— Иными словами, — бросил Шэй, — парень вполне мог к тебе заглянуть.

Хэйтем даже несколько смутился:

— Я всегда приучал его к мысли, что если я занят, меня нельзя отвлекать, и Коннор привык, что если дверь заперта, значит, я занят. А вот если открыто…

— Тогда сомнений больше нет, — Шэй вздохнул. — Любой из взрослых, даже заглянув и увидев нас вместе… Вышел бы и постучал, или позвал тебя из-за двери. Ладно, идем.

Хэйтем отодвинулся от двери:

— Куда?

— К Коннору, — Шэй сбросил ремень и ожесточенно стянул наручи. — И саблю убери, не пугай сына.

— Зачем? — мистер Кенуэй высокомерно вздернул подбородок. — Нам будет… неудобно давать пояснения, а Коннор и сам прекрасно понял, что совершил ошибку. Я думаю, что лучше оставить все как есть, иначе придется…

— Придется, Хэйтем, — неумолимо выдохнул мистер Кормак. — Он уже все увидел, так что обязательно сделает выводы. Ты же не хочешь, чтобы тебя возненавидел собственный сын?

Мистер Кенуэй не менее раздраженно брякнул перевязью с саблей и сбросил ее на пол, не озаботившись даже тем, чтобы аккуратно вернуть на место.

— Шэй, — голос его прозвучал угрюмо. — Если нам придется обсуждать этот… неприятный эпизод, то Коннор узнает правду. Я не хочу, чтобы меня возненавидел мой сын.

— Думаешь, он не догадался? — Шэй вздохнул и подтянул штаны. — Ему тринадцать лет, а не пять. Он носится с компанией мальчишек, которые курят табак и воруют яблоки. Так что, уверяю тебя, все это уже не раз сладострастно обсуждалось, а некоторые даже, возможно, что-то успели. Коннор — вряд ли, слишком честный. Так что если бы у него появилась девчонка, ты бы знал.

— И на том спасибо, — буркнул Хэйтем. — Может быть… Может, лучше тебе поговорить с ним? Тебя он больше слушает… Возможно, потому, что ты недалеко от него ушел.

Шэй задумался, а потом покачал головой:

— Я бы мог, конечно, — произнес он, но быстро погасил возможную надежду. — Однако это твой ребенок, Хэйтем. И может случиться так, что меня он поймет, а тебе перестанет верить. Пусть уж лучше наоборот.

Мистер Кенуэй низко опустил голову и мучительно свел брови, а потом выдохнул:

— Я не смогу. У меня просто не найдется слов для подобного разговора.

— Тогда делать нечего, идем вместе, как я и предлагал, — глухо откликнулся Шэй. — И будь что будет.

Капитан Кормак не мог назвать себя бесстрашным, хотя слухи о нем ходили именно такие. И все-таки мало что могло сравниться с тем чувством, что таилось в груди, когда он шел по коридору, слыша вторящие его шагам шаги любовника. Пожалуй, чувство это было схоже с охотой за артефактом Предтеч: мало добраться до цели, нужно еще не нарушить равновесия, не повредить что-то ценное, хрупкое.

И мысли о том, что в погоне за артефактом все получалось наперекосяк, не грели ни капли.

За дверью спальни Коннора было тихо. Настолько тихо, что это уже само по себе вызывало тревогу. Что он там делает? И не сбежал ли вообще?

Мистер Кормак оглянулся на Хэйтема, отметил решимость в плотно сжатых губах и отчаяние в глазах — и первым толкнул дверь. Та распахнулась без единого скрипа.

Шэй, может, и хотел бы сначала заглянуть, но не знал, что увидит там, а потому шагнул за порог, чтобы оставить Хэйтему возможность зайти или хотя бы заглянуть.

Коннор лежал в постели и вроде бы спал, но опытный и приметливый глаз мистера Кормака сразу остановился на сброшенных как попало разношенных мокасинах, на сбитом ковре, а самое главное — на ленточке, торчащей из-под покрывала. Вряд ли подросток спал с собранными волосами…

— Коннор, — мягко окликнул Шэй, хотя голос звучал как-то не слишком естественно.

— А где Рохвако? — вдруг абсолютно трезво спросил Хэйтем.

Мистер Кормак недовольно оглянулся. При чем тут Рохвако? И до него ли, когда…

— Рохвако всегда сидит на тумбочке и охраняет сон, — немного сбивчиво пояснил мистер Кенуэй.

Шэй поглядел — на тумбочке было почти пусто, только лежал заложенный трактат и стоял подсвечник со сгоревшей до розетки свечой.

Мистер Кормак сразу понял, что помощи тут не дождаться, а потому сделал еще пару шагов вперед и позвал громче:

— Коннор, я же вижу, что ты не спишь. Вылезай, а то что мне, одному к миссис Дэллоуэй в погреб за яблоками тащиться?

Несколько мгновений стояла тишина, и Шэй почти уверился, что выстрел не достиг цели, как из-под покрывала раздалось глухое:

— Я никуда не пойду.

— Почему? — почти искренне поинтересовался Шэй. — Мы же собирались.

— Потому что… — из-под одеяла раздалось сопение. — Не пойду — и всё.

— Коннор, — со вздохом произнес мистер Кенуэй. — Ты ведь сам мне говорил, что лучший способ решить любое дело — это пойти и прямо и честно поговорить. Давай поговорим.

Покрывало зашевелилось, и оттуда показалась взлохмаченная голова. Косичка у Коннора сбилась на сторону, а глаза покраснели.

— Я не хочу.

Шэй шагнул еще ближе, чтобы точно оказаться в поле зрения подростка и спросил, как спрашивал много раз до того, когда Коннор был младше:

— Ты чего ревешь? Давай выкладывай — и мы быстро все поправим.

— У меня все хорошо, — Коннор непроизвольно всхлипнул — и это, похоже, только смутило и ожесточило его. — И мне ничего не надо.

— Коннор, — так же мягко и укоризненно проговорил мистер Кенуэй. — Ведь ты заглядывал ко мне? Значит, хотел что-то сказать. Говори, я готов… хочу выслушать тебя.

Шэй видел, как парень сел — под покрывалом он оказался по-домашнему одет — и крепче прижал к себе потрепанный клок волчьей шерсти. Сейчас этого видно не было, но у клока шерсти были кривые лапы, длинный хвост и пуговичные глазки и нос.

— Мне… Правда, ничего не нужно, — шмыгнув носом, выдавил Коннор.

Хэйтем вышел вперед и даже присел в изножье кровати. Говорил — и улыбался, но вымученно:

— Ты не умеешь лукавить, Коннор, и мы оба это знаем. Что же такого случилось поутру?

— Я просто… — подросток выдавил это с трудом, — просто дочитал книгу… И хотел тебя попросить, чтобы ты… и Шэй…

Мистер Кормак, услышав свое имя, уселся на кресло, на котором, бывало, сидела миссис Стэмптон, читая или ухаживая за больным подопечным, и подбодрил:

— Ты что-то хотел попросить у отца. Связанное со мной. Возможно, это тайна, но ведь некоторые тайны лучше сразу раскрыть?

Кажется, признаваться Шэю для Коннора было проще, потому что он пробормотал скороговоркой:

— Я просто хотел попросить отца, чтобы он сам пригласил тебя и меня на корабль. Я дочитал и… Хотел тебе показать. Ну, чтобы ты как будто не знал. То есть правда не знал. Я даже заложил на нужном месте, чтобы ничего не забыть.

Шэй улыбнулся:

— Можем отправиться на «Морриган», если хочешь. Думаю, мистер Кенуэй тоже не откажется.

— Я… не знаю, — подросток явно попытался прислушаться к себе, но Шэй отметил, что мыслить здраво тот вряд ли способен.

Да кто вообще в этой комнате сейчас способен мыслить здраво?

И Шэй спросил прямо — так же открыто, как иногда вступал в бой:

— Коннор… Радунхагейду… Что изменилось с тех пор, как ты заглянул в спальню к… нам?

Хэйтем яростно вскинулся. Гневный взгляд метал искры, а губа была закушена, но Шэй предпочел не обратить на это внимания. А подросток явно задумался. Долго молчал, а потом дрожащим голосом ляпнул:

— А у вас ведь… то, что я думаю, да?

— Откуда же нам знать, что ты думаешь, — Хэйтем за время передышки немного пришел в себя и говорил уже почти спокойно.

— Не мучай ребенка, — отрезал Шэй, обращаясь к любовнику, а потом повернулся к Коннору. — Боюсь ответить утвердительно, потому что действительно не знаю, что ты решил для себя. Но… да, мы с твоим отцом…

— Шэй, замолчи, — резко оборвал его мистер Кенуэй, но Коннор вдруг вмешался:

— Я подумал… Я подумал, что у вас всё… — он явно задумался, подыскивая подходящее слово, которое можно произнести в присутствии отца, — по-взрослому. Да?

— Мы же взрослые, — фыркнул Шэй. — Так что да, все по-взрослому.