушительного состояния.

Повод вспомнить свою давнюю любовь – веский. Нужно прозондировать этот вопрос. Но, как? Ольга ничего о своём биологическом отце не знает, а Клавдия Степановна, судя по моему первому впечатлению, крепкий орешек и вряд ли расколется с наскока. Тут думать надо. И, кстати, есть повод покопаться в интернете и выяснить, могут ли дети от одного отца и разных матерей быть похожими друг на друга.

Обязательно поинтересуюсь. Но, перед этим нужно найти грузчиков, выносящих вещи из квартиры Клавдии Степановны. Конечно, они, скорее всего, ни при чём, но они могли что-то заметить, что-то услышать. Например, разговор этой лжеольги с водителем. Уж, водитель, в теме должен быть. Интересно, если мне надо срочно что-то погрузить, где найти рабочую силу? Ничего, кроме биржи на ум не идёт. Значит, поеду туда. Есть в городе небольшая улочка, на которой, традиционно собираются те, кто хочет разово заработать. Её Биржой труда и прозвали.

Сколько раз, проезжая мимо, я видел этих несчастных мужчин и женщин с тормозками в руках, с надеждой провожающих взглядом каждую, слегка замедлившую ход, машину. А, если машина останавливалась, все дружно бросались к ней, расталкивая друг друга, стараясь ухватить подвернувшуюся работу. И, в основном, им было без разницы, навоз кидать, деревья пилить, или тяжести переносить. Главное, заработать и вечером принести в семью. Ну, или вечером было на что выпить. Это, кому как. Правда, для Биржи труда время уже позднее. Обед скоро, а люди туда с утра идут. Но, насколько я знаю, те, кому не посчастливилось перехватить работу, стоят там до упора. Будем надеяться, что, хоть, кого-то из грузчиков я там найду.

Народу на бирже было не так много, как обычно бывает по утрам. Поредевшая толпа стояла кучками, тоскливо провожая взглядами проезжавшие мимо машины. Кое где, уже, наскребли общими усилиями на бутылочку и распивали, сидя на бетонном основании теплотрассы под захваченные из дома тормозки. Однако, стоило, только, мне свернуть к обочине и затормозить, как к моей машине сразу рванули все, кто был поблизости.

– Что делать, хозяин? – понеслось с разных сторон, буквально, оглушая. – Штукатурю, белю, плитку кладу. Могу по сантехнике! Меня возьми! Я тебе, что хочешь, выкопаю! Помою дом, перестираю всё бельё!

– Подождите! – попытался перекричать я этот гвалт. – Подождите! Мне грузчики нужны!

– Я! – опять оглушила меня толпа. – Меня возьми! Что грузить надо? Мы мигом!

– Так! Грузчики остались, остальных не задерживаю, – если нельзя предотвратить беспорядок, то нужно его возглавить.

Толпа значительно поредела. Ушли женщины, более тщедушные мужики или мужчины постарше. Остались только крепкие молодые парни.

– Так, что грузить будем, хозяин? – спросил один из них, не самый здоровый, но, судя по всему, самый авторитетный.

– Ничего.

– Зачем звал, тогда?

– Мне нужны те, кто работал на прошлой неделе в центре, – я назвал адрес, наблюдая, как поскучнела толпа. – Выносили вещи из квартиры в сталинке.

– А, что случилось? – поинтересовался авторитетный. – Ты, часом, не мент?

– Нет, не мент, – я улыбнулся самой своей дружелюбной улыбкой, достал из кармана купюру и поднял вверх, удерживая её между указательным и средним пальцами. – Но, за информацию могу отблагодарить.

– Хорошо. Давай.

– Э, нет. Сначала информация.

– Гриня! – авторитетный окликнул плюгавенького мужичка, недавно отошедшего от меня и усевшегося на бордюр. – Сюда иди!

– Чего?

– Что позавчера Лёха рассказывал?

– Когда?

– Да позавчера же! Когда мы вон там, за кустом бухали.

– Что вещи одной дамочке помогали перевозить. Говорит, не квартира, а музей. А дамочка та, которой они помогали, сущая стерва. На фене базлает, словно лет десять зоны оттоптала.

– А где мне этого Лёху найти?

– Лёха с утра уехал с заказчиком. Работа подвернулась. И вся его компания – тоже. Завтра с утра приходи.

– Погоди, Боб, – влез в разговор детина из тех, про которых раньше говорили: «Косая сажень в плечах». – Сява опоздал сегодня. С бодуна только недавно приплёлся. А он с Лёхой всегда на заказы выезжает.

– Где он?

– Тут где-то был.

– Надо бы найти, – я поиграл зажатой в пальцах купюрой.

– Найдём! – деньги авторитетному заполучить не терпелось. – Ну-ка, все глянули вокруг!

Сява нашёлся неподалёку. Присев на остаток поломанной скамейки, он мирно дремал, пуская пузыри из сизого носа. Это был мужичок среднего возраста, когда-то в хорошей физической форме и, наверное, привлекательный для женского пола. Я сунул авторитетному деньги и, подхватив ничего не понимающего мужика, потащил его к стоящей неподалёку стекляшке. Стекляшкой, наверное, во всех городах бывшего СССР называли магазины, размещённые вот в таких павильонах, с витринами, почти полностью сделанными из стекла. Летом в них было жарко, зимой – холодно, но построено их по Союзу в своё время было видимо-невидимо. Сява люто страдал похмельем и, пока не опохмелится, толку от него не будет.