И великое горе пришло в большой и дружный арабский аул, но ненадолго. Не успел мистер Хасан горькие слезы вытереть, как свела его судьба с туристом из Питера Борисом Соломоновичем. И сказал Борис Соломонович: «Не печальтесь, мистер Хасан, не рвите на себе одежды и бороду. Сейчас составим договор между судовладельцем и крюинговой компанией23, которую я имею честь представлять, а потом гоните пакистанцев к чертовой матери, если таковая в ваших поверьях имеется. Пришлю я вам моряков из России. Гор сворачивать не станут – не любят они такие занятия, а пароход на ноги поставят – дело привычное».

Говорят, не было тогда еще у Бориса Соломоновича никакой компании, зато были знакомые, готовые большие деньги в любое прибыльное дело запустить. И не было тогда еще пяти тысяч безработных моряков в Питере – это потом, через год-другой они появились, в потертых джинсах и с потухшими, просящими глазами, согласные за любые деньги и на любых условиях возить хоть баранов, хоть слонов, хоть черта в ступе.

А тогда, в девяносто третьем быстренько организовал Борис Соломонович компанию «Балтика», развесил объявления в гостинице моряков на Двинской улице и у «близнецов» – двух пивных ларьков у проходной торгового порта. И народ потянулся потихоньку.

Боцман Валера – он тут один из первых – рассказывал, как вдвоем с боцманом-мурманчанином на место претендовали. Мурманчанин постарше был, поопытнее, зато Валера по-английски на десять слов больше знал.

Посмотрел анкеты Борис Соломонович и устроил им небольшое испытание. Сообщил, что пароход арабский, законы соответствующие: пить нельзя, женщин водить нельзя, свинину есть нельзя. Как русскому человеку шесть месяцев в таких невыносимых условиях продержаться, неизвестно.

– Да легко! – хором сказали боцмана. Водку они в рот не брали с самого детства, из всех женщин на свете знали только жен и только «мужчина сверху», а насчет свинины, так они даже на рынок никогда не ходят, чтобы на сало не глядеть – от одного вида воротит.

– Очень хорошо, нам как раз такие и нужны! – обрадовался доверчивый Борис Соломонович. – Но это еще не все. Половина экипажа тоже будут арабы. Человек двадцать-тридцать, чтобы за животными ухаживать. Такая вот, знаете, специфика. Другая религия, другой менталитет. Из-за неправильного поведения могут возникнуть определенные затруднения.

Мурманчанин озадаченно почесал затылок, но ответил по-прежнему браво:

– Так ведь не хуже триппера? Переживем – дело привычное.

И Валера, отбарабанивший в свое время два года сержантом в Афгане, тоже не смутился:

– Ничего, и не таких били!

Боцман из Мурманска экзамен не выдержал. В его реплике Борис Соломонович уловил затаенную и болезненную неприязнь к дружественному сирийскому народу. А вот заявление Валеры, наоборот, прозвучало в духе интернационализма, и, даже более того, показалось Борису Соломоновичу вполне оптимистичным в плане дальнейшего развития международных отношений.

В первом контракте мужикам, конечно, досталось – можно себе представить. Их рассказы потом, как легенды, передавались из уст в уста, да так и осели в русской истории арабского барановоза.

***

«Самолет компании «Аэрофлот», совершающий регулярный рейс Москва – Дубай – Коломбо, совершил посадку в аэропорту города Дубай. Температура наружного воздуха плюс тридцать пять градусов по шкале Цельсия. Экипаж желает вам приятно провести время».

Спустившись по трапу, двадцать два человека в джинсовых брюках привычно уплотнились вокруг потенциального лидера, коим на текущий момент являлся старший помощник. Капитан и старший механик улетели в Дубай днем раньше.

Обволокла жара, сразу намокли спины.

– Это еще что! Мы как-то зимой в Гану прилетели, – вспомнил кто-то. – В Москве было минус двадцать, а там плюс сорок два и влажность сто процентов.

– Ничего, товарищи, – сказал старпом – немолодой мужчина с гладким, беспроблемным лицом. В его бодром голосе прозвучали знакомые помполитовские интонации. – Пройдемте в здание аэропорта.

Внутри светло-серого здания было прохладно, шуршали кондиционеры. И ни слова по-русски: ни в вывесках, ни в звучащих из динамиков объявлениях. Но разобрались. Нашли столик с кипами бланков иммиграционных деклараций, заполнили всем миром и встали в очередь. Прошли.

На выходе встретил агент с табличкой: «Omalqora» – длинный араб с хитрыми глазами. Всех сосчитал, собрал паспорта и повел к небольшому грузовичку с открытым кузовом и смуглым индусом в кабине за рулем. Скамеек хватило на десятерых, остальные разместились на сумках и чемоданах. Ехали около часа, плавились на солнце и восхищенно крутили головами по сторонам. Разноцветье высоток Дубая, торговые ряды и эстакады Шаржи, дворцы и мечети Аджмана складывались в роскошные узоры, проносились мимо и исчезали, словно в калейдоскопе.

За Аджманом дорога вырвалась в блекло-желтую пустыню, и через несколько минут грузовичок резко затормозил и встал.

– Эй, не картошку везешь! – недовольно напомнили водителю.

Дорогу переходила небольшая группа диких верблюдов. Это была их земля, их территория, поэтому они двигались медленно, с накопленным веками генетическим достоинством, не обращая ни малейшего внимания на сгрудившиеся по обе стороны автомобили. Никто не сигналил.

Последний верблюд задержался на обочине, потом вернулся на бетонную полосу и уставился на грузовичок. Его отвисшая нижняя губа выражала крайнее пренебрежение, а в больших выпуклых глазах читалось знакомое: «Понаехали тут!».

– Шевели копытами, горбатый! – рявкнул Валера сержантским голосом и утер лоб рукавом промокшей рубашки.

Агент обернулся, постучал в заднее стекло кабины и укоризненно покачал головой.

Верблюд презрительно сплюнул на дорогу и удалился.

– Вот будем верблюдов возить, попадешься ты мне! Я тебя быстро выпрямлю! – крикнул вслед Валера, оставляя последний плевок за собой.

Агент снова покачал головой, уже не оборачиваясь.

– Боцман, вы в чужой стране, – заметил старпом. – Ведите себя прилично.

Валера посмотрел на него прозрачным взглядом и бесцеремонно озвучил вопрос, витавший в двадцати одной голове:

– А вы, господин старпом, раньше случайно не первым помощником24 бывали?

Старпом не ответил. Машина тронулась.

Вскоре на плоской равнине снова поднялись дома.

– Мужики, а куда нас везут-то?

– В гарем к местному князьку.

– А кондей у него в гареме есть? И водички бы холодненькой.

На этот раз въехали в обычный арабский городок с пыльными и безлюдными улицами, одноэтажными домами и торговыми галереями с выставленным наружу всевозможным товаром. Иногда в полутьме помещений проглядывались силуэты людей.

Грузовичок попетлял по улицам и выскочил на широкую набережную. Слева, за тридцатиметровой полосой песка раскинулся Персидский залив, ярко-зеленый, припорошенный туманной дымкой у горизонта. Немного посвежело.

– Вот и приехали!

И, действительно, приехали. Дорога уперлась в арочные ворота с надписью: «Port of Umm Al Quaywayn25». Ниже змеился орнамент арабских букв, который, вероятно, означал то же самое.

В воротах появился смуглый мужчина в хаки с непонятными знаками на погонах и с выражением лица таким же, как у пустынного верблюда. Фуражка с высоким околышем никак не компенсировала недостаток роста под ней. Агент вылез из кабины и поспешил к нему на полусогнутых. Охранник протянутые бумаги смотреть не стал, брезгливо отмахнулся и направился к стеклянной будке за воротами.

– O’key. Thank you, Officer, – сказал агент ему в спину и повернулся к морякам. – We will wait for the Captain26.

Общими усилиями перевели и дружно выбрались из кузова. Закурили, стали оглядываться по сторонам. За воротами по обе стороны дороги раскинулись три панельных здания: одно – жилое, одно – промышленное, еще одно – непонятное. Дальше, метрах в трехстах просматривался элеватор, из-за которого торчала белая корма большого судна.