Горохов вошел в кабинет с подносом в одной руке, на котором стояли три чашки с чаем, вазочка с конфетами и печеньем, вазочка с вареньем. Отдельно, в руке, он нес миску с лакомством для Пса. Секретарь начал ловко расставлять столовые приборы, а президент тем временем продолжил разговор.

– То есть все может быть возвращено обратно? – он посмотрел на Волхова, ожидая ответа именно от него.

Тот кивнул.

– Теоретически да. Но в любом случае, как прежде уже не будет.

Президент поблагодарил секретаря, когда тот поставил перед ним чашку с чаем и приказал ему.

– Если мы не успеем поговорить, то переключи разговор с Люмьером на громкую связь. Не думаю, что у меня могут быть секреты от волвхов.

– Слушаюсь, – Горохов посмотрел исподлобья на гостей, – но господа сами ведь не собираются засиживаться?

Симеонов снова кашлянул в кулак.

– Нам хотелось бы обсудить некоторые вопросы. Если позволите.

Президент сделал глоток чая из чашки, тем самым демонстрируя, чтобы гости не стеснялись.

– Конечно. Уверен, нам есть о чем поговорить. Идите, Дмитрий Сергеевич, я вас позову.

Услышав фамилию помощника Волхвов вздрогнул и внимательно посмотрел в сторону закрывшейся двери. Потом покосился на Пса. Между ними произошел короткий ментальный обмен информации, но затем Пес как ни в чем не бывало лег на президентский ковер и начал делать вид, что выкусывает блох.

Недовольный помощник поставил миску с лакомством перед Псом, но собака на нее не отреагировала, даже отодвинула носом. Горохов пожал плечами и, попросив разрешения, вышел из кабинета с подносом подмышкой. Демонстративно медленно закрыл дверь.

Президент проводил своего помощника недовольным взглядом, поморщился, и отделался шуткой.

– Все знают, что должен делать президент, вы уж простите моего помощника. Иногда его заносит. Он считает, что раз у него древняя фамилия, то ему много позволено. Он ошибается.

– Ничего, – Симеонов улыбнулся, – я понимаю, но тем не менее, вопрос, который следует обсудить, действительно важный и мы бы не позволили отнимать у вас время просто так.

Президент тут же перестроился.

– Слушаю.

– Речь идет о проекте «Первый полет», – Симеонов инстинктивно подался чуть вперед, наклонился к президенту поближе, и стал говорить тише, – как вы знаете, Гагарин в первой версии истории не смог полететь в космос и был устранен спецгруппой КГБ по личному приказу Хрущева. Но благодаря самопожертвованию майора Алексея Игнатова нам удалось исправить ход истории и первый космонавт все же вышел на орбиту 12 апреля 1961 года во второй исправленной версии.

– Так, – Президент внимательно вгляделся в лица собеседников, пытаясь понять куда они клонят.

–– Гибель космонавта в авиакатастрофе в 1968 году была подстроена КГБ для того, чтобы он не смог раскрыть тайну фальсификации первого полета, – повторил Симеонов, поняв, что Президент не совсем понял смысл его слов. – Однако, после того как нами была исправлена история и Гагарин полетел в космос, его гибель уже не имеет смысла.

– Вы хотите сказать, что сегодня, – Президент начал понимать куда клонит Симеонов, и даже прокрутил рукой перед собой, демонстрируя это, – гибель первого космонавта это фантом первой версии истории?

– Так точно, – Волхвов вступил в разговор, – мы могли бы исправить эту несправедливость, но тут есть одна проблема.

– Какая?

– Мало изменить ход истории. Фантом будет повторяться. В том или ином виде всегда.

– То есть, – задумался Президент, – сколько бы раз вы его не спасали, с ним все равно позднее будет происходит какая-то катастрофа.

Волвхов подтвердил эту мысль.

– Совершенно верно. Все же это реальная история и она сильнее любых исправлений. Поэтому мы предлагаем выхватить Гагарина из лап смерти и забрать его в наше время. Пусть он спокойно доживет до старости. Думаем, он это заслужил. Тем более, что опыт такого перемещения у нас уже имеется.

Президент удивленно посмотрел на Симеонова.

– Как имеется?

Симеонов опустил глаза.

– Да, действительно один раз волхву Василисе Волховой удалось вырвать из лап смерти Лермонтова. Отца ее ребенка.

Президент сделал круглые глаза. Симеонов шевельнул кадыком и продолжил.

– Мы предполагаем, что именно тот факт, что она забеременела от человека из другой эпохи, и позволила ей в итоге перетащить Лермонтова в наше время. Скажем, это было не просто. Врачи долго боролись за его жизнь, но сейчас уже все нормально.

– Вы хотите сказать, что Михаил Юрьевич Лермонтов, тот самый поэт, который «скажи-ка дядя ведь не даром…» жив и является гражданином России?

– Так точно.

Раздался сигнал селекторной связи. Президент встал и перешел в свое кресло. Отжал кнопку громкой связи.

– Слушаю!

Голос ДервишаГорохова сообщил, что президент Франции Люмьер готов в общению.

***

Президент сел и посмотрел на своих собеседников.

– Мы будем говорить о сегодняшней ситуации в Чили, – объяснил он им, – поэтому не думаю, что у меня могут быть секреты от вас по этой теме. Даже наоборот. Буду рад за комментарии и рекомендации. А после беседы мы продолжим вашу тему. Согласны?

Симеонов и Волхвов кивнули, показав, что понимают важность происходящего. Пес показал в знак согласия свой алый язык.

– Бонжур! – Голос Люмьера был громкий и четкий. Он произнес длинную фразу на французском языке, но уже в конце фразы из динамиков доносился тот же голос, произносящий русские фразы. Автоматический переводчик «Толмач» работал безупречно.

– И я вас приветствую, Пьер! – В динамиках монитора раздался голос Президента на русском, но уже в Елисейском дворце он звучал на французском. Автоматически на столе Горохова работал принтер, которые распечатывал стенографию разговора. – Рядом со мной находятся генерал Симеонов и майор Волхвов. Они являются экспертами по обсуждаемому нам вопросу. Вы не возражаете?

– Нет, – ответил Люмьер. – Мои специалисты, бригадный генерал Ришар и полковник Моне, курирующий южноамериканское направление, также готовы меня консультировать. Предлагаю перейти сразу к делу. Не считаете ли вы, что на сегодня лидер коммунистической Республики Чили, господин Че Гевара, является прямой угрозой установившемуся в мире паритету сил и напрямую угрожает сложившемуся порядку?

Президент почесал переносицу.

– Вы имеете в виду его последнее заявление на заседании совета безопасности ООН в Магадише?

– Именно. Это же возмутительно, как он смеет навязывать нам свои условия торгового соглашения и поднимать цену на кремний. Девяносто процентов запасов этого стратегического продукта находятся в Чили, но именно поэтому наши специалисты считают, что они должны принадлежать всему человечеству. Не находите?

– Вы предлагаете военную интервенцию? – Президент усмехнулся, – и каковы шансы на успех?

– Рад, что вы сразу меня поняли! – Люмьер переместил видеокамеру и предоставил слово генералу Ришару, который начал докладывать о численности армии Чили и его оснащенности. Полковник Моне сделал доклад о настроениях в чилийском обществе и готовности сражаться.

Все это время Пес сканировал пространство. Мысли всех участников беседы, находящихся в кабинете, пропечатывались в его голову как сообщения в закрытом телеграм-канале. Их, а также свои замечания по этому поводу, тут же передавались Волхову.

«Президент блефует. Он не готов идти на военный конфликт, но хочет понять чего задумали французы. При случае сообщи ему, что ступор – это нормально явление при таких глобальных исторических сдвигах, но скоро все устаканиться…»

Волхвов на автомате опустил руку и погладил Пса. Пес толкнул затылком его руку в знак благодарности и добавил.

«Кстати, забыл сразу сообщить. Помощник президента работает с Дервишами… Чую их запах за версту! Есть еще чье-то присутствие, но он не живое. Не могу понять чье!»

***

Президент дослушал до конца доклад генерала Ришара и полковника Моне, посмотрел на своих офицеров.