– Ну всё, полюбовался – и хватит, получишь их завтра, – она попыталась буквально сорвать часы с его запястья, но Саймон отдёрнул руку.

– Не-е-ет, дорогая, – протянул он, – теперь ты их снимешь только с мёртвой руки.

Дорф обнял её за талию и чмокнул в губы.

– Спасибо за часы, – сказал он. – А теперь пойдём купим сахара.

У него зазвонил мобильник.

– Джен, ты снова не взяла телефон? – спросил Саймон, глядя на дисплей.

– С чего ты взял? – вкинула бровь она, садясь в машину.

– Твоя мама звонит, – он показал ей экран.

– Не бери, – она выхватила трубку, сунула её в бардачок и захлопнула крышку.

– Не думаешь, что у них могло что-то случиться? – спросил Дорф, заводя двигатель.

Дженни в ответ лишь пожала плечами.

– Езжай домой, – сказала она.

Телефон никак не замолкал, но они ещё долго не обращали на него внимания. Наконец звонок прекратился.

– Смотри-ка, она совсем как твоя, – Саймон показал на билборд с рекламой антикварной выставки, на чёрном фоне которой в пятне света белела старинная колыбелька. Телефон зазвонил снова.

– Она так батарею разрядит… Дай его сюда, я сам отвечу.

Дженни его не услышала – смотрела в окно и думала о своём.

– Джен! – Саймон сжал её руку. Дженни дёрнулась от неожиданности и наконец взглянула на него. – Она просто хочет поговорить, ответь.

– Ладно, – Дженни достала мобильник, глубоко вдохнула и приняла вызов, пытаясь имитировать радостный голос. У неё это плохо получилось. – Да, мамуль? Слушай, я немного занята…

Дорф услышал, как яростно принялся потрескивать динамик. Видно, Аманда была чем-то сильно взволнована. Лицо Дженни вдруг обрело отстранённое выражение ожидания, за которым могло последовать всё, что угодно. Саймон немного напрягся, ему передалась часть её волнения, и он, усевшись поудобнее, начал ускорять автомобиль. Но вот из груди Дженни вырвался короткий смешок, и слёзы выступили на её глазах. Она несколько раз порывалась что-то сказать, но её мама всё продолжала о чём-то рассказывать. Дженни провела пальцем по кончику носа и, совсем не скрывая эмоций, поглядела на Саймона. Случилось что-то очень хорошее.

– Девочка? – она больше не сдерживала слёзы, и голос её немного изменился. – Перестань, мам, она не может быть похожа на меня… Ну здрасте, опять ты за своё, какие же мы тебе двойняшки…

Дженни снова засмеялась. Дорф понял всё. Они говорили о её сестре – Дженис, и, судя по всему, только что малышка Дженс стала мамой Дженс.

– Приехать? – она поглядела на Саймона, но тот никак не отреагировал.

Он выглядел напряжённым.

– Ну конечно мы приедем. Нет… Обсудим потом, хорошо? Люблю тебя. Скажи Дженс, чтобы теперь прекращала есть всякую гадость. Целую. Пока, – она положила трубку и бросила телефон на панель. – В чём дело, Саймон?

– С Дженис всё хорошо? – спросил он.

– Хорошо? – удивилась она. – Да, всё отлично. А что должно быть не так?

Он не ответил.

– Почему ты спросил про Дженис?

– Не бери в голову, – ответил он. – Так, мало ли, осложнения там…

– И с ней, и с малышкой всё в полном порядке, – перебила его Дженни. – А с тобой что происходит? Ты же понимаешь, что нам нужно их навестить?

Саймон постучал ладонями по рулю и пропустил автомобиль на перекрёстке.

– Знаешь, Джен, – начал он, – Тут такое дело…

– Нет, даже не смей это снова гово…

– Мне дежурство поставили, – бросил Дорф, стиснул челюсти и зажмурился, понимая, что сейчас начнётся.

– Что?! В твой день рождения?! – воскликнула она. – Ты же прошлые выходные отдежурил, чтобы сегодня тебя не дёргали!

– Ну, там всё слетело. Грег приболел…

– Да это ты по-моему в конец приболел! – сорвалась Дженни. – Ты ведь сам напросился?! Чего молчишь? Знаю, что сам.

– Мне нужно это отделение, понимаешь?! – он шлёпнул ладонью по рычагу коробки передач. – А день рождения… Ну что день рождения… Подумаешь. Не последний год ведь живём…

– А что, если последний? – она пронзила его ледяным взглядом. – Я тебе не нужна что ли? Почему я узнаю об этом сейчас? Почему ты сразу не сказал? Ты вечно так – тянешь до последнего, а потом ставишь перед фактом! И это если вообще ставишь. Когда бы ты мне рассказал, если бы мама не позвонила? Или вообще ни слова не сказал бы, а ночью втихую свинтил в свою долбланую клинику?..

– Вот именно поэтому я тебе ничего и не сказал, – буркнул Саймон и включил барахлящее радио.

Стоило ему повернуть на подъездную дорожку, как Дженни выскочила из машины, не дожидаясь её остановки. Она хлопнула дверью и скрылась внутри дома. Она даже не обратила внимания на Грима, снова рвущего когтями сетчатый забор. Едва Дженни ступила за порог, пёс смолк, заскулил и уставился на Саймона своими белыми глазами.

– Ну что ты, дружок? – Дорф присел рядом и ткнул пса пальцем во влажный нос.

Грим дёрнулся, встревоженно засвистел и крутанулся волчком, неотрывно глядя в глаза Саймону, точно пытался привлечь его внимание к чему-то.

– Может ты и правда что-то видишь?

В доме послышался грохот. Дорф поспешил внутрь.

– Малыш, где эта дурацкая сумка? – крикнула Дженни со второго этажа. Саймон улыбнулся. Будто и не было никакой ссоры. В этом вся Джен.

– Под кроватью! – ответил он, поднимаясь.

Дженни крутилась в спальной, складывая вещи.

– Тебе помочь?

– Да я уже почти всё собрала…

– Почти, но не всё, – улыбнулся Саймон и шагнул в соседнюю полупустую комнату, оклеенную цветастыми обоями. Здесь они планировали детскую.

Как и тогда, он прошёл к нише шкафа, схватился за пыльную ручку, открыл дверцу и уставился на перепачканные пальцы. Он взглянул под ноги и увидел свои следы в плотном пылевом ковре. Как бы он хотел, чтобы Дженни снова включила свет.

– Что ты ищешь? – зажегся свет. Саймон прищурил глаза, а когда открыл, пыли не было ни на шкафу, ни на полу, ни на его руках. В проходе стояла Дженни с чёрной сумкой на плече.

– Колыбельку, – ответил он, заглядывая в пустой шкаф.

– Не нужно, – сказала Дженни и вышла.

– Ну зачем она нам сейчас? – Дорф догнал её на лестнице. – Как понадобится – дочь Дженис уже подрастёт…

– И обзаведётся собственными детьми, – она бросила сумку на пол в прихожей и накинула лёгкую куртку.

– Зачем ты опять начинаешь это… Тебе жалко колыбельку для сестры?

– Нет, дело не в этом… – она звучно задёрнула молнию. – Слушай, я продала её, ясно?

– Дедушкину колыбельку? – удивился Саймон. – Это же ваша семейная реликвия.

– Тебе-то что? Она всё равно тебя всегда нервировала.

– Прям вот с концами продала? – не унимался Дорф, зная, что колыбелька для Дженни очень дорога.

– Да в аренду, задрал… Чёрт, где мои ключи?

А где были её ключи? Саймон сосредоточился и вспомнил. Он прошёл вдоль комода, взрезая кончиками пальцев плотный слой пыли. Рука упёрлась в бежевую фарфоровую кружку, перепачканную застывшими пятнами кофе. Она подалась вперёд, но Дорф остановил её у самого края и взял в руки. Когда-то это была любимая кружка Дженни. Она всюду возила её с собой, сколько себя помнила – всегда пила из этой самой кружки, быть может, это была первая кружка в её жизни. Как-то Саймон её уронил и отколол ручку. Дженни рыдала. Глупо, наверное, было плакать из-за такой мелочи, но некоторые вещи по-настоящему привязывают, становятся частью тебя. Дорф бессознательно сжал ладонью часы на своём запястье. Когда он склеил кружку, она была как новенькая, разве что эти два коричневых ободка напоминали о падении. Дженни всегда держала кружку ручкой от себя, пропустив под неё свои тоненькие пальчики. Зачем он сюда подошёл? Ах да, ключи.

– Ключи, Саймон! – поторопила его Дженни.

Он поставил на место кружку, взял ключи от машины Дженни и вернулся в прихожую.

– Так, подожди, – его озарила внезапная догадка. – Так это она была на том билборде? Ты предпочла сдать колыбельку на выставку, вместо того, чтобы одолжить сестре?