Перерыл кучу фотокарточек, но так и не нашел ничего. Зато Дашка объявилась, позвонила и довольным тоном пропела, что завтра ужин в честь годовщины нашего знакомства. Мы, оказывается, два года, как встречаемся. Я, конечно, постарался быть ласковым, а сам пыхтел, как самовар, желая поскорее отделаться от будущей жены. Почему-то именно сегодня всё и все раздражали, вызывая стойкое желание выбросить телефон на помойку.

– Хочешь, я приеду к тебе, милый? Ну, Глеб, – пропела Даша, вызывая своим воркованием во мне лишь раздражение.

Мне казалось, что одежда еще хранит аромат духов этой Алины. Черт подери, что ж они такие стойкие-то!

Я даже принюхался к воротку рубашки, уловив едва знакомые нотки аниса. Дашка что-то фоном бурчала в мобильнике, а я мысленно уже раскладывал эту девицу на собственном столе.

– Глеб, ты, вообще, слушаешь? – визгливо протянула она, возвращая меня в серую реальность.

– Конечно, милая, просто устал на работе. Завтра встретимся и все обсудим.

– Ты так постоянно говоришь, а в результате?! – хмыкнула она. Так хотелось добавить, что в результате я и слова не могу вставить, потому что Даша болтает, как заведенная, но смолчал.

Хватит с меня на сегодня баб с их претензиями.

Вечер прошел в привычной атмосфере, я даже спать лег пораньше, правда, снилась мне какая-то ерунда. Оттого с утра я был злым и ненавидящим весь белый свет.

А прибыв на рабочее место, застал «потрясающую» картину – на лестничной клетке между этажами сынок начальника жадно лапал Кузнецову. Буквально вжимая девушку в стену, выкрашенную зеленой краской, он целовал Алину так, словно собирался доказать всем, что его любовь сильна и глубока.

Я со зла аж зубами заскрипел, и, наверное, мимо бы надо пройти молча, только все внутри взбунтовалось. В груди жечь начало, будто выпил коктейль из перца чили с васаби. Хлопнул Славку по плечу рукой, наигранно весело гаркнув прям ему в ухо:

– Отец уже на работе, не боишься, что уши оторвет?!

Оползнев-младший отшатнулся от Алинки, как от чумы. А та бесстыдно улыбнулась, завидев меня, вдобавок еще губу нижнюю прикусила. У меня в штанах член дернулся от ее вполне невинных, на первый взгляд, фокусов. Пришлось сделать выдох ртом, нацепив маску строгого копа.

– Привет, – поздоровался Славка, вытирая пот со лба. То ли пацан распалился от жарких объятий своей красотки, то ли слова об отце так подействовали, но он аж покраснел. – Я Альку провожал, уже ухожу. Рад был встречи, – проблеял он, послав воздушный поцелуй Кузнецовой, и помчался вниз по лестнице.

Так перебросила пуховик в другую руку и, виляя бедрами, начала подниматься по лестнице. Я очень старался не смотреть ей вслед, но черт…эти бы ноги, да мне на плечи.

– Кузнецова, – окликнул ее, не выдержав, – здесь, вообще-то, не публичный дом!

Она обернулась, зло окинув меня взглядом, с радостью бы запустив чем-то тяжелым.

– Простите, товарищ старший лейтенант, завтра обязательно приду в мешке из-под картошки, хотя… Не стоит завидовать другим, если у вас какие-то проблемы с этим… – перегнулась эта зараза через перила, намекая на что-то, видимо, конкретное, – то это все сейчас лечится.

– Это ты о чем? – рыкнул я, едва не пускаясь за ней вдогонку.

– Читайте между строк и будет вам счастье, – вздернув носик, зашагала она по коридору, оставляя меня наедине со своим желанием свернуть ей шею.

И зря я не сделал этого в тот миг, потому что дальше все в жизни полетело в тартарары.

Фурия. Ураган. Она, как вирус, проникающий в организм и наносящий вред. Сложно оставаться хладнокровным, когда твои нервы проверяют на прочность каждую минуту. Мои уже не были канатом, скорее напоминали тонкую нить, грозящую порваться в любое мгновение. Алина старалась вести себя тихо, но даже во взмахе ресниц я находил повод придраться к ней. Эта девица меня бесила. Ее взгляд, поворот головы, даже то, как она прикусывала нижнюю губу. Вот уж дурацкая привычка.

Я сжимал шариковую ручку в руках так, что в какой-то момент она просто рассыпалась на части, противно хрустнув в ладонях.

– У вас все в порядке? – вскинув бровь, поинтересовалась Кузнецова.

– Нормально, – пробурчал я, поднимаясь со своего места.

Подошел к стеллажу, возле которого сидела Алина и, закатав рукава рубашки до локтей, принялся искать необходимый Кодекс.

– Помочь? – как ни странно, но в ее тоне не было издевки.

– Толку-то от тебя, – цокнул я языком, – сиди уж.

–Ну, спасибо. Я еще даже не проявила себя никак, а вы взъелись.

– Не проявила? – всплеснул я руками, отойдя на два шага назад. – Да половина отдела шепчутся, мечтая…

– О чем? – сморщила она свой хорошенький носик, испепеляя меня взглядом карих глаз. – О чем мечтают они? Говорите уж, раз начали.

– Одевайся скромнее, – прорычал я, задерживая взор на ее груди.

Идиотская блузка. Запретить надо практиканткам приходить так, пусть наряжаются в робы, мать их. Потому что дико хотелось оторвать эти дьявольские пуговицы, впиться губами в тонкую шею и целовать жестко, пока засосы не останутся. В голове гудело, в паху ныло, да черт всех их дери!

– У вас точно проблемы, – фыркнула Алина, – с головой, похоже.

Вскочила она со своего места, глядя на меня с ненавистью. Кажется, счет равный теперь.

Кузнецова скрестила руки на груди, упрямо глядя мне в глаза. Эти глупые игры, кто кого пересмотрит – никогда мне не нравились, а вспомнив утреннюю сцену, я вообще озверел. Шагнул к ней, буквально впечатывая спиной в стеллаж. Стиснул ее хрупкие плечи в своих ладонях, нависнув сверху. Думал испугается, а она… Она только подбородок вздернула, да взгляд перевела сначала на мои губы, а потом куда-то вбок. Хмыкнула, словно сомневалась в моих силах. Нравилось ей, похоже, издеваться. Но я не Славка, не папин сынок, и с девицами вроде нее разговор держать умел, по крайней мере, так считал еще с утра.

– И что дальше, товарищ старший лейтенант? Это у вас такие санкции за непослушание? А как же наручники и батарея?

– А не слишком ли много вопросов, – прорычал ей в ухо, подавшись чуть вперед.

Пряный аромат аниса тут же наполнил легкие, вызывая в груди томление. Я дышать даже глубже стал, будто пытался насытиться. Ее близость сводила с ума в прямом смысле. Еще немного и я, кажется, вообще рехнусь. Даже мысль проскочила, может, больничный пойти взять, и пусть Оползнев приставляет ее к тому же Борьке, например. Вот он уж точно рад будет.

Только руки сами сползли с ее плеч, переместившись на талию. Алина смотрела на меня взглядом, в котором плескалось непонимание и смущение… Что?! Эта гадина умеет смущаться?! Нет, видимо, у меня действительно поехала крыша, если уже такое мерещится. Эта язва, кажется, не знает, что такое слово «стыд». Опустил ладони на ее талию, чувствуя, как у самого сердце заходится. А она даже дышать перестала, застыла фарфоровой куклой.

Внутренний голос кричал, что я полнейший идиот, а мозг вообще отказался работать, ибо какого хрена я творил – сам не мог понять?! Сражались внутри меня два стойких желания: избавиться от этой девицы навсегда и целовать, пока губы не заболят. Дьявол, это просто невозможно.

Сжал пальцами ее талию, девушка вздрогнула, но не отшатнулась, лишь глаза распахнула шире. Я только на миг увидел, какие они все-таки красивые и глубокие, а потом дверь, мать ее, открылась, громко ударившись о шкаф. Сверху полетели пыльные папки, обрушивая на наши головы непрошитые дела. Я зарычал, не в силах сдерживать в себе бешеного зверя. Перевел взгляд на дверной проем и выдохнул. Спасибо, что не начальство. Всего лишь Борька, чтоб его.

– Какого черта? – не выбирая выражений, рявкнул я так, что Алинка отшатнулась в сторону и присела на корточки, стараясь быстрее все собрать с пола.

– Извини, – проблеял Борька, оттопыривая в сторону большой палец, показывая тем самым, что мой выбор одобряет.

Хорошо, что Кузнецова не видела довольного лица моего товарища, иначе боюсь представить, чтобы нас ждало.