– Старушкам помогаю, – проворчал он и ткнул пальцем себе за спину, указывая на монастырь, что соседствовал с его участком. «Старушками» он ласково называл монахинь. Инна уселась напротив и стала разливать чай по чашкам.

– Что на этот раз?

– Теплицы устанавливаю.

– Тоже хорошо. Будут почивать тебя овощными рагу в знак бесконечной благодарности.

– Увольте, – фыркнул он. Ян на своей шкуре не раз испытывал их благодарность и в виде проповедей и слова Божьего, и в виде постных супов и рагу, а постились они, похоже, круглогодично. И, тем не менее, как бы он не бухтел на обитательниц женского монастыря, где и повстречал свою будущую супругу, а соседствовал с ними в мире и согласии, являясь единственным и незаменимым мужчиной среди кучки набожниц. Он пересадил притихшую дочь, которая стала с любопытством разглядывать нового человека на другое колено, и в свою очередь поинтересовался делами сестры.

– О! Просто замечательно! Одобрили мой проект, и уже со следующей недели я буду разрисовывать стены в новом центре для детей. Ты только представь: несколько квадратных метров нетронутого полотна превратятся в сказочные миры под моей кистью! Единороги, эльфы, гномы, русалки… безграничный полет фантазии, неиссякаемое буйство красок! – воодушевилась Инна, впрочем, как и всегда, когда речь заходила о ее любимом деле. – Правда на все про все дается не так уж много времени… но ничего, думаю, справлюсь!

– Конечно, справишься, если безвылазно станешь торчать на работе. А дома как?

Этот вопрос спустил ее с небес на землю. Инна заметно приуныла. Тень нехорошего предчувствия легла на ее лицо.

– Дома? – она пожала плечами. – Все без изменений, по накатанной. Все как обычно, в общем. Вроде бы… – под пристальным взглядом брата, с его бессловесным поощрением Инна решилась на откровенность. – Не знаю, Ян. В последнее время мне кажется, что что-то идет не так у нас с Захаром.

Она снова вспомнила немигающий взгляд мужа, каким утром он внимательно следил за ней. Даже сейчас озноб беспокойства неприятным холодком стек по спине.

– Если тебе кажется, значит, тебе не кажется, – весомо изрек он. – Я не знаю как у вас, женщин, это работает, но это работает.

Он снова пересадил девчушку, которая насмотрелась на Инну и теперь лезла ручонками ему в лицо. Инна невесело усмехнулась:

– Знать бы еще самой, как это работает, – она помолчала немного, вертя чашку в руках. – Мы… как бы это сказать… стали отдаляться друг от друга, что ли…

– Вы или ты? – переспросил Ян, многозначительно подняв бровь.

– О чем ты говоришь? – моментально вскинулась Инна. Серо-зеленые глаза впились в брата.

– Вот ты сейчас сказала, что у тебя проект. Это значит, что в ближайшее время ты напрочь выпадешь из семейной жизни.

– Но это работа! Вспомни, когда после изнасилования я долгое время отсиживалась дома, брала заказы и удаленно их выполняла, я же стала киснуть в собственном соку! Я стала клушей – ленивой, неповоротливой и инертной! Когда все страхи улеглись, и мой психотерапевт позволила, и даже настоятельно рекомендовала выходить в люди, я вышла работать. Захар только порадовался вместе со мной и продолжал радоваться моим успехам. Он поддерживал меня во всех начинаниях. И тогда, когда я сменила работу, и когда вышла по повышение.

Когда Инна вспомнила об изнасиловании, глаза Яна сделались темнее грозовой тучи. Он тогда еще отбывал срок заключения и никак не мог защитить свою сестренку. Не смог и Беркутов. Ох и знатно он отметелил Захара, когда вышел на свободу и узнал о происшествии. А тот и не сопротивлялся, полностью признавая свою вину.

– Верно. До этого у тебя тоже была работа: какой-то крупный заказ, которому ты посвятила все свободное время, откровенно обделив вниманием мужа. Еще до этого ты сменила место работы, где познакомилась с новыми интересными людьми, которым тоже уделяла времени больше, чем мужу. А еще до этого ты друг за другом родила двух сыновей и носилась над ними, как курица над цыплятами. Особенно с первым. И что-то мне подсказывает, что и в тот период тебе не особо до Беркутова было, – прищурился Ян, глядя на сникшую под его неоспоримыми аргументами женщину. – Как ни послушать, у тебя постоянно находятся занятия важнее супруга. Даже меня это вывело бы из себя!

– Но я физически не успеваю больше времени уделять ему! Меня и так разрывает между домом, работой и детьми.

– Сбавь обороты. Перейди на неполный рабочий день. Хватит вкалывать как ломовая лошадь и тебя на все будет хватать. Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, не на тебе лежит финансовое обеспечение семьи?

– Не на мне, – Инна скрестила руки перед грудью, словно закрываясь от его нападок.

– И тебя никто не заставляет пополнять семейную кубышку денег наравне с мужем?

– Не заставляет.

– Выходит, ты сама все накручиваешь и усложняешь. Сама себя лупишь вожжей под хвост и скачешь на пределе сил. А куда и зачем – сама не понимаешь. Зная Беркутова, его бы больше обрадовало, чтобы рядом с ним была истинная женщина, а не замыленная лошадь. Не той он породы, чтобы оценить твои старания соответствовать ему в таком ключе. Ему не нужен верный соратник или закадычный дружбан. Этого добра ему и без тебя хватает. Ему нужна женщина. И я тебе больше скажу: мало того, что ты его оставляешь без внимания, ты и за собой перестала следить. Не обижайся на то, что я тебе сейчас скажу, ты моя сестра, я тебя люблю и все такое, но посмотри на себя!

Инна в самом деле оглядела себя.

– Не так, – он закатил глаза. – Посмотри на себя глазами мужчины. Я может, сейчас какую тайну тебе открою, но мужчина, став мужем, по-прежнему остается мужчиной, представляешь?

– Да что не так с моим видом?

– Все так. Для огорода. И то птиц пугать.

– Ян! – возмущенно вскрикнула Инна, скомкала салфетку и кинула в брата. Ее подхватила малышка и развеселилась, приняв за игру.

– И не янкай. Я серьезно. Что на тебе? Что за бесформенные мешковатые вещи как с чужого плеча? Это гнездо на голове тоже не придает тебе шарма. И если в таком неряшливом виде ты выходишь в люди, то я боюсь представить, что ты выглядишь дома! А он – мужчина, и видит тебя в таком виде каждый день! И это, знаешь ли, не стимулирует его интерес к тебе…

Инна сидела пристыженная, понимая, что он тысячу раз прав. Она помешалась на работе, забегалась с детьми и да, совершенно забросила свою внешность, искренне полагая, что муж и такой ее любит.

Она по-детски надулась:

– Я тебя ненавижу!

– Я готов понести такие жертвы, лишь бы у вас все было хорошо.

Ее вдруг осенила пренеприятная догадка:

– Думаешь, он мне изменяет?

– Понятия не имею. Но, надеюсь, это не так, иначе будет иметь дело со мной.

Инна благодарно улыбнулась брату. Она знала, что бы ни случилось, он примет ее сторону и защитит ее. Так всегда было. И сознание этого придало ей силы взбрыкнуть.

– Ну, знаешь, он тоже не идеальный! – она стала подыскивать доводы в свою пользу, о чем засвидетельствовал беспокойно бегающий взгляд. Даже пальцами по столу забарабанила. – Меня бесит, например, когда он выковыривает изюм из манника! – нашлась-таки она. – Я уже специально ставлю рядом миску с изюмом, но он одно что достает его из пирога! Честное слово, как дитя малое! Даже у ребят такой манеры нет!

– Ты сказала ему об этом?

– Да что тут говорить-то?! Рядом стоит полная чаша изюма. Тут и ежу понятно, для чего она!

– Нет, не понятно. Я бы тоже не понял, – все так же спокойно парировал Ян. На немое изумление сестры он снизошел до объяснений, – Стои́т и стои́т. Мало ли для чего ты ее поставила. Может для другого блюда приготовила, а он полезет. Еще и схлопочет за это. Вот вы, женщины, любите грешить этими намёками! Скажи словами, так, мол, и так. И все – конфликт убит в зачатке. Пойми меня правильно, я не оправдываю его. Я лишь хочу показать ситуацию с его стороны. Есть такие привычки, от которых мужчинам сложно отказаться ввиду их незначительности. А если он еще и не понимает, что тебя это раздражает, то не откажется вовсе. Ты и так запретила ему участвовать в мотогонках, и он пошел тебе на уступку. Голову даю на отсечение, что сделал это только ради твоего спокойствия и детей, преступая через себя.