Расстегнутые портки любовника Шэй просто стянул до колен. Свои расстегнул, но, подумав, тоже с тихой руганью спустил до середины бедра, чтобы потом не мешали. Хэйтем уперся локтем в подушку, но голову опустил, уткнувшись лбом в предплечье, и так вызывающе изогнулся, что Шэй громко сглотнул и был вынужден приостановиться, чтобы унять нетерпение и колотящееся сердце. Когда чуть попустило, Шэй торопливо облизнул пальцы и опустил руку. Следовало позаботиться о любовнике, раз уж прошлый раз был достаточно давно.

Однако, коснувшись, Шэй с легким смятением понял, что «доделывать» почти не придется. Уж что конкретно снилось, мистер Кормак не помнил, но сделать успел… многое. Неудивительно, что Хэйтем буквально вздрагивает под прикосновениями и жадно выгибается навстречу.

Шэй многообещающе приласкал, и убрал руку, машинально потянувшись рукой между подушек. Пузырек с маслом обычно валялся именно там, но с тех пор, как Хэйтем почувствовал себя неважно, Шэй об этом не вспоминал и не проверял. Более того, кровать с тех пор трижды перестилали горничные — первые ночи мистер Кенуэй спал плохо, метался… И все же Марта и Дороти заботливо возвращали пузырек на место — и сейчас Шэй сразу на него наткнулся.

И сжимал зубы, когда пришлось отстраниться на добрый фут — чтобы свободно воспользоваться маслом. Прикосновения к члену были почти мучительными, а еще Шэй видел перед собой сведенные лопатки любовника и соблазнительный изгиб, и это заставляло спешить и неосознанно плотнее сжимать ладонь на естестве.

Наконец торопливые приготовления оказались позади, и Шэй подтянулся выше, чтобы устроиться удобнее. Любовника он властно придержал за бедро и почти слепо толкнулся членом между ягодиц. Хэйтем хрипло простонал и легко подстроился.

Шэй чувствовал, как тесно сжимает плоть тело любовника, и подался вперед, входя глубже и плотней. Хэйтем постанывал, охотно принимал, и Шэй надавил сильнее, а потом и раздвинул ему ноги шире, подхватив под колено и спуская исподние штаны ниже. Хэйтем еще раз глухо простонал и двинул бедрами. Шэй не позволил ему перехватить инициативу и почти прижал собой к постели. И начал двигаться, вызывая тяжелые хриплые вздохи.

Шэй чувствовал, что любовник вздрагивает, исступленно подается навстречу, отдается почти безумно — давно хотел. И это было взаимно, Шэй его больше не щадил. Входил настолько глубоко, насколько позволяла поза, двигался резко и сильно.

Но и этого было мало, чертовски мало! Шэй несколько раз смещался, пытаясь найти положение удобнее, и когда Хэйтем мучительно охнул под ним, понял, что наконец попал. Было не слишком удобно, но уж такое Шэй выдерживать умел, да и собственные ощущения отвлекали, а потому остался на месте и теперь уже брал так, как хотел. Того, что любовник замирает под ним, что почти умоляюще стонет, Шэй просто не замечал. Теперь уже хотелось… Просто хотелось!

Разогнавшись, мистер Кормак даже не сразу понял, что Хэйтем замолчал. Это могло означать только одно, но до Шэя дошло только тогда, когда любовник вздрогнул и напряженно дернулся, изгибаясь. Только это уже ничего не изменило. Ослепленный желанием Шэй продолжал двигаться, пока не почувствовал, что глаза закрываются сами, а наслаждение накрывает с головой, как волной во время шторма. Он кончал долго, а едва ощутив, что это закончилось, осоловело оттолкнулся в сторону, вызвав судорожный вздох.

— Неплохо, тамплиер Кормак, — услышал он расслабленный — и абсолютно чистый — голос любовника. — Но есть над чем поработать. Полагаю, вы вернетесь к работе над ошибками в ближайшее время.

Шэй ухмыльнулся, глядя в потолок, но не позволил себе высказать вслух то, что думает. Не потому, что если высказать, то не обломится. Просто… Шэй еще ассасином предпочитал действовать на свой страх и риск, так зачем же беспокоить великого магистра?

— К вечеру смогу вернуться, — фыркнул он вслух. — Если ваше состояние, магистр, позволит вам такие перегрузки.

Мистер Кенуэй промолчал. Не просто промолчал, как сделали бы многие. Он промолчал так веско и внятно, что не оставалось сомнений, что он думает насчет заботы о своем здоровье.

Привычная полуигра вдруг напомнила о том, каким Хэйтем был много лет назад, когда Шэй еще не слишком уверенно пытался с ним флиртовать, и это вдруг напомнило о другом. Когда-то он сам, Шэй Кормак, вел себя, как идиот, пытаясь произвести впечатление на Хэйтема. Сейчас в этом же положении Коннор. И наверняка эта индейская девчонка, если она действительно не дура, ждет, когда же ее ухажер на что-то решится…

А сам Шэй был связан обещанием. И пусть время «не самое оптимальное», как говорит мистер Кенуэй, уж лучше сразу.

— Хэйтем…

Любовник еще лежал на боку, но стоило его позвать, как повернулся и констатировал:

— Раньше у меня еще была возможность подняться и отправиться в ванную. Теперь, благодаря тебе, горничным придется в очередной раз перестилать белье. Надеюсь, что у тебя есть достаточно веская причина, чтобы настолько подозрительно меня звать.

— Не знаю, насколько она веская, — честно отозвался Шэй. — В общем, ты и сам сейчас все поймешь. Хэйтем, Коннор вчера приходил не для того, чтобы побеседовать с нами о войне. Он приходил, чтобы поговорить со мной.

Мистер Кенуэй резко приподнялся на локте и хмыкнул:

— Я это предполагал. Точнее, не предполагал, а мог предполагать. И пусть я действительно чувствовал себя не слишком хорошо, мне бы хватило сил, чтобы провести вечер вместе с вами. Но я счел, что будет лучше самоустраниться. Говори, что не так с Коннором. Разочаровался в идеалах ассасинов? Решил уехать в Старый Cвет? Женился?

— Пока нет, — ляпнул Шэй.

— Что именно — нет? — как Хэйтем ни старался, в его голосе прозвучали тревожные нотки.

— Та девочка, из индейцев… — не очень умело начал Шэй. — Помнишь, мы ее видели при Монмуте? В общем, Коннор в нее влюбился. Но пока не женился!

— Лучше бы он разочаровался в идеалах ассасинов, — процедил Хэйтем и скривился. — А я ведь как чувствовал! Кровь она ему со щеки вытирала… И про онейда он в последнее время говорил уж как-то слишком предметно, не просто как о союзном колонистам племени. Как же он не вовремя, мало мне проблем… И чего нам теперь стоит ждать, Шэй? Корзинки с младенцем на пороге?

— Нет, — Шэй перестал шутить. — Не факт, что он на ней женится. Коннор ей еще даже про Братство не рассказывал. Просто… Хэйтем, я помню, как это — быть влюбленным. Когда я влюбился в тебя, чувствовал себя полным дураком. И Коннор сейчас чувствует себя так же. Но даже по его рассказам я так и не знаю, что думает она. Я посоветовал действовать.

— Хороший совет, — саркастически хмыкнул мистер Кенуэй. — Типичный совет от мистера Кормака! Ох, Шэй… Когда-то, когда Коннор был юн, я надеялся, что найдется юная леди, что его образумит. Когда он обмолвился про Авелину де Гранпре — я выяснил про нее все, что мог, и постарался мысленно с этим примириться.

— Коннор говорил, что Авелина ему в свое время очень нравилась, — согласился Шэй. — Но для Коннора это осталось только увлечением.

— И сейчас я готов признать, что лучше бы он влюбился в нее, — признал Хэйтем. — А в случае с девушкой из онейда я ему ничем помочь не могу. Шэй, я тоже… помню, что такое — быть влюбленным.

— Коннор сказал, что ему с ней «настолько же хорошо, насколько плохо», — вздохнул Шэй.

— Вот и мне так с тобой было, — ответно вздохнул Хэйтем, задумался, а потом резко встряхнулся: — Из этого состояния только два выхода: либо Коннору со временем станет настолько хорошо, что любое «плохо» будет забываться в ее обществе… Либо наоборот. Шэй… Я…

Мистер Кормак встревожился. В голосе возлюбленного прозвучала растерянность, а это было так непохоже на язвительного и уверенного в себе Хэйтема…

— Да? — он повернулся и даже накрыл руку любовника своей ладонью. — Что-то не так? Я пока сам не знаю, чем это закончится. И Коннор не знает. И никто не знает.

— Нет, дело не в этом, — Хэйтем горько покачал головой. — Почему мне рассказываешь об этом ты? Почему не сам Коннор? Неужели он настолько не доверяет мне?