— Легок на помине, — немного расслабился Хэйтем. — Месяц его не было, а теперь ворвался, горничную перепугал…
Шэй ответил недоверчивым взглядом:
— Я бы не расслаблялся. Это ты считаешь, что у Коннора один ветер в голове. Но иногда он у него попутный. Что-то явно случилось. Иначе бы он весело влез в окно, перепугал бы нас и шумно этому радовался.
— Понятно, что что-то случилось, — буркнул мистер Кенуэй. — Но судя по голосу — жив и здоров, с остальным как-нибудь разберемся. А в…
Дверь распахнулась, с оглушительным грохотом ударив в стену, и на пороге возник Коннор. Но в каком виде! Шэй изумленно уставился на юношу — лохматый, косичка набекрень, на скуле свежая царапина, а на ассасинских одежках видны расплывшиеся брызги крови. И по лицу видно — то ли в ярости, то ли в отчаянии. Или все вместе.
Коннор даже дверь не закрыл, когда наставил грязный указующий палец на мистера Кенуэя и отчаянно воскликнул:
— Ты! Ты обманул меня!
Шэй и хотел бы выяснить, что стоит за этими словами, но не мог. Воспоминания нахлынули слишком неожиданно и слишком ярко. Когда-то он сам, такой же растрепанный, так же ворвался к Ахиллесу и обвинял. Восклицал что-то, чего уже никогда не сможет вспомнить. А потом… В следующий раз, через пару часов, Шэй Патрик Кормак пришел в поместье Дэвенпорт не как верный член Братства… И чем это кончилось?
А Коннор, пользуясь тем, что Хэйтем непонимающе нахмурился, продолжал восклицать:
— Ты обещал! Ты говорил, что твой чертов Орден не участвует в этом! Тамплиер! А я еще поверил тебе!
Шэй не понимал, о чем толкует сын, но точно знал одно — надо поговорить. Он не может повести себя так же, как повел Ахиллес, хотя больше всего сейчас самому хотелось вспылить и потребовать объяснений. И Хэйтем вполне может сейчас поступить не лучше Ахиллеса — указать щенку, возомнившему себя обвинителем, его место. И тогда Коннор больше никогда не поверит. Ни ему, ни Шэю, ни тем, кто, возможно, попытаются до него донести что-то. Он будет верить только себе… Как думал сам Шэй, пока ему не встретился мистер Монро. И у Коннора не останется дороги назад. Этого нельзя было допустить.
А Хэйтем тем временем поднялся с места:
— Стой, Коннор, — произнес он повелительно, оправдывая все страхи Шэя. — Что ты несешь?
Коннор рванулся вперед, лицо его исказилось:
— Ты мне солгал! Что я несу? Может, мне сказать спасибо за то, что мне пришлось сделать?! Это все ты!
Шэй бесстрашно встал между отцом и сыном, хотя видел прекрасно, что Коннор не только в отчаянии, не только зол — но еще и прекрасно вооружен. Скрытые клинки — подарок Ахиллеса; кинжал — подарок самого Шэя; и пистолеты — подарок Хэйтема, оружие ассасина Эдварда Кенуэя. В таком состоянии Коннор вполне может наделать глупостей…
— Коннор, — Шэй обхватил парня за плечи и встряхнул. — Мы… Я хочу с тобой поговорить. Мы выслушаем тебя, и если ты будешь прав, то мы сделаем все, чтобы поправить то, что случилось. Но мы не знаем о том, что произошло. Даю тебе слово! Еще утром мы занимались любовью, планировали провести время вместе и не строили никаких тамплиерских планов!
— Отпусти! — Коннор стряхнул руки с плеч и отступил в сторону.
Шэй видел, что сына буквально трясет, но безумный взгляд скользнул по фривольным по утреннему времени одеждам, по отметинам на шее Хэйтема… И Коннор сбавил тон, только отступал все дальше:
— Видимо, совесть у вас чиста, если вы трахались, когда Уильям Джонсон убивал моих соплеменников!
Шэй опешил. Не только от грубости Коннора, еще и от несправедливых обвинений. То есть… Шэй еще не понимал, кто кого убивал, но это никак не было связано с Хэйтемом и утренним эпизодом.
— Ничего не понимаю, — раздраженно бросил мистер Кенуэй. — Если уж пришел обвинять, говори. И говори внятно! Джонсон кого-то убил? Зачем? А если убил, то чего добился?
Коннор горделиво и яростно вскинул голову и с доведенной до абсурда вежливостью бросил:
— Какое тебе дело до тех, кого убил он? Но, может, тебе будет дело до того, что его убил я? Тамплиера. Твоего соратника.
Шэй почувствовал, что колени слабеют. Он мельком видел бледное и обескураженное лицо возлюбленного, но все-таки успел раньше — потому что понимал, что Хэйтем ничего хорошего не скажет:
— Полагаю, ты сделал это не без причины? Нам тем более следует поговорить. Мы с твоим отцом не потерпим предательства в Ордене, но нам ничего не известно о… Я даже не знаю, о чем.
— Один раз я уже это слышал, — угрюмо отозвался Коннор. — И я пришел только затем, чтобы сказать, что больше вы не будете действовать так, как… Я не позволю такому случиться еще раз! Я ухожу, мне больше не о чем с вами говорить. Я ненавижу вас. Обоих.
Шэй мог бы рвануться вперед и захлопнуть дверь перед носом у Коннора, не допустить того, чтобы тот вышел. Но воспоминания не позволили. Когда-то он сам бросил все это в лицо Ахиллесу, а потом удирал по ночному зимнему лесу с Манускриптом за пазухой.
— Ты можешь идти, — выдохнул Шэй и прикрыл глаза рукой — нервы не выдерживали. — Раз не хочешь говорить с нами, сходи к Ахиллесу. Может, он сможет что-то тебе подсказать, у него есть опыт. Если остынешь и захочешь поговорить — придешь или напишешь.
— Нет, — тут вклинился Хэйтем. — Я не отпущу тебя… вот так. Я не понимаю, что случилось, но должен понять. Я хочу узнать, что случилось между тобой и Джонсоном. С его этой сделкой что-то явно было неладно. Шэй, неужели ты готов его отпустить?
Мистер Кормак попытался перевести дух и отрешиться от воспоминаний, а то даже руки начинали дрожать.
— Пусть идет. Я не хочу, чтобы Коннор стал таким же, как я, когда сбежал из Дэвенпорта — ожесточенным, не верящим никому. Я лучше сдохну, чем допущу это… с ним.
Коннор как-то странно-недоверчиво осмотрел и безнадежную позу Шэя, и замершего у стола отца… И шагнул к двери. Шэй ждал, что тот хлопнет дверью, а по лестнице раздастся знакомый топот, но Коннор закрыл дверь с другой стороны. Он остался в комнате и много тише проговорил:
— Только из-за тебя, Шэй. Ты был ассасином и знаешь, каково это, пусть даже потом ты Братство предал. Я… могу попробовать выслушать. Только знай, что я сразу уйду, как только услышу ложь.
— Я даже не знаю, в чем лгать, — нервно усмехнулся мистер Кенуэй. — Потому что чтобы лгать, надо понимать, зачем и почему. Но пока у меня просто не укладывается в голове, что ты, Коннор, убил моего соратника. Зачем? Ведь не просто потому, что тамплиеров положено убивать?
Шэй укоризненно глянул на любовника и проговорил веско, переведя взгляд на Коннора:
— Ты же знаешь, чувство юмора у твоего отца своеобразное. Я, Коннор… Когда-то тоже был в такой же ситуации. Ворвался, обвинял… Но меня не захотели выслушать. Ахиллес отдал приказ вышвырнуть меня из дома. И меня вышвырнули. Через пару часов я туда вернулся. И может быть, если бы он тогда меня выслушал, я сейчас был бы ассасином.
Коннор устало шагнул к столу и напился чаю — прямо из чайника. Шумно выдохнул и обратил упрямый взгляд на отца:
— Я был в Дэвенпорте, когда в дом пришел Ганадогон.
— Что-то он перестает мне нравиться, — внезапно перебил Хэйтем и уселся за стол, жестом приглашая остальных присоединиться. — От него одни неприятности.
— Хэйтем! — раздраженно глянул на него Шэй. — Этот парень, конечно, вестник проблем, но именно его письмо поставило нас в известность, что Джонсон действует… весьма своеобразно.
Коннор хмуро посмотрел на Шэя:
— Отец говорил, что Джонсон больше не будет угрожать моему племени. Но он не только вернулся… Он уже не просил землю. Требовал! Ганадогон сказал, что пытался уговорить старейшин не поддаваться ему, но что мое племя может против мушкетов? У нас их называют огненными палками. Как ты думаешь, отец, много могут мои соплеменники против огненных палок? Джонсон обманом вызвал к себе старейшин и взял их в заложники. Держал на прицеле и еще говорил, что это — переговоры! Ганадогон сказал мне, где его дом, и я немедля отправился туда. Когда добрался, Джонсон уже не скрывал, что угрожает племени. Он сказал это прямо. И он попытался убить Наганигабо, предводителя воинов. Старика! В то время, как остальные сидели на земле под прицелом! Это — переговоры?! Я спрыгнул с крыши в тот самый миг, когда он замахнулся на Наганигабо ножом. Не сразу убил, трудно было точно попасть в прыжке. И он успел сказать… что ты велел отыскать пещеру Предтеч, которая якобы находится на нашей земле. Говори, отец, правда это или ложь. Потому что я все равно узнаю правду.
