— Тогда все логично, — вклинился Шэй. — Есть заказчик, организатор и исполнители. Исполнителями можно пренебречь, таких на Байярд-лейн, как вшей на бродяге. Заказчик — «Дж. К.», он может вполне искренне считать, что Клинтону не место в губернаторском кресле. А Берр по каким-то причинам согласился ему помогать. Возможно, заплатил исполнителям по сотне, а разницу положил в карман. Или не простил того, что Клинтон обошел его в назначении.

Хэйтем покачал головой:

— Я бы предположил, что было наоборот. «Дж. К.» не тот человек, чтобы не попытаться решить дело миром. Скорее всего, он понимал, что никто не выдержит конкурентной борьбы с Клинтоном за назначение, но не мог не попытаться. А когда не вышло…

— Тогда непонятно, почему именно Берр, — возразил Шэй. — Если Берр шел на борьбу с Клинтоном добровольно, то понятно, почему он спелся с «Дж. К.» Но «Дж. К.» мог бы выбрать и кого-то солиднее.

— Какая разница? — спросил Коннор. — Мы знаем заказчика — и, я думаю, после твоего завтрашнего выступления он получит свое. Наверное, ему ничего особого не грозит, да и судить некому, но в совете он останется вряд ли. А Берр… Честно, отец, я не рассчитывал, что это окажется так… громоздко. Я планировал просто устранить опасность для Клинтона, и мы сделали это. Когда заговор будет публично раскрыт, никому не придет в голову продолжать претворять его в жизнь.

Хэйтем укоризненно посмотрел на сына и отрицательно покачал головой:

— Иногда мне кажется, что ты уже вполне дорос до звания мастера-ассасина, а иногда рассуждаешь, как неопытный юнец. Неужели ты не видишь, что Берр здесь — самое главное? Мотивы остальных прозрачны, как вода, а Берр — темная лошадка. Он толково организовал покушение, и если бы не беспечность мистера «Дж. К.», план бы сработал. Заработать две тысячи долларов — даже меньше — можно не прибегая к незаконной деятельности. Это рискованно. Либо ставки выше, либо это только верхушка айсберга.

Коннор вдруг с неудовольствием поглядел на бокал шампанского в руке отца и тоже потянулся к столу. И только когда отпил, неуверенно произнес:

— Раньше я бы предложил просто устранить этого Берра — и все. Если он — центр какого-то подозрительного движения, то оно не выживет без лидера. Если нет… Нечего было на Клинтона покушаться. Но сейчас я уже так сделать не могу. Придется выяснять, что с ним не так и откуда он вообще такой взялся. Ты со мной, отец?

— Вот теперь слышу речь мастера, — хмыкнул Хэйтем и, выдержав паузу, сообщил: — Нет, Коннор. Ты вполне справишься с этим сам. Но поскольку я полагаю, что наши цели в этом не противоречат друг другу, я помогу, если ты попросишь. Но я предпочел бы помочь информацией, а не резать и отстреливать кого-то.

— А я, в общем-то, и размяться не прочь, — фыркнул Шэй.

— Учту, — улыбнулся ему Коннор. — Спасибо, Шэй. Я следил за домом, но когда Клинтон вышел… Он же с Берром вышел? Я не слышал разговора и не мог определиться, пора или не пора. Видел, что спутник Клинтона опасен, но убивать кого-то на Ричмонд-Хилл в отсутствии прямой опасности на глазах у губернатора… Мне сюда еще Анэдэхи с детьми возить. Кстати, пойду-ка я напрошусь в гости к губернатору, пока приглашает. Он может больше знать о Берре. Или его жена. Жаль, Анэдэхи рядом нет, я бы ее на миссис Клинтон напустил.

— Становишься приличным человеком, — напутствовал его Хэйтем.

Коннор не обиделся, только улыбнулся и отцу тоже — и удалился. Выглядел он по-прежнему не слишком привычно для белых, да еще и по земле поваляться успел, но вряд ли Клинтон отречется от приглашения.

Фуршет катился своим чередом, Шэй уже начал уставать от бесполезных разговоров, когда мистер Кенуэй наконец счел, что уйти будет уместно и прилично. На улице было стыло и морозно, мистер Кормак кутался в плащ и с сожалением думал о том, что надежды на приятный вечер дома не оправдались. Он выпил несколько пинт шампанского, но поскольку пил не разом, а растягивал по времени, никакого опьянения не пришло, зато клонило в сон и ныли виски.

Хэйтем шел медленно, тоже предпочитая проветриться, и головная боль почти улеглась, но когда почти у самых ворот Кенуэй-холла навстречу шагнула знакомая фигура. Шэй сразу почувствовал, что виски заломило заново. Ни с кем разговаривать не хотелось, он сегодня и так натрепал языком на три недели вперед.

Но просто так никто не будет торчать на ветру в ожидании, и мистер Кенуэй вежливо поклонился:

— Мистер Гамильтон. Почему вы не постучались? Вы могли бы дождаться нас в тепле у камина.

— Не хотел привлекать внимание к своему визиту, — тот тоже поклонился, хотя даже в сумерках было видно, что у него покраснел нос и слезятся глаза. — Я буквально на минутку, много времени не отниму. Сначала хотел навестить вас прямо на Ричмонд-Хилл, но счел, что проигнорировать приглашение, а потом появиться и секретничать с вами будет не слишком выигрышным ходом. Мистер Кенуэй, около полутора часов назад, когда я собирался покинуть казначейство, в здание совета прибыл нарочный с требованием подготовить зал заседаний на завтра, на четыре часа дня. Он был взволнован и говорил солдатам что-то о том, что на Ричмонд-Хилл вроде бы совершено убийство, и поэтому завтра всем заседателям указано быть. Мы с вами делаем общее дело, а потому я пришел спросить: стоит ли мне появляться? Я кровно заинтересован во всем, что происходит в совете, но уместно ли привлекать внимание? Я все-таки не член совета.

— Не стоит, — отрезал Хэйтем. — Совершено покушение на губернатора, он чудом спасся. Есть все основания полагать, что среди членов совета — предатель. И также есть основания предполагать, что в этом как-то замешан некий мистер Берр, хотя его роль пока неясна. Но будьте покойны, я выясню. Я все выясню.

— Мистер Берр? — Гамильтон неожиданно взволновался еще сильнее. — Мистер Кенуэй, наверное, мне давно нужно было вам сказать… Не секрет, что открытие банка нужно декларировать заранее, но я всячески отодвигал эту дату, чтобы недоброжелатели не вмешались в наши планы. Мистер Берр — один из самых крупных вкладчиков, он внес в капитализацию больше, чем я, почти в два раза. Больше, чем вы и мистер Кормак. Еще больше внес только мистер Франклин, но он сразу написал, что при полной поддержке начинания не имеет возможности пока отслеживать и оценивать настроения среди держателей акций. Так что… Мистер Берр имеет немалое влияние. Он напорист и отлично подкован не только в экономических науках, но и как политик неплох.

Шэй видел, как встревоженно вздрогнул Хэйтем, но тот не позволил себе ни единого лишнего жеста, а произнес:

— Как же так? Мистер Берр — один из самых богатых людей Америки, талантливый политик… И при этом никто о нем не слышал?

Мистер Гамильтон свел красиво очерченные брови и жестко проговорил:

— Я наводил справки, но старался сделать это аккуратно, чтобы не… Ну, вы понимаете. Этот человек умеет прятать камни за пазуху. Его детство и юношество весьма прозрачны: родился в семье преподобного отца, изучал искусство и теологию. Позже увлекся изучением права и весьма преуспел, даже обучался в Англии. Однако когда началась война… После битвы за Лексингтон и Конкорд его жизнь уже не была столь… ясной. Бросил учебу, вернулся в Америку, вступил в континентальную армию. И я бы счел это проявлением патриотизма, но он вступил в часть тогда еще полковника Арнольда, а это, как вы понимаете… И стал его личным адъютантом.

Шэй непонимающе слушал эту речь, а Гамильтон вдохновенно продолжал, даже порозовел — видно, согрелся.

— А дальше — и того причудливей. Его брат… или сводный брат, простите, не разобрался толком… помог ему занять место в штабе Вашингтона. Капитан действующей армии — и в штаб? Но его это, очевидно, устраивало, его отличал мистер Патнэм. Это было в 77-м году. А в 79-м мистер Берр, сославшись на здоровье, подал в отставку, покинул штаб и продолжил изучение права. Чтобы вы понимали, ему в тот момент было двадцать три года. Я сделал вывод, что он добился в штабе того, чего хотел — и завершил этот этап своей жизни. А дальше… Еще любопытнее.